Koch Industries. «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке - Кристофер Леонард

И, пожалуй, досадно было осознавать, что работа в отделе торговых операций Koch не являлась легким путем к обогащению в середине 1990-х. Когда О’Нил в своей первый год заработал для компании $7 млн, он вполне мог рассчитывать на большие премиальные. В конце года он обсудил результаты своей работы с Сэмом Солимэном и узнал, что его поощрительная премия составит $25 000. Это было примерно 0,004 % той суммы, что О’Нил только что заработал для компании. Солимэн, казалось, разделял идею, что трейдерам надо выплачивать больший процент прибыли. А вот Чарльз Кох, очевидно, так и планировал платить им как инженерам. И руководители О’Нила знали, что годовая премия на заводе — в лучшем случае $10 000.

«Сэм говорит: “Это намного больше, чем на заводе, верно?”, — вспоминал О’Нил со смехом. — А я отвечаю:

“Ну да. Ага. Ты прав. Больше”».

Не все трейдеры были такими же уступчивыми.

Некоторые из них по-тихому ушли в Enron или крупные банки. Они делали это, понимая, что могут зарабатывать целые состояния. Спустя всего семь месяцев после начала работы в отделе Побережья Мексиканского залива и Бренден О’Нил получил шанс не понаслышке познакомиться с миром роскоши. Его повысили до должности трейдера по деривативам на природный газ, и он вступил в мир больших денег.

Cэм Солимэн повышал своих лучших трейдеров Если трейдер успешно справлялся с работой, Солимэн обычно переводил его на новую позицию, где у него не было опыта.

Если он демонстрировал хорошие результаты в этом месте, его можно было повысить еще раз. Если нет, похлопать по плечу. Прощай.

Брендена О’Нила перевели в отдел опционов на природный газ. Опцион на природный газ — это деривативный контракт, а О’Нил практически ничего не знал о производных финансовых инструментах до начала работы в отделе торговых операций Koch. Теперь ему предстояло торговать контрактами на миллионы долларов каждый день. Он думал, что лучше научиться это делать, и поскорее.

Человек не может просто так в университете записаться и пройти курс по торговле опционами на природный газ.

О’Нил не брал специального отпуска и не посещал Гарвардскую школу бизнеса. У него не было наставника, и у него не было отраслевой группы, в которую он мог обратиться для обучения. Поэтому он купил учебник под названием «Волатильность и оценка стоимости. Стратегии и методы опционной торговли» Шелдона Натенберга. По сути, это была премиум-версия «Торговли опционами для чайников». Он читал книгу в свободное время и изучал механику вещей внутри черного ящика рынка деривативов.

Вот краткое определение дериватива в одном параграфе, которое все еще является пыткой для читателя.

Практически все деривативы, которыми торговали люди, такие как О’Нил, — либо «коллы», либо «путы». «Колл» — контракт, который позволяет кому-то купить что-то по определенной цене. О’Нил мог продать вам «колл», позволяющий купить резервуар природного газа в марте за

$5, даже если реальная цена на газ в то время составит $10 за резервуар. Это было похоже на договор страхования от роста цен. О’Нил также мог продать вам «пут», который позволит продать цистерну с природным газом в марте за.

$5, даже если реальная цена в то время снизится до $2. Это было похоже на договор страхования от падения цен.

Опять же, эти производные контракты совсем не были связаны с поставками реального газа. Они были связаны только с газовыми фьючерсными контрактами. Итак, О’Нил покупал и продавал страховые услуги для фьючерсных контрактов. Он проводил дни, изучая эти фьючерсные контракты и наблюдая за ростом и падением цен в них. Это было сложно. Для природного газа было несколько различных видов фьючерсов: были контракты на поставку газа в марте, апреле, мае, июне и так далее. В глазах такого трейдера, как О’Нил, контракт на каждый отдельный месяц был, по сути, отдельным товаром. Майский контракт — это одно, а мартовский контракт — совсем другое. Он исследовал поведение всех видов контрактов и продавал людям страховые услуги — деривативы — на каждый отдельный месяц.

О’Нил начал экспериментировать на этих новых рынках. Он покупал и продавал опционы «пут» и «колл», а затем начал искать более сложные маневры. Он мог купить «пут» на майский фьючерсный контракт. А затем зайти с другой стороны и начать покупать и продавать в большом количестве такие фьючерсные контракты, чтобы застраховать опцион от рисков с помощью сложных взаимодействий, которые назывались «торговлей базисными активами». Прошло немного времени, и он понял, что такие операции способны приносить десятки миллионов долларов.

Откуда брались все эти деньги? Почему прибыли были такими огромными? Лучший способ понять это — представить, что О’Нил находился в центре гигантской игры по перетягиванию каната. За один из концов каната изо всех сил тянут все компании, добывающие и продающие природный газ. На этой стороне каната хотят, чтобы цены на газ были как можно выше, потому что здесь его продают. За другой конец каната изо всех сил тянут те, кто покупает и потребляет природный газ. Здесь хотели, чтобы цены на газ были как можно более низкими, здесь его покупают.

Эти противоположные стороны перетягивали канат тудаобратно, а ярко-красная линия в середине отмеряет текущую цену на газ. Иногда производители газа побеждали в игре и сдвигали красную метку в свою сторону, делая цену очень высокой. В других случаях выигрывали потребители и перетягивали красную метку ближе к себе, делая цену очень низкой. На что рассчитывать в этой игре, было почти невозможно понять — общий национальный рынок природного газа имел стоимость в несколько сотен миллиардов долларов в год. Когда красная метка цены сдвигалась в ту или иную сторону, это было финансовым эквивалентом движения тектонических плит.

Грохот и тряска в одно мгновение высвобождали миллиарды долларов, эти деньги текли из карманов потребителей к производителям, когда цена менялась. И когда эти деньги высвобождались, они попадали в руки таких трейдеров, как О’Нил, а те оставляли часть их для себя. В конечном счете тот, кто покупал у него деривативы, мог быть крупной коммунальной компанией в Огайо, которая потребляет природный газ, или крупной компанией в Оклахоме, которая добывает и продает природный газ.

Эти организации платили реальные деньги за договоры страхования, которые защищали их от изменений цен. Если цена менялась, О’Нил и Koch Industries зарабатывали миллионы. Волатильность была лучшим другом трейдера.

О’Нил оттачивал свои стратегии торговли в течение года. И чаще, чем на все остальные, он ставил на одно обстоятельство. Он не ставил на то, что цены на газ будут расти, и на то, что они начнут падать. Он ставил лишь на то, что они будут неустойчивы. Он делал это, раскупая опционы, а затем раскупая базисные активы на фьючерсных рынках, покупая и продавая их так, чтобы отделить ценовую составляющую. Он не хотел делать расчет на конкретное движение цены. Он ставил лишь на то, что цена будет меняться — и меняться сильнее, чем ожидают люди.

Одна из причин, по которой он продолжал поступать таким образом, заключалась в том, что так он продолжал зарабатывать деньги. После дерегулирования рынков природного газа волатильность превратилась в норму.