Терминатор 2. Инфильтратор - Стивен Майкл Стирлинг

— Попроси своего племянника Убальдо заняться этим делом,— произнес фон Росбах.— На ночь он может остаться у двоюродной се­стры, а затем, утром, вернуться обратно.

— Si, сеньор,— ответил Епифанио. Кто же решится задавать воп­росы такому большому и злому человеку, в виде которого сейчас пред­стал Дитер.— Я так и сделаю.

Фон Росбах неревел взгляд на Гриего. Сжав руки в огромные ку­лаки, он злобно произнес:

— Надеюсь, что больше никогда тебя не увижу, смердящий пес.

Виктор сделал глубокий вдох, пытаясь унять приступ удушья, и затем, покачнувшись, медленно встал и вышел из комнаты. Дитер обернулся к Саре и, всплеснув руками, произнес:

— Мне так неловко… Прости меня, пожалуйста.

Сара двинулась по направлению к двери.

— Да нет, это я виновата. Все дело только во мне…

Однако внутри женщины все ликовало. Даже если бы она реши­ла спланировать подобный сценарий, то он вряд ли бы сработал. Сей­час же ситуация требовала того, чтобы Сара играла приличную жен­щину, которую просто ужасали произошедшие события.

— Пожалуйста, не уходи,— взмолился Дитер.— Я сейчас вер­нусь. Мне нужно только передать кое-какие бумаги для Гриего, вот и все. Ты подождешь?

Женщина, закусив губу, опустила взгляд. Наверное, было бы луч­ше оставить его прямо сейчас, заставив мучиться и переживать. Са­мым неприятным в этой истории было то, что она так ничего и не вы­яснила. «Почему я не осмелилась задать вопрос Гриего?— терзалась она.— А ведь он мог бы рассказать мне много интересного о старине Дитере. Думаю, на следующей неделе надо будет организовать неболь­шую поездку в Асунсьон».

— Ну хорошо,— ответила она, поднимая взгляд.— Я подожду.

Оставшись в комнате одна, Сара позволила себе расслабиться. Желудок представлял собой сплошной клубок нервов. Облегченно вздохнув, она подумала: «А ведь Гриего хотел мне сказать что-то неве­роятное. Самый верх нахальства для человека проявляется в том, что он говорит сущую правду, однако ему никто никогда не верит. Как хо­роню, что Виктор показал себя таким нахалом!»

Неужели между ними наконец-то воцарится мир? Судя по реакции Дитера на комичную сцепу, произошедшую здесь несколько минут на­зад, на подобное развитие событий можно было вполне рассчитывать. Но истинное положение дел станет понятным с течением времени.

«Что же скрывается за такой страстной реакцией фон Росбаха? Ведь не может же быть, чтобы этот мужчина просто влюбился в меня без памяти?» Сара пожала плечами. Она совсем не нуждалась в ро­мантике с внешностью Терминатора, который хотел проникнуть в ее жизнь. Если такое сходство было неслучайным, то подобный человек оказался бы совсем нелишним.

Сара тряхнула головой. Самой главной задачей в настоящее вре­мя было не попасть впросак. Да, им с Джоном предстоит приготовить­ся к переезду, и как только появится подобная возможность, им сле­дует моментально реализовать свои планы. Но как же Дитер? Сара чувствовала себя в полной безопасности на протяжении такого дли­тельного промежутка времени. Ей так надоело прятаться и скрывать­ся, говорить неправду. Хуже всего — это разочарование в глазах сына. Джон, без всякого сомнения, заслуживал лучшей участи. А она наив­но предполагала, что наконец-то они добились своего.

Рональд Лабейн лежал в одежде на широкой кровати прекрасного гостиничного номера. За прошедшие сутки он настолько устал, что к вечеру в голове стучал чугунный молот. Но каждая клеточка его живо­го существа, за исключением чрезмерно утомленного лица, кричала от радости. Наконец-то он добился успеха! Ошеломляющего, божествен­ного успеха, которого теперь никто не сможет отнять. Зидман и Рот показали свой фильм на фестивале, и он стал хитом сезона. Лабейна приглашали на всевозможные вечеринки, с ними разговаривали неимо­верно богатые люди, его интервью транслировали на миллионы, милли­оны зрителей. Интересно, чем это закончится? Время покажет!

Зидман передал указания агенту и получил от него следующую ин­формацию: об их успехе передали все крупнейшие новостные телека­налы страны! Фотография, где он зажат между веселыми Зидманом и Ротом, обошла все газеты, и Лабейну все равно нравилось свое лицо.

Рональд продолжал недвижимо лежать на кровати, а темная ком­ната гостиничного номера принялась вокруг него медленно кружиться.

Люди, с которыми ему удалось повстречаться сегодня днем, были умными, творческими, но слишком приземленными. По крайней мере, как показалось Лабейну. Они смотрели на него так, будто автор фильма мгновенно превратился в величайший аромат месяца, кото­рый всем необходимо попробовать. Рональд хотел улыбнуться, по чрезмерно утомленное лицо не позволило ему сделать этого. Ему еще ни разу в жизни не приходилось столько улыбаться в течение одно-го-единственного дня.

«Если дела и дальше пойдут так, как я планирую,— подумал он,— то скоро я начну ценить боль». На завтрашний день у него была назна­чена встреча с одним очень влиятельным агентом, который хотел про­вести беседу по поводу публикации его книги. Вся будущая жизнь рас­крывалась перед ним, словно кинематографическая лента. «О, боже! У меня много, очень много терпения!»

В конце концов, со временем, настанет конец пестицидам, гербици­дам, заводам по производству свинины и курятины, которые в невероят­ной степени загрязняют окружающую среду. Чуть позже люди откажут­ся от генной инженерии, применяемой в производстве зерна и мяса. Настанет эра новых, чистых источников энергии, что принесет за собой здоровую жизнь для всех обитателей земли. Труд вновь придет на смену механизации и автоматизации — все будут жить долго и счастливо.

Мысли Лабейпа пошли еще дальше— он представил себе малень­кие домики, окруженные аккуратными зелеными садами. Именно там и работали люди, выращивая себе средства для пропитания. Каждый человек входит в состав коммуны— нет лентяев, нет бездельников… Вместо того, чтобы лежать перед телевизором, каждый будет выиски­вать необходимую для себя информацию.

«Исключение будут составлять несколько часов в определенные дни недели,— подумал он.— По телевидению будут передаваться обу­чающие программы по переработке и запасу сырья, а также сведения о проблемах третьего мира».

Рон разочарованно покачал головой. Подобные перемены потре­буют времени, терпения, и что самое печальное, крови… Человечес­ких жертв избежать не удастся. Но если люди не станут бороться за свое благополучие, они никогда его не добьются.

«Через некоторое время я стану общемировым феноменом,— по­думал Лабейн.— Именно мне придется дать сигнал к атаке». В прин­ципе, Рон мог начать свое дело с изобретения какого-либо вируса, который испортит все системы коммуникаций. Стоит только прекра­тить бюрократические проволочки, и можно смело браться за дело».

Однако сначала нужно наладить взаимопонимание с народными массами, вложить в их разум эту идею, убедить людей в том, что ино­го способа жизни не может и существовать, что вокруг— темнота и смерть. Сегодняшнее событие— это только начало, приобретение би­лета… А когда начнется насилие, большинство людей примкнет к партизанскому движению только потому, что не смогут себя мыслить вне этого потока.