Молитвы разбитому камню - Дэн Симмонс

И вот, представь себе, Терри мне все это рассказывает, то и дело останавливается, чтобы челку убрать с глаз, но при этом говорит совершенно спокойным, ровным голосом, как будто это сюжет какого-то телевизионного сериала.

Значит, отец тащит восьмилетнего Терри и его шестилетнюю сестру в лес и велит им встать на колени и помолиться, потому что он их сейчас пристрелит. По словам мальчика, старый пьяница наставил ствол прямо на них, и маленькая Синди просто-напросто «наделала в штаны прямо там». Потом мистер Бестер нетвердым шагом удалился в чащу и несколько минут проклинал небеса, после чего запихал детей обратно в грузовик и отвез домой. Мать в полицию не сообщила.

Видел я этого Бестера в городе — точная копия как-там-его из экранизации «Убить пересмешника». Помнишь, фермер-расист, которого убивает Страшила Рэдли. Погоди минутку, сейчас найду книгу. Боб Юэлл!

Понимаешь, почему мы так много времени проводим вместе? Ему нужна какая-то позитивная модель вместо отца, а еще нормальный взрослый, с которым можно поговорить и у которого можно чему-нибудь научиться. Если бы я мог, я бы его усыновил.

Вот так приблизительно и живет твоя половинка. И именно поэтому год в Миссури так важен для меня, хоть это натуральное хождение по мукам. С одной стороны, жду не дождусь, когда наконец смогу вернуться к тебе, к морю, в настоящий город, где люди разговаривают на понятном языке и где можно спокойно заказать фраппе и на тебя не будут пялиться как на умалишенного. Но с другой стороны, эта работа очень важна и для меня, и для детей. Даже придуманная мной сказка — так у них будет хотя бы некоторое представление о преданиях и словесном искусстве.

Ладно, бумага кончается, и час ночи уже, а завтра в школу. Уит, передавай от меня привет своим, и пусть сенатор трудится так же усердно. Если повезет (ну и если мне все-таки заменят прокладку головки цилиндра), увидимся где-нибудь в середине июня.

Береги себя. Пиши, пожалуйста, почаще. Я тут скучаю один в лесах Миссури.

Целую,

Пол

Огромный небесный галеон плыл между высокими кучевыми громадами, подсвеченными розовым закатным сиянием. На палубе Рауль, Добби и Джернисавьен наблюдали, как похожее на огненный шар солнце медленно тонуло в облаках внизу. Время от времени капитан Кокус громко выкрикивал какую-нибудь команду, и матросы-шимпанзе принимались ловко носиться по снастям и такелажу. А иногда он наклонялся к первому помощнику и что-то тихо шептал ему на ухо, а тот передавал распоряжение вниз через металлическую переговорную трубу. Тогда неокошка чувствовала, как едва заметно меняется высота — это под палубой регулировали в баках уровень антигравитационной жидкости.

Закатный свет померк. На небе показались первые мерцающие звезды, а из облаков вынырнули две небольшие луны. Тогда матросы зажгли мощные ходовые огни на мачтах и на рангоутах. Погасли последние розовые отсветы, и Добби предложил спуститься вниз, ведь скоро начнется праздник весеннего солнцеворота.

И какой же замечательный получился праздник! Длинный капитанский стол был уставлен редкими винами и роскошными яствами: и сочный жареный бизон из Северных степей, и рыба-меч из Южного залива, и тропические фрукты с далекого Экваториального архипелага. Тридцать гостей ели и смеялись так громко, как никогда прежде; смеялись даже обычно угрюмые друиды. Официанты непрестанно наполняли бокалы, вино и застольные речи лились рекой. Добби провозгласил тост за капитана Кокуса и его великолепный корабль. Чародей обратился к суровым седым корабельщикам: «Мои славные собратья-антропоиды», но не смог выговорить последнее слово и под дружный хохот пирующих начал все сначала. Капитан ответил на любезность и тоже поднял тост — за неустрашимую троицу и блистательную победу Рауля на карвнальских Смертельных Играх. Он ни словом не обмолвился о том, что за тремя пассажирами гнались по пятам два отряда солдат-ящеров, а галеону пришлось отчалить от якорной башни второпях и тайком. Гости зааплодировали и разразились одобрительными возгласами.

А потом начался солнцеворотный бал. Тарелки убрали, скатерть свернули, а сам стол разобрали и унесли. Все стояли на нижней палубе с бокалами в руках. Потом к ним спустился корабельный оркестр, и музыканты принялись настраивать инструменты.

Когда все было готово, Кокус хлопнул в ладоши, и воцарилась тишина.

— Позвольте снова поприветствовать вас на борту «Попутного ветерка», — громко провозгласил он, — и пожелать радостного и удачного солнцеворота. А теперь — танцы!

Капитан снова хлопнул в ладоши, матросы притушили фонари, заиграл оркестр, а огромные деревянные экраны, прикрывавшие корабль снизу, раздвинулись в стороны, и удивленные пассажиры увидели под ногами хрустальный пол и бездонное ночное небо. Все невольно отступили ближе к бортам, охая и ахая от изумления. Потом раздались смех и аплодисменты, и начались танцы.

Все дальше и дальше уносили великолепный небесный галеон воздушные течения. Наверху горели только ходовые огни, да время от времени с марсовой площадки доносился громкий выкрик впередсмотрящего: «Все в порядке!» Зато снизу корабль сиял и искрился, и слышались древние и прекрасные песни (их, если верить легендам, играли еще на Старой Земле). На высоте пяти тысяч футов над укутанными ночным сумраком холмами кружились в танце лесные нимфы и демимы. Один раз даже благоразумная Джернисавьен пустилась в пляс с кентавром: Рауль поднял ее своими сильными руками высоко-высоко и принялся выстукивать копытами замысловатый ритм на прочном и гладком прозрачном полу.

Через какое-то время внизу началась гроза, и капитан велел погасить огни. Несколько минут вся честная компания любовалась в тишине черными грозовыми тучами и змеившимися под ногами молниями. А потом оркестр заиграл гимн солнцеворота, и Джернисавьен, удивляясь сама себе, пела вместе со всеми старинную грустную балладу и плакала.

Затем пришла пора ложиться спать. Веселые гуляки, пошатываясь и спотыкаясь, разбрелись по каютам. В ночном воздухе еще звучали последние аккорды отгремевшей бури, но пассажиры так устали, что заснули, даже несмотря на гром. Добби лежал на спине, раскинув руки, улыбался во сне и громко храпел, широко раскрыв большую обезьянью пасть. Рядом на подушке темнел его фиолетовый берет. Джернисавьен не понравилось на большой койке, и неокошка свернулась клубком в одном из выдвижных ящиков, который чуть приоткрывался и снова закрывался, когда корабль легонько покачивало. Только Раулю не спалось. Он посмотрел на мирно посапывавших друзей и поднялся на палубу.

Ежась на прохладном ветру и наблюдая, как первые клубящиеся облака постепенно розовеют от рассветных лучей, кентавр предавался невеселым мыслям. Если их не перехватят воздушные машины Магов, они доберутся до Южного залива всего через несколько дней, а затем — еще дней пять пешком до того места, где, по их сведениям, находился портал. Троице вряд ли удастся дожить до конца этой недели: слишком уж близко они подобрались к твердыне Магов. Рауль поигрывал пристегнутым к поясу кинжалом и любовался восходом.

Мистер Кеннан стоял на асфальтированной площадке и улыбался весеннему солнышку, а вокруг бегали четвероклассники. Хотя день был теплым и погожим, на учителе красовались спортивная кепка и армейская куртка, которую так любили обсуждать ученики. Время от времени учитель ухмылялся, просто так, без особой причины, и поглаживал рыжую бороду. Какой же прекрасный выдался день!