Ты, я и другие - Финнуала Кирни

Вечером в воскресенье я сижу над бумагами. Прочитать все, что требуется по работе, вечно не хватает времени. Поток бумаг бесконечен. Телевизор с отключенным звуком показывает «Десятичасовые новости ». На самой вершине горы документов — распечатка письма от Мэтта: требуется моя подпись под сметой расходов на аренду помещения в Нью-Йорке.

Пока я распутывал узлы в хитросплетениях собственной жизни, Мэтт строил империю, и наша давняя мечта об американском филиале фирмы наконец близка к реальности.

Список расходов огромен. Ниже прописаны варианты, как покрыть затраты, с точностью до пенни.

Мой партнер — сокровище. Открываю смартфон и посылаю ему сообщение из двух слов: «Ты — сокровище ». И рисую смайлик.

Откидываюсь на стуле, потираю переносицу. Бумаги соскальзывают с колен на диван. Сегодня был отличный день. Я погулял с Мег, послал запрос на приобретение трехкомнатных апартаментов в новом, только что возведенном доме с видом на Темзу, в Фулеме.

Квартира еще не отделана и потому выглядит не особо заманчиво, но Мег заверила меня, что поможет превратить ее в дом. Единственная проблема в том, что из квартиры Бена мне придется уехать уже на следующей неделе, а новое жилье будет готово не раньше чем через шесть недель.

На ум приходит Бет. Мы договорились встретиться с ней у складской ячейки, снятой для хранения вещей. В моей голове зреет мысль, и чем дальше, тем больше она мне нравится. Встаю и включаю чайник.

Снимаю очки, тру глаза. Может получиться. Я смогу ее вернуть. Если я поживу вместе с ней, в ее доме хотя бы несколько недель, то смогу ее вернуть. Смогу показать ей, что я изменился. Что я не тот самовлюбленный тип, которого она знала. Она еще спросит меня, куда исчез прежний Адам Холл. Возможно, даже признается, что скучала по нему, чуть-чуть. И может, снова меня полюбит.

Я зову с собой Карен. Мег пойти не может, а одной мне страшновато. Джош, как всегда меряя шагами комнату, звонит администратору, Мелани, и просит ее принести для Карен чая. Подруга не в настроении, жалуется на плохое самочувствие, на то, что мысль о кофе вызывает отвращение, и всю дорогу ноет насчет толкотни в метро.

На низеньком столе — как обычно, поднос с пирожными.

Какими-то новыми, таких я у Джоша еще не видела.

— Ну, что, начнем?

Джош наконец усаживается напротив нас, кладет айпад на стол рядом с пирожными. Передо мной — чашка крепкой арабики, перед Карен — мятный чай.

— Кому-то что-нибудь еще нужно?

Карен пинает меня под столом. Она неравнодушна к американскому акценту.

— Джош, успокойся уже, а? Не дергайся и покажи запись. — Я нервничаю даже больше, чем он. — Поклянись, что ты еще не смотрел?

Он бросает на меня свирепый взгляд, словно хочет сказать: «Да разве бы я так психовал, если бы уже посмотрел?» Наклоняется к ноутбуку и щелкает по ссылке, которую прислали из Лос-Анджелеса.

Секунда — и мы видим фрагмент фильма. Вступает музыка, и комнату наполняет мягкий голос Мери Ли Гарсиа. Я узнаю свою мелодию, слышу написанные мной слова. Нью-Йорк, Музей современного искусства. В зале на скамье сидит женщина, ждет возлюбленного. И знает, что он не придет. Она смотрит на «Водяные лилии» Клода Моне. На глазах — слезы. Вспышка воспоминаний — недавно они были вместе.

Я сижу, замерев. Что будет дальше? Джош прижал руку к губам.

Карен стискивает мою руку. Я поворачиваюсь к ней и вижу, что она плачет. А ведь Карен никогда не плачет. Никогда.

— Так и бывает, — шепчет она. — Именно так и бывает.

— Чертовски верно, — соглашается Джош, и вот уже мы все хохочем. Карен просто чувствует мою реакцию.

А я-то знаю, что мой воспитанный и тактичный агент со Среднего Запада никогда не ругается.

Он озабоченно заглядывает мне в глаза, ожидая подтверждения:

— Здорово, правда же?

— Здорово. — Я испытываю радость и тревогу одновременно.

Понимаю: это мгновение неповторимо, так не будет больше никогда. — У Мери Ли голос изумительно ложится на мелодию. Хорошо, что она согласилась.

— Через десять дней выйдет сингл, а после июньской премьеры — альбом с саундтреком, — говорит Джош.

Я открываю рот, но он предостерегающе поднимает ладонь:

— Не волнуйся, твой суперагент уже обо всем позаботился.

Ты разбогатеешь, девочка. — Он потирает руки, как мультяшный злодей-ростовщик.

— …и куплю себе на кухню гранитную столешницу.

— Да хоть карьер гранитный покупай! — фыркает он.

— …и переделаю гараж в студию! — Меня несет.

— Можешь просто выкупить свой старый дом.

Назло Адаму. Хотя, как ни странно, мы должны сказать ему «спасибо».

Полагаю, выражение моего лица демонстрирует, что я по этому поводу думаю.

— Если бы он вел себя достойно, ты, скорее всего, никогда не написала бы такую песню.

Карен молчит. Поворачиваюсь к ней за поддержкой и вижу, как ее начинает неудержимо рвать прямо на пирожные.

— О господи! Мелани! — истерически вопит мертвенно-бледный Джош.

Я помогаю Карен подняться. Она позеленела, смотрит виновато.

— Кофе вызывает отвращение, в толпе дискомфорт, рвет при виде пирожных… — Загибаю пальцы. — Когда ты собиралась мне сказать?

— Как только ты пригласила бы меня поесть, — всхлипывает она. — Боже, мне так стыдно! Простите.

— Бен знает?

— Да, мы точно выяснили в пятницу.

— Какой срок?

— Примерно шесть недель.

Джош на заднем плане ахает. Мелани приносит бумажные полотенца и пакет для мусора, я начинаю наводить порядок. По лицам Мелани и Джоша видно, что к столику с рвотой они не подойдут даже под пистолетом.

У Джоша на лице гримаса отвращения.

— Принесите освежитель воздуха, Мелани.

Джош, открой окно.

Я сгребаю все со стола и заталкиваю в пакет. Протягиваю Мелани. Она держит пакет перед собой на вытянутых руках, будто гранату. Карен заторможенно наблюдает.

— Извините, — повторяет она.

Я хихикаю:

— Привыкай, золотце. Извиняться придется часто. У тебя впереди брак и материнство. Ладно, давай отвезем тебя домой. Никаких автобусов, только такси. — Я подталкиваю ее к выходу. — Отправишь мне ссылку, Джош? И прости за пирожные. — Останавливаюсь и целую его в обе щеки. — Просто нет слов. Ты «наилучшайший» агент во всем мире!

Он краснеет от удовольствия.

— А то! Да и ты ничего так. — И целует меня в ответ. — Ссылку отправлю, не переживай. И позаботься о нашей мамочке.