Одна среди людей - Анна Сахновская

«Рад, что ты решилась на перемены в жизни. Наконец-то почувствуешь, что значит быть обычной женщиной. Мне кажется, это лучшая новость, которую я получал за последние десять лет. Но меня огорчает количество ошибок, допущенных в столь маленьком тексте. Ты забываешь русский язык, что, конечно, логично, ведь по-русски ты общалась только со мной, а наш язык нельзя назвать простым, но…»

Я не знал, что писать дальше. Я не хотел приезжать, зачем она приглашала меня?

«…Видимо, ты правда изменилась, – продолжил я, – и что касается встречи, то тебе проще приехать ко мне, чем наоборот. У меня семья, да еще получать канадскую визу. И к чему эта встреча? Я желаю тебе счастья. Будь собой, а не кем– то другим, и все будет хорошо».

Эти ошибки как будто отдалили нас. Вышла замуж, целый год занималась собой, не находя время ответить мне, потому что я тот самый парень из прошлого, который тянет назад, не дает сил сделать шаг вперед и бередит старые воспоминания о том, чего не могло быть. А там, в другой далекой стране, появился кто-то новый, возможно обладающий каким-то даром, более красивый и интересный, начитанный, такой же бессмертный, как она, блуждающий по закоулкам времени. Им вместе радостно плыть по раскаленной лаве бытия, смотреть друг другу в глаза и знать, что они не одни на белом свете. Со мной бы так не получилось, хотя теперь я почти не обращал внимания на то, что видел в глазах других людей. Ревновал ли я? Отчасти да. Захотелось посмотреть на мужа Софьи. Кто же он такой? Как ему удалось растопить вековой лед безразличия и знания всего, что будет? Я не находил себе места. Странно все это. У меня ведь такая идеальная жизнь, и нельзя сказать, что мои пожелания счастья Софье неискренни. Они всегда шли от сердца. До сегодняшнего дня. Прежде я жалел Софью и знал, что мои слова останутся всего лишь символами на мониторе. Они не проникнут в душу, не заставят действовать решительно – ведь они банальны. Я не мог дать Софье ничего нового, наше общение зиждилось на моей похожести на Ивана, чья харизма настолько восхищала и пленила ее, что иногда я начинал ревновать к призраку из прошлого. Теперь же необходимость во мне отпала. Место Ивана-Даниила занял кто-то третий. Незнакомец столь хорош, что не сравнится ни с кем из смертных, если он вообще из нашей когорты.

Должно быть, Софья решила попрощаться. Переписку, возможно, будет сложно скрывать, да и смысл в ней терялся. У меня давно своя жизнь, у нее теперь своя. Я находился в состоянии, когда теряешь нечто, что по определению твое. Шок. Удивление. Отказ верить в эти простые слова: «Я вышла замуж». То, что всегда было моим – тайна бессмертия, картина над кроватью, письмо, мысли обо мне, – все стало вмиг чужим. Да, она не писала по году, но Софья не из тех, о ком нужно волноваться – ее не собьет насмерть машина, не зарежет маньяк, она не оступится у обрыва. Все, что ей грозило – это очередная депрессия, новая личность, смена места жительства, смерть на пару дней. Так о чем волноваться? Я твердо был уверен, что однажды получу от нее письмо, потому что других близких людей у нее просто нет. Она одинока, несчастна и прекрасна среди бушующих страстей и стихий мира. Она пустила в свои потайные шкафы меня одного, доверила тайну, сделала из меня единственного и неповторимого, пусть и в маске Ивана. Но вдруг откуда ни возьмись появился другой. С какой он планеты? Он точно не человек, он хуже, гораздо хуже.

Я поймал себя на мысли, будто Софья моя собственность…

Больше всего мне теперь хотелось посмотреть Софье в глаза. Она наверняка на это рассчитывала, – чтобы заманить меня в Канаду. Что же ее подтолкнуло для столь решительных перемен?

Впервые за долгое время я почувствовал вкус к жизни. Ни работа, когда-то вдохновлявшая, ни люди, казавшиеся вначале исчадиями ада, а потом превратившиеся в полусвятых, ни радость женитьбы и появления на свет детей и участие в их развитии и воспитании – ничто более не устраивало меня. Я сам придумывал себе развлечения – и если в детстве это могла быть настольная игра, то теперь это стала новая работа и набор все большего и большего количества клиентов. Перечитав свое письмо Софье, я ужаснулся, осознав себя обычным человеком, который тщетно тратил бесценное время своей жизни. Старость, консерватизм, лень и привычка к хорошей зажиточной жизни превратили меня в сноба и брюзгу. Все вокруг казалось приторным и до боли знакомым. Бедная Софья. Как же ей тяжело. Быть может, она нашла

способ избежать всего этого, узнала секрет вечной радости и жаждет со мной поделиться? Зачем ей нужен я – человек примечательный лишь тем, что похож на Ивана Лопухина, да странным, особо не применимым даром?

Чем дольше я размышлял, тем сильнее хотелось поехать в Канаду. Маленькое приключение на заре старости. Хотя сорок лет не тот возраст, когда стоит считать себя стариком, но внутри меня уже жил и кряхтел тот самый дед, мой внутренний двойник, что вздумал постареть раньше своего биологического скафандра. Жажда новизны и смены обстановки переборола внутренние сомнения, и я решился на поездку.

Первый крупный обман в моей семейной жизни прошел гладко. Иногда я ездил на встречи с клиентами в другие города, а так как бизнес рос, то почему бы не отправиться за рубеж. Русская диаспора многочисленна и разбросана по всему миру, так что командировка в Канаду не вызвала удивления у жены. Теперь очередь была за Софьей. Ее письмо отчасти раскрывало завесу тайны и еще больше будоражило воображение.

«Спасибо за пожелание счастья, Даниил, – иногда меня бесила ее нарочитая вежливость, и я никогда не мог понять, написано ли это от чистого сердца или потому, что так принято в приличном обществе. Вот и теперь, первое предложение письма вызвало раздражающую изжогу. – Надеюсь, ты написал это от чистого сердца. – Я улыбнулся. Должно быть, Софья испытывала чувства, схожие с моими. И как тут не удивиться тому, насколько мы похожи. – Ты спрашиваешь: зачем нам встречаться? Я и сама не знаю. Но чувствую, что хочу проститься. Просто сказать: „Прощай“, расплакаться в платок, утереть нос перед вылетом твоего рейса в Москву, стоять, провожая твой самолет до тех пор, пока он не скроется в облаках, а потом взять такси и ехать, стирая размазанную тушь со щек. Какая-то сцена из фильма, ты не находишь? Но мне правда этого хочется. Потому что ты часть прошлого, которое я не могу забыть, а очень надо. Возможно, этот ритуал поможет справиться с навязчивыми воспоминаниями и фантазиями о том, что могло бы случиться.

Жизнь круто изменилась, а я будто все та же, что и в шестнадцатом веке, что и в веке двадцатом. Появилась новая возможность начать с чистого листа, и это не только новый паспорт, другая страна и так далее. Что-то еще, о чем я очень хочу тебе рассказать, но пока не могу. Надеюсь, у меня хватит смелости сделать это при личной встрече, а сейчас руки дрожат. Я и сама не в силах себе признаться, что происходит. Вот, сижу, а за стеной спит мой муж. И я скоро пойду к нему. Но портрет все еще висит, и каждое утро первое, что я вижу, это он.

Знаю, ты приедешь. У тебя нет выбора. Я же помогла тебе. Единственная и неповторимая, дьявольски красивая, умная, шикарная женщина помогла только тебе одному. Радуйся, потому что пока больше я никому так и не помогла. Извини, что пишу по-английски – хочу забыть русский язык. И у меня хорошо получается…»