Империя травы. Том 2 - Тэд Уильямс

Когда первый свет восхода окрасил горизонт в дымные фиолетовые тона, постепенно переходившие в розовые, и небо стало светлеть, Порто устало шагал по лагерю. Дождь наконец прекратился, и во все стороны растекались мутные ручейки, которые становились все более широкими по мере того, как соединялись друг с другом, и продолжали уже бурное движение к реке, так что в некоторых местах Порто приходилось идти по щиколотку в воде.

Тела уже начали оттаскивать от частокола, некоторые так сильно втоптали в черную грязь, что они почти потеряли человеческий облик. Кто-то сказал Порто, что в лагере осталось восемь десятков мертвых тритингов, в то время как эркингарды потеряли около двух десятков. Обитатели лугов, атаковавшие лагерь, не подготовились к столкновению, до частокола удалось добраться совсем немногим конным варварам, большинство сражалось в пешем строю, и всего у нескольких трупов имелись доспехи. Да, эркингарды отбили нападение, но это была случайная стычка, а не настоящее боевое противостояние, к тому же соратники Порто занимали выгодную защищенную позицию на более высокой местности.

«Они не понимают дикости этого народа, – подумал он. – И не догадываются, как много тритингов живет на равнинах. – У него испортилось настроение. – Пожалуй, я уже слишком стар для сражений. Быть может, просто слишком стар».

Рядом с центром лагеря он нашел герцога Осрика и его рыцарей-офицеров, устроивших совет возле огромного ревущего костра. Кто-то узнал Порто как одного из тех, кто находился рядом с местом, откуда началась атака, и его попросили рассказать, что там произошло. Но когда Порто упомянул стрелу, вылетевшую откуда-то из лагеря эркингардов, – стрелу, из-за которой началось сражение, – Осрик, казалось, не обратил на его слова никакого внимания.

– Варвары каждый день бросают копья и стреляют из луков в сторону наших баррикад, – сказал герцог и надолго приложился к кубку, который держал в руке. Он так и не снял доспехи, героически забрызганные кровью и грязью. – Как будто это какой-то праздник. – Осрик сплюнул. – Рано или поздно кто-нибудь должен был им ответить. Мы имеем дело с дикарями, а дикари понимают только одно – железный кулак. – Он поднял руку в латной рукавице, словно хотел наглядно продемонстрировать, что такое железный кулак, и ударил по бревну, на котором сидел. – Мы пришли сюда с мирными намерениями, как приказал король. Но теперь покажем им, что значит вести переговоры со злым умыслом. – Щеки герцога Осрика покраснели, хотя битва закончилась более часа назад.

Порто, пивший только воду, подумал, что герцог уже изрядно пьян.

Порто прошелся вдоль границы лагеря, наблюдая, как солдаты наводят порядок после сражения и сильного дождя. И тут он заметил группу эркингардов, собравшихся вокруг пары всадников, появившихся у ворот, расположенных напротив реки. Он все еще находился на значительном от них расстоянии, когда узнал того, кто был пониже.

Астриан сидел в седле, расправив плечи, точно одержавший победу генерал, принимающий поздравления солдат. Ольверис стоял возле своей лошади, и в его седле сидел какой-то человек, худой, в изорванной грязной одежде.

– Хей, это же наш старый друг! – воскликнул Астриан, когда Порто к ним подошел. – Мы слышали, ты одержал победу в отчаянном сражении, но и мы не теряли времени зря! Смотри, кого мы привезли на пир, ты должен его знать – граф Эолейр, Мастер Престола!

Сгорбленный хрупкий мужчина действительно был графом Эолейром, но Порто подумал, что он больше походит на пленника, чем на освобожденного воина. Исхудавшее лицо давно небрито, а в глазах, обведенных темными кругами, застыло такое выражение, словно для него уже не имеет значения, где он находится и куда направляется.

– Астриан все сделал сам, – насмешливо сказал Ольверис. – Спросите у него. Я даже не уверен, что находился в той же стране.

– А Порто воевал на войне! – Ничто не могло испортить хорошего настроения Астриана. – Я уверен, что он, как и ты, мой немногословный друг, вел себя отважно, оставаясь в безопасном месте в арьергарде.

– Ты видишь, он не меняется, – сказал Ольверис, но Порто не мог отвести глаз от графа.

Порто решил, что Эолейр никак не младше его, и морщины на его лице это подтверждали. Казалось, он с трудом держится в седле, а его взгляд был устремлен в пустоту, как если бы он видел уже слишком много и ничто в мире его больше не интересовало.

– Я рад, что вы двое вернулись, – сказал Порто. – И за вас, милорд Эолейр. Мы должны благодарить Господа за ваше благополучное возвращение. – Он поклонился графу, повернулся и зашагал к палатке, где лежал Левиас.

– Постой! – позвал его Астриан. – Нам есть что отпраздновать. Мы откроем кувшин бренди герцога. Ты куда собрался?

– Спать, – ответил Порто не оборачиваясь. – Да дарует вам всем здоровье Усирис Эйдон.

Потрясенный Порто, и сам не понимавший причин своего поведения, медленно шел по лагерю; теперь, когда он успокоился, старый рыцарь чувствовал боль во всем теле. Вернувшись в палатку, Порто обнаружил, что Левиас снова спит, сжимая в руке символ Дерева, которое висело у него на шее на кожаном шнурке. Порто устроился так, чтобы его длинные руки и ноги поместились вдоль постели Левиаса, и, как только его голова коснулась предплечья, которое он под нее подложил, сон овладел им так быстро, как щука проглатывает доверчивую рыбку.

Фремур смотрел на лицо Хьяры, бледное, точно яичная скорлупа или прокипяченные кости. Час назад она раскраснелась от лихорадки и отчаянно задыхалась. А теперь стала белой и липкой, как женщина, которую однажды видел Фремур, когда ее вытащили из глубокого водоема в Варне, промокший труп цвета рыбьего брюха. Только медленное движение груди Хьяры, поднимавшейся и опускавшейся, не давало ярости окончательно им овладеть.

– Как она? – Лицо Унвера, как всегда, не выдавало его чувств, но костяшки пальцев шана побелели. – Ты сможешь ее спасти, Вольфраг?

Шаман развел сильные руки, демонстрируя собственную неповинность, но изгиб губ показывал, что ему не нравится, когда ему задают подобные вопросы – даже шан.

– Все зависит от духов, великий шан. Из раны на ее груди выделились плохие жидкости, и она сражается с ними за свою жизнь. Только Те, Кто Наверху могут ей помочь. Я молился каждому из них, в особенности Грозе Травы, духу ее клана.

– Молись сильнее. И произнеси молитву за того, кто это сделал, – сказал Унвер.

Сестра Хьяры, мать Унвера Воршева, посмотрела на Вольфрага без малейшего сочувствия или одобрения. Она отослала почти всех слуг женщин из шатра и взяла под свой контроль заботу о сестре, охраняя Хьяру, как лисица раненого детеныша.

– Это сделал Эолейр и предатели, обитатели каменных городов, – сказала она. – Я уже тебе говорила. Я не позволила ему забрать меня с собой, а потом они ранили Хьяру, когда она попыталась меня защитить.

Унвер бросил на нее любопытный, но бесстрастный взгляд.