Слуга Дракона - Дэвид Аллен Дрейк

И только тогда обратила внимание на здание слева от себя. Местами штукатурка обсыпалась, и Шарина могла видеть под ней все те же каменные блоки, из которых был выстроен древний город – место ее встречи с Драконом.

* * *

Распрощавшись с Гарриком и двумя женщинами, Катчин-мельник понуро побрел по набережной. Он постоянно спотыкался, поскольку неровности каменной мостовой плохо были видны в неверном свете волшебного моста, а глаза Катчину застилали слезы обиды и разочарования.

Что же это такое? Как могло случиться, что маленький Гаррик ор-Рейзе – мальчишка, который вырос у него на глазах, – отослал его прочь?

Катчин слышал бормотание старухи у себя за спиной. Вдруг вспыхнул яркий свет. Внезапно удлинившаяся тень на мостовой напугала мельника. Он оглянулся через плечо и увидел, как расширяющийся конус голубого свечения охватил прогнавших его людей. Их фигуры обратились в дым, в воздухе раздалось жужжание – как от цикады, только громче. Картинка стала увеличиваться в размерах.

Перепуганный Катчин побежал. Прибыв в Вэллис он обзавелся парой новых туфель – из красной кожи, с загнутыми носами, которые оканчивались золотыми кисточками.

Их подметки были очень скользкими, а камни мостовой отполированные за долгие годы тысячами подошв превратились в сущий каток. Несчастный мельник поскользнулся и упал, крича от боли и злости на этот несправедливый мир.

Свет, окружавший Гаррика и остальных, делался все ярче, не отбрасывая больше теней. Конус постепенно начал раскручиваться, выбивая камни из мостовой у своего основания. Звук все усиливался, постепенно переходя на частоты, которые человеческим ухом уже не воспринимались. Но Катчин чувствовал, как его зубы и все кости вибрировали в унисон ультразвуку.

Задыхаясь от ужаса и тихонько скуля, он встал на четвереньки. С ума сойти! Сначала с ним обходятся, как с простым крестьянином… а теперь еще и это!

На улице не было ни души. Солдаты, стоявшие в отдалении, не могли видеть мужчину, скорчившегося в тени здания. Дома глядели на происходящее слепыми, темными окнами, там тоже никого не было.

А волшебная воронка, в центре которой находился Гаррик, все росла в своем вращении. Она медленно перемещалась по улице – освещая лишь саму себя и то, что мелькало внутри. С замирающим сердцем Катчин наблюдал обрывки других миров и других времен.

От основного конуса отделилось еще три воронки, поменьше размером. Каждая двигалась своим путем, одна из них направлялась в сторону мельника.

Мужчина вскочил на ноги и снова побежал. На сей раз, он старался двигаться осторожно – как горожанин, которому предстоит пересечь распаханное поле. Собираясь к Гаррику, Катчин надел свои лучшие одежды: короткий плащ с золотой каймой, многослойная туника темно-оранжевого цвета. Один только пояс малинового шелка обошелся ему в цену дюжины овец. Правда, он немного пострадал во время последней стирки. Дурочка Федра – жена Катчина – предпочла сделать это самостоятельно, чтоб не обращаться за помощью к Илне.

А ведь та бы не отказалась. Поворчала бы, конечно, но сделала бы все безупречно – как всегда, когда работала с тканью. Более того, еще и швырнула бы ему под ноги предложенную оплату… В том-то все и дело. Катчин, конечно, любил деньги. Но принимать одолжение от Илны было хуже, чем расставаться с деньгами. Вот в результате и поплатился испорченным поясом.

Мельник считал себя самой важной персоной в родной Барке. Ведь в качестве бейлифа он представлял самого графа Ласкарга! Как кто-то мог проявлять к нему неуважение!

Порой Катчин и сам верил в байки, которые рассказывал односельчанам: что присутствовал на обедах в каркозском дворце графа (на самом деле обычно его быстренько выпроваживали после доклада младшему служащему). Беда в том, что никто другой в них не верил. А ведь он являлся самым богатым человеком в деревне. И заслуживал уважения!

Боль в костях нарастала, становилась нестерпимой, как отчаянный заячий крик. На бегу Катчин бросил взгляд через плечо. Воронка его нагоняла! Мельник закричал, и как бы в ответ, воронка сделала пируэт, как искусный хороводный танцор.

Мельник рванулся в сторону…

… поскользнулся…

… и упал в тусклое, залитое серым светом пространство. Ни цвета, ни теней… Перед ним стояла женщина в робе из беленого полотна. Лицо ее под свинцовыми белилами выглядело еще белее одеяния.

– Где я? – произнес Катчин слабым голосом и отметил, что эхо здесь отсутствовало. Улица, мост из голубого света и магическая воронка, которая, как догадывался мельник, таки его настигла, – все это куда-то исчезло. Не было ничего, кроме женщины, бесцветной, как старые побелевшие кости. – Кто вы?.. Это вы перенесли меня сюда?

Пронзительное жужжание тоже пропало. Здешняя серая атмосфера казалась стеной, отделившей Катчина от мира, который он покинул.

Незнакомка подняла правую руку и легонько качнула предметом, свисавшим с указательного пальца, – это был человеческий шейный позвонок. Он висел на шнурке, сплетенном из человеческих волос. Другой рукой женщина закрутила свою страшную игрушку – сначала по часовой стрелке, затем против. Катчин смотрел во все глаза.

– Нам есть что обсудить, Катчин-мельник, – произнесла незнакомка монотонным голосом. – Ты пойдешь со мной.

– Япойду с вами, – повторили губы Катчина. Собственный голос показался ему безжизненным эхом. – Нам есть что обсудить.

Женщина развернулась и медленной поступью человека, несущего гроб, направилась прочь, в серую мглу. Шейный позвонок она по-прежнему несла на пальце, раскручивая то в одну, то в другую сторону. Катчин шел следом, не в силах оторвать глаз от страшной ноши.

Я пойду с вами, – бессознательно повторял он.

Внутренний двор, в котором стояли Гаррик, Теноктрис и Лиэйн, был огромным – больше Поля Героев в Каркозе. Постройки с запада – дома или просто стены? – оказались сплошь засыпанными песком.

– Не пойму: это город или все одно здание? – спросила Лиэйн. – С виду похоже, что все соединено между собой.

– И то, и другое, – ответила Теноктрис. – Огромное здание, вмещающее все человечество. Строители называли его Алэ, что в переводе с их языка означает «крылья». Последний город людей.

Несмотря на то что старая женщина бодрилась, Гаррик старался поддерживать ее при ходьбе. За то время, пока они шли, его левая рука онемела от веса колдуньи. Юноша старался дышать поглубже, но разреженный воздух не насыщал легкие. Нет, определенно нельзя позволять бедной женщине перенапрягаться в таких условиях.

– Последний? – переспросила Лиэйн. Ее голос едва доносился: и воздух плохо проводил звук, но и девушка говорила тихо. Похоже, эта мысль ее всерьез заинтриговала. Гаррик же был слишком сконцентрирован на своих проблемах, чтобы заинтересоваться мертвым городом.