Только одна ночь - Кира Дэвис

Но Аша проявит слабость, вывесит ее как флаг у всех на виду. Она сделает это, потому что я так хочу.

Я откидываюсь в кресле.

– Мне кажется, леди слишком много протестует. У тебя будут проблемы с тем, что Дамиан станет твоим начальником?

Я тщательно подбираю слова.

Аша видит это и ерзает в кресле.

– У меня нет проблем с тем, что Дамиан возглавит команду.

– Я не об этом спрашивала, – говорю я, раскачиваясь в кресле. Это кресло гораздо более устойчивое, чем мое прежнее. В нем можно держаться прямее. Оно отлично подходит моему настроению. – У тебя будут проблемы с тем, что Дамиан станет твоим начальником?

– Нет, – резко бросает Аша, ее гнев очевиден.

– Что нет? – нажимаю я.

Да, теперь она по-настоящему краснеет. Я вижу это. Кто бы мог подумать, что злодеи умеют краснеть.

Ты все время краснеешь, произносит тонкий голосок. Это мой ангел пищит через кляп, который я засунула ему в рот. Я поеживаюсь, но Аша не замечает этого, погруженная в свое собственное унижение.

– Нет, у меня не будет проблем с тем, что Дамиан станет моим начальником.

Теперь Дамиан распрямляет спину. Он улыбается Аше, взгляд дерзкий, обидный. Аша краснеет еще сильнее. Я морщу нос. Я зашла слишком далеко, и теперь вкус мести становится скорее кислым, чем сладким.

– Мы закончили, – быстро закругляюсь я. – Дамиан, я попрошу кого-нибудь из Maned Wolf связаться с тобой и обсудить детали проекта.

– Конечно, мисс Фитцджеральд. – В его голосе слышится уважение. Он все еще хочет меня, но и немного боится. Он и пальцем не двинет без моего повеления.

К Аше он ничего подобного не испытывает. У нее будут с ним проблемы. Я могла бы помочь ей с этим… если бы захотела.

Я смотрю, как коллеги гурьбой покидают мой кабинет, и думаю, как такое возможно.

Как возможно, что я никогда не замечала симбиотической связи между страхом и властью? И речь не только о страхе тех, кто должен следовать за мной, но и моем собственном страхе, который вдохновляет меня на лидерство.

Страх мотивирует и подбадривает меня, как вдохновенный любовник.

Как Роберт Дейд.

Я не еду домой. В этом нет никакого смысла, когда я могу оставаться с ним, в его доме, который гораздо больше моего, в его постели, которая дарует удовольствия и удовлетворение. Я застаю его в черном костюме и плотной белой рубашке без галстука. Сочетание формальности и удобства. Весьма соблазнительный контраст.

Но все остальные приготовления вынуждают меня насторожиться. Обеденный стол накрыт белой скатертью. Два прибора, в центре свечи. Романтическое клише, более подходящее для любви с розовыми лепестками и прогулками при луне, чем отмеченной играми власти и сексуальными извращениями.

Он видит скептицизм в моих глазах и смеется:

– Временами мы можем позволить себе тихие моменты традиционализма. Мы можем позволить себе все, что захотим.

Теперь я тоже смеюсь, нервно одергивая рукав своего блейзера. Моя уверенность колеблется, когда мы остаемся наедине.

– Не то чтобы это было необходимо, но не желаешь ли ты переодеться к обеду? – предлагает он.

Я смотрю на свой белый костюм. В голове возникают образы пятен от красного вина и оливкового масла.

– Да, – решительно киваю я, – полагаю, что да.

– Я так и подумал. – Его смех переходит в задорную улыбку. – Я купил тебе сегодня кое-что еще. Платье. Оно ждет тебя на кровати.

Я уже собираюсь было что-то сказать, но слышу звуки в кухне.

– Мы не одни? – Меня начинает потряхивать. Воспоминания о том насилии в баре… это было так ярко, пугающе, так волновало кровь… Не знаю, готова ли я на такое две ночи подряд. Мне кажется, я и не хочу.

Но если он попросит меня, что я отвечу? Не это ли требуется для сохранения баланса? Теперь я каждую ночь должна буду подчиняться?

Но когда Роберт берет меня за руку, в этом жесте нет никакой требовательности, только успокоение.

– Это шеф-повар и его помощник. Я нанял их на сегодня. Они будут готовить для нас, только и всего.

Чувство облегчения гораздо сильнее, чем мне думалось. Я беру его за плечи и нежно целую:

– Спасибо.

– Поблагодаришь за платье, – спокойно отвечает он. – Ночные события должны соответствовать не только моим амбициям, но и твоим настроениям. Я разбираюсь в них лучше тебя.

Не уверена, что поняла его, но все в порядке. В данный момент вообще все хорошо.

Платье оказалось красным. Красным, как надпись на той двери в питейное заведение, красным, как волосы Женевьевы, красным, как рубин.

Последняя мысль тревожит меня. Я уже давно не вспоминала о Дейве. Он все дальше и дальше уходит в прошлое, растворяется в нем. Какие из моих воспоминаний о наших отношениях реальны, а какие только отражают реальность в угоду мне и моим желаниям? Воспоминания быстро мутируют, скорее как вирус, а не как животные. Штамм гриппа в этом году мало похож на тот, что унес столько жизней год назад. Вирус мутирует, мы следуем за ним, и теперь он уже не может навредить нам, как прежде… только вот возвращается обратно он уже немного другим, а мы опять не готовы.

Я надеваю платье. Оно сделано из бархата, ткани, которую я всегда считала старомодной, такая под стать танцорам из «Щелкунчика» эдак в 70-х годах прошлого века, хотя и для них она не годится, они в ней живо вспотеют.

Но это платье не такое. Оно высшего разряда, с подкладкой из шелка и глубоким вырезом на спине. Дизайнер Антонио Берарди. Он нашел к ткани новый подход, отыскал современный крой, придал чувственности и дерзости.

На какой-то момент я подумала, не перекроил ли меня Роберт Дейд.

Но поспешно отмахнулась от этой идеи и пошла наверх.

Роберт уже сидит за столом. Ждет меня. Снова открыта бутылка шампанского, но на этот раз разливает мужчина в белой униформе шеф-повара. Он почтительно кивает мне, пока Роберт встает и отодвигает для меня стул.

– Ты великолепна.

– Опять это слово, – улыбаюсь я.

– Оно идет тебе. – Он по-отечески целует меня в макушку. Я сразу чувствую себя под защитой. Он садится и поднимает бокал: – За нас.

Самый распространенный в мире тост. Наряду с «Ура!» и «За здоровье!». Но в устах Роберта эти слова кажутся более значительными. За кого, «за нас»? Мы не Ромео и Джульетта. Мы Цезарь и Клеопатра. Мы Генрих VIII и Анна Болейн, Пьер и Мария Кюри. Наша связь имеет последствия, она меняет людские жизни…

Например, жизнь Тома, и Дейва, и Аши, и мистера Костина, для них наш роман так же радиоактивен, как то, что готовили у себя в лаборатории супруги Кюри.