Фридрих Барбаросса - Юлия Андреева

Часть незаконно отобранных папских областей мы, конечно, по договору вернули, но зато и они нам наши исконные владения возвратили. Опять же графы, маркграфы один за другим в вечной преданности клянутся. Можно дела в Италии сворачивать — и домой в Германию возвращаться.

В июле и поеду, вот только Кристиану Майнцскому все, что нужно делать, по пунктам растолкую, все же наместником остается, во все должен вникать.

Я приступаю к теме, о которой мне неприятно вспоминать, и не потому что речь идет о смерти кого-нибудь из близких друзей или родственников. Генрих Лев! Для меня он умер еще тогда, на озере Комо, когда герцог отказался от доли моего брата, признав себя простым наемником. Сколько их было этих наемников? Вчерашние разбойники с большой дороги, мастера меча и копья, ищущие применения своим воинским навыкам…

Сколько было у меня этих самых наемников, а сколько братьев? Наемники шли тысячами, и я редко запоминал их лица, братьев у меня было двое, сводный Конрад и двоюродных — Генрих и Фридрих. Райнальд, Эберхард, Отто, Вихман — лучшие друзья, но все же не братья, не родная кровь. Там, на озере Комо, Генрих убил одного из моих братьев, так что я в тот день поседел и чуть не умер от горя.

Когда же из братьев он добровольно сделался наемником, мне оставалось одно — выбросить из своего сердца последнюю любовь к этому человеку и начать играть по навязанным правилам, первое из которых гласит: наемник живет по законам нанимателя, в случае нарушение законов с него следует взыскать согласно закону. Генрих Лев считал по-другому.

30 июля 1178 года в соборе Сен-Трофим в Арле, я получил корону Бургундии, после чего отправился на рейхстаг в Шпейере, где предполагалось разбираться с поступившими на кузена жалобами. Его обвиняли и в нарушении земского мира, и в убийствах, и в разрушении крепостей и церквей, и во многом другом, Генрих же даже не подумал явиться. За те годы, что мы с ним жили как братья, он уже привык, что я как-то разбираюсь с жалобщиками. Кому-то доплачиваю из казны, кому-то жалую новую должность, устраиваю выгодный брак… На все это я шел ради брата, теперь я приказал провести тщательное расследование, после чего материалы дела должны были поступить на рассмотрение суда князей. Узнав о произошедшем, Генрих подал ответный иск на Филиппа Кёльнского, и его жалоба была отправлена по тому же адресу. С тем, что в середине января 1179 года в Вормсе на очередном рейхстаге пройдет слушание.

Любой бы на месте Генриха понял, что отношение к нему императора изменилось, и сделал бы соответствующие выводы. Как минимум, постарался бы помириться с написавшими на него жалобы. Герцог не соизволил ни явиться на рейхстаг сам, ни прислать своего представителя. Так что во время слушания оскорбленная сторона и наговорила с три короба, а у судей появилось три доказанных обвинения против Генриха Льва:

1. Многократное нарушение земского мира.

2. Нарушение императорских приказов.

3. Подстрекание славянских племен напасть на Магдебургское архиепископство.

Окажись в зале сам Генрих или его человек, мы бы еще попытались уладить дело полюбовно, предварительно выслушав контрдоводы. Но он сам не озаботился защитой. Желая дать шанс оправдаться, я отказался выносить приговор немедленно, назначив дату нового слушания на 24 июня 1179 года в Магдебурге, обязав судейских оповестить герцога об обстоятельствах разбирательства и убедить его явиться на суд.

В результате, когда через полгода я открыл заседание, Генриха на нем не оказалось! И если на первом суде я еще мог слукавить, заявив, что, возможно, обвиняемый не получил приглашения, теперь он, точно в насмешку над собравшимися, прибыл в крепость Хальдеслебен, недалеко от Магдебурга, так что судьи выдвинули четвертое обвинение: неявка в суд как отказ повиновения прямому императорскому приказу. Это могло повлечь за собой потерю лена и как следствие — имперскую опалу.

Все, что я мог сделать, дабы в последний момент спасти кузена, это дать ему еще одну отсрочку. Поэтому я добавил от себя, что приговор вступит в силу не ранее чем через год и один день. Кроме того, в течение объявленного срока Генрих имел право добиться смягчения или даже полной отмены приговора. Что для этого следовало сделать? Для начала явиться и хотя бы объяснить свои действия.

Через неделю после суда Генрих действительно попросил аудиенции, и я тут же отложил все свои дела. Мы встретились между Магдебургом и Хальдеслебеном. Один нормальный разговор, просьба помочь разобраться с жалобщиками — и я бы нашел способ обелить его перед князьями. Вместо этого Генрих сухо доложил, что не собирается подчиняться суду каких-то там князей, и без обиняков, если я собираюсь и дальше дружить с ним, теперь нам остается только объединить свои силы, дабы сокрушить недовольных и впредь говорить со всем миром с позиции силы.

Мне не понравился тон, с которым он со мной разговаривал, и то, как неуважительно он отзывался о князьях и об имперском суде. Поэтому я напомнил ему о сроке, в течение которого он имел возможность уладить свои дела. Впрочем, если бы Генрих согласился заплатить в казну штраф в размере 5 тысяч марок серебром, я был готов приостановить судебный процесс и даже взял бы на себя роль посредника между ним и обиженными им князьями, добившись в конечном варианте того, что они забрали бы свои жалобы. Недослушав меня, Генрих раздраженно махнул рукой и вернулся в свою крепость.

Я ждал год и немного больше, но кузен так и не счел нужным одуматься. Новое судебное разбирательство состоялось в середине августа в Саксонии. Суд требовал лишить подсудимого обоих ленов и герцогского достоинства. Все правильно, именно так было прописано в законе, но я не мог решиться, дав Генриху последний шанс. Теперь я не требовал, чтобы он сам улаживал свои дела, и даже не просил вносить в казну штраф, пусть только явится 13 января 1180 года в Вюрцбург на рейхстаг. В случае, если он в третий раз проигнорирует прямой императорский приказ… что же, приговор приведут в исполнение.

В ответ Генрих Лев напал на город Хальберштадт, ограбил его жителей, после чего город был сожжен. При этом он не пощадил церкви и монастыри. Мало того, оказавшего ему сопротивление хальберштадского епископа Удальриха он забрал в плен, сообщив, что отпустит последнего в обмен на снятие с него всех обвинений. После чего принялся опустошать архиепископства Кёльнское и Магдебургское и даже рукоположил нового архиепископа Бремена. Не сам, понятное дело, связи в Риме использовал, но от этого ведь не легче. В общем, вел себя как разбойник с большой дороги, что же до меня… дружба дружбой, а если бы я и дальше откладывал вынесение приговора, боюсь, мои князья сместили бы такого нерешительного императора, и правильно бы сделали. Империей не может править мямля и тряпка. Эх, Генрих Лев, Генрих Лев…

— Приговор: лишить герцогского достоинства и всех имперских ленов, личное имущество подлежит конфискации.

Впрочем, я был бы не я, если бы не сделал попытки снова вытащить его из этой ямы.

— Шесть недель отсрочки. За это время Генрих Лев должен покаяться в своих преступлениях. После чего приговор будет смягчен или даже отменен.