Своя-чужая война - Владимир Матвеев

Ирена, тайком скосив взгляд на шагающего рядом мужа, улыбнулась краешком губ, хоть под платком, что закрывал ее лицо, этого никто и не увидел.

Вот он ее герой. Пусть на его доспехе сейчас слой пыли в два пальца, да и изначально он не блестел. Пусть его благородный конь как сумасшедший гоняет по окружающим полям всякое мелкое зверье. Пусть рядом с ним идет огромный хищник, который по смертоносности может уступить, наверное, только своему Старшему. И еще раз пусть (и даже слава богам) он не похож на героя прочитанных ею книг – он все равно любим ею.

Любим как мужчина, за спиной которого не страшен даже Судный день, а не как венценосная особа молодого, но, наверное, самого сильного и богатого государства, зубами вырвавший у этого мира право на существование.

Да и правитель он был особенный. Таких монархов, как Атей, не было, нет сейчас, и вряд ли будут в будущем. Даже Галион Изумруд не пользовался таким уважением среди изгоев, как князь Сайшат среди своих вассалов и своего народа. Причем это было не слепое, раболепное заглядывание в рот своему сюзерену, как часто бывает при дворах других облеченных властью особ. Виолин рассказывала Ирене, как спорил с Атеем Багд Писака, брызгая на него от переизбытка чувств слюной, когда отстаивал свою точку зрения.

Или как орал на него Гмар в кузнице, что тот не так качает меха, когда князь решил попробовать себя в роли подмастерья. Оба этих сварливых гнома без раздумий двинули бы в зубы первому встречному, реши тот возводить на их князя хулу. И они в своих чувствах и поступках были далеко не одиноки. Да что там одиноки. На днях Серк Весло разбирал дело, когда два серва избили третьего лишь за то, что тот нелицеприятно отозвался об их князе, на что они ему и возразили самым доступным для них способом, то есть кулаками. При этом приговаривали, что если бы он столько же работал, сколько чесал языком, то и мыслей дурных в голове бы не родилось.

Разбирались долго. В итоге на площади Позора оказались все трое. Вот только двум из этой троицы украдкой приносили и попить и перекусить (при этом вои с башни и стены делали вид, что этого не видят), а в сторону третьего чуть ли не плевали, приговаривая при этом, что тот неблагодарная скотина и кусает кормящую его руку.

– Забыл злыдень, на чьи деньги купили зерно, чтобы ты смог посеять его? Кто тебе дом с банькой поставил? Кто детей твоих поил, кормил, одевал, когда у тебя и плесневой крошки не было? А, морда жадная?

И это были еще самые безобидные фразы, что летели в сторону нечаянного болтуна. Некоторые вообще обещались прибить его, как только отвяжут от столба. Но тут уж пришлось снова вмешаться Серку, который пообещал свершившему такое место уже не у позорного столба, а, скорее всего, на плахе, потому как самосуд он не допустит.

Огромная махина под названием княжество Сайшат, запущенная Атеем Призраком, уверенно набирала обороты. Ему уже не надо было толкать ее. Эта махина, как совершенный гномий механизм, сама исправно работала под чутким присмотром разумных, которых князь поставил на ответственные места, оставив за собой право выбирать и корректировать путь, по которому будет двигаться княжество.

Но до конца Атей становился собой, как показалось Ирене, только в кругу своих собратьев по оружию. Среди своих воинов. Среди тех, кто мало знал придворный этикет, кому до одного места были расписные тряпки и место повыше к трону. Чего им к нему лезть, к трону этому? Его хозяин вот он, рядом с ними.

Среди них не было фальшивок. Истинная суть разумного во многом раскрывалась в первом же бою. И эти суровые, но иногда доверчивые и даже ранимые воины будут без вопросов резать глотки врагам их вождя. Будут в прямом смысле этого слова рвать их когтями и клыками, потому что если это враги князя, значит, и их враги. И потому, что сам князь в это время будет стоять в одном ряду с ними, а не прятаться с гвардией за высокой стеной своего замка.

– Мой князь, – подъехал к Атею Гайн Смышленый. – Пора выбирать место для ночлега. Хассаш скоро закатится за горизонт. До сумерек все равно не успеем дойти до Мегара. Зато завтра отдохнувшими уже к полудню будем у городских ворот.

Призрак внимательно выслушал бывшего обера королевства Даргас и уже было хотел кивнуть, как увидел вдалеке стелющегося над землей длинными прыжками вайрон. Волк бежал от ушедшего вперед авангарда.

– Подожди, Гайн, – сказал он, легко вознося свое тело в седло подбежавшего Агата. – По-моему, к нам передовая разведка бежит с новостями в зубах. Может, они и место под ночлег уже нашли. Если меня не обманывают мои глаза, это Латиша.

– Как вы их различаете? – удивился Гайн. – Они же все на одно лицо, кхм… На одну морду, я хотел сказать, – но тут увидел нахмурившегося Палака и, кашлянув, быстро поправился: – Ккхм, одинаковые, короче.

– Смышленый, – улыбнулась Ирена, срывая с лица платок. – Мой муж все-таки их батя. Кому, как не родителю, знать своих детей в лицо?

– А-а-а, понятно, – кивнул и почесал затылок тот. И всем вокруг стало ясно, что ничего ему не понятно.

– Привыкнешь, Гайн, – хлопнула его по плечу Катаюн. – Вот покрутишься среди нас, и привыкнешь.

Князь не ошибся. Бегущая волчица оказалась действительно Латишей. Вот она взвилась в последнем прыжке, едва уловимая глазом рябь, и перед Атеем приземляется на ноги уже не вываливший розовый язык через оскаленную пасть вайрон, а совершенно не запыхавшаяся воительница.

– Бать, – без долгих разговоров начала она. – Там раненый. Лежит в полуверсте от вас. Скакал со стороны Мегара. Доспех посечен в хлам. Пока жив, но потерял много крови. Что-то мне подсказывает, что его изрубили не в уличной драке.

– Пит, – резко повернулся Призрак. – Целителя.

– Я здесь, мой князь, – выехала из глубины строя молодая стройная альвийка, зеленые глаза которой, казалось, занимали половину ее красивого лица.

– Айлин Лепесток, – буквально через мгновение вспомнил ее имя Атей. Со всеми магами, что Аделиан приписал к его отряду, он успел познакомиться еще на первом привале. А эту запомнил особенно. Как сказал Непоседа, девица уже сейчас делает потрясающие успехи, и Говорящий возлагает на нее очень большие надежды. Если коротко, то она такой же уникум, как и его сестренка. Вот только Дарина все больше по разрушениям специализируется, а эта наоборот. Да и ехали они вместе, видно уже спелись.

– Да, ваша светлость, – вдруг смутилась девушка и покраснела от того, что ее смог запомнить князь.

В Лесу Темных Альвов, откуда она сбежала вместе со своей семьей, принадлежащей к младшей ветви одного из погибших домов, когда там еще был совет из пяти князей, она могла похвастать лишь тем, что ее помнили только самые близкие. Для остальных же они были уже мертвы, как и весь их род. Правда, говорят, что сейчас в Лес Темных Альвов тоже прилетел ветерок перемен. Вот только ей уже все равно. Она теперь, во-первых, будущий маг. Во-вторых, она не побег младшей ветви, а равная среди равных. И в-третьих, у нее не может быть другого князя, кроме как того, кому она добровольно поклялась в преданности у «Сердца Оплота». И сейчас она с ним идет в свой первый боевой поход. Эти мысли испуганной ланью пролетели в голове девушки, когда она услышала: