Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает - Яков Кедми

Сеть израильских школ я видел как базу системы образования. На этой базе я запланировал создать сеть воскресных школ. Я полагал, что мы не сможем создать сеть постоянных израильских школ, которые способны охватить все еврейское население. Кроме того, не все евреи были готовы послать своих детей в постоянные израильские школы. И я подумал, что, если дети не смогут по тем или иным причинам учиться постоянно в израильских школах, они смогут посещать занятия хотя бы раз в неделю, по воскресеньям, занимаясь с израильскими преподавателями. Мы решили укрепить израильские школы молодежными инструкторами, присылаемыми из Израиля. Тем самым мы приобщили к израильскому образованию, полному или частичному, почти всех заинтересованных в этом еврейских детей. Количество воскресных школ должно было быть в несколько раз больше, чем постоянных израильских школ, и предполагалось, что они будут расположены почти во всех городах постсоветского пространства.

Одной из основных частей моего плана была программа НААЛЕ. Я исходил из того, что в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет формируется мировоззрение и закладываются основные нравственные ценности, поэтому этот период в жизни многих молодых людей является критическим и решающим. В пятнадцать лет израильский подросток начинает обучение в тихоне – старших классах школы. Я считал, что имеет смысл привезти как можно больше еврейских детей, чтобы они последние школьные годы обучались в Израиле. В то время система образования Израиля была намного лучше почти развалившихся систем образования государств постсоветского пространства. Я посоветовался с психологами, которые объяснили мне, что нежелательно отрывать от семьи подростков моложе пятнадцати лет, поскольку большинство из них не выдержит разрыва с семьей и привычным окружением. Так был определен минимальный возраст кандидатов. Так родилась идея привозить детей на обучение в Израиль после того, как проверка психологов подтвердит, что они смогут психологически и душевно выдержать расставание с домом и близкими. Программа должна была действовать в рамках соглашений между Министерствами образования, в которые заблаговременно были введены пункты, позволяющие обмен учениками между странами. Согласно международным законам дети не имеют права эмигрировать без родителей до 18 лет даже с согласия родителей. Поэтому я определил, что до достижения 18 лет участники программы не будут получать статус репатриантов, а смогут сделать это в дальнейшем. Я исходил из того, что подросток, окончивший израильскую школу и привыкший к израильскому обществу, не захочет оставить Израиль и навсегда свяжет с ним свою судьбу. Я не представлял себе, что Израиль и израильская система образования деградируют за последующие годы до их сегодняшнего уровня.

Еврейское Агентство вело настоящую непрекращающуюся войну против программы НААЛЕ, направляя ничем не обоснованные обвинения против программы во все государственные инстанции и средства информации. Чиновники Агентства кричали, что «Натив» осуществляет «антисионистскую программу для туризма». До самого предела низости это дошло на одном из обсуждений программы у генерального директора Министерства главы правительства Шимона Шевеса: председатель Правления Еврейского Агентства кричал: «Программа НААЛЕ – это Яшина программа по привозу еврейских поселенцев на оккупированные территории в Иудее и Самарии!» Шевес смущенно улыбнулся и подал мне знак не реагировать на сказанное. К нашему счастью, когда я представил программу НААЛЕ главе правительства Ицхаку Рабину, тот пришел от нее в восторг и дал указание немедленно приступить к ее выполнению.

Успех программы превзошел все ожидания, но она могла бы быть еще более успешной при достаточном финансировании. Я выставил условие, чтобы подростки, которые приедут в рамках программы, были способны сдать экзамены на израильский аттестат зрелости. В Советском Союзе почти не было еврейских детей без аттестата зрелости, и редкий еврейский ребенок не получал высшего образования. Я дал распоряжение не принимать в программу подростков, в способности которых получить полный израильский аттестат зрелости были сомнения. Я не считал, что мы вправе уродовать дальнейшую жизнь этих молодых людей, оставив их без аттестата зрелости. Это не могло бы быть принятым еврейскими родителями, воспитанными в Советском Союзе. Мы разработали систему тестов, которая позволяла определить степень психологической зрелости подростка и способность выдерживать психологическое давление, ведь он должен был находиться в отрыве от семьи и близких. Мы также проверяли, позволят ли знания и способности этих детей получить им израильский аттестат зрелости. И опять посыпались обвинения и сообщения в средства информации от руководителей Еврейского Агентства, что мы проводим селекцию среди еврейских детей и это программа только для элиты. Наш подход, однако, оправдал себя. Управление НААЛЕ и люди, осуществившие программу, работали великолепно. Первый набор можно оценить как безусловный успех. Когда израильские психологи проверили приехавших подростков уже в израильских школах, оказалось, что треть из них являются особо одаренными по израильским стандартам.

Мы заботились о том, чтобы подростки попали в школы, соответствующие их уровню. Мы забраковали те школы, уровень которых был недостаточно высоким, исходя из того, что уровень образования приезжающей молодежи вполне высок. Они ехали в Израиль не для того, чтобы понизить свой уровень, а, наоборот, чтобы подняться во всех отношениях и максимально развить свои способности.

С 1992 года, с момента назначения меня руководителем «Натива», начался период строительства и расширения инфраструктур «Натива» по всей территории постсоветского пространства. Благодаря Роберту Зингеру, который стоял во главе образовательных программ и управления Израильскими культурными центрами, возникали все время новые инициативы, и деятельность постоянно расширялась. Была создана система курсов по изучению иврита. В этой области мы взаимодействовали с Министерством абсорбции. Я видел для этого простую и вескую причину. В Израиле преподавание иврита велось Министерством абсорбции на десятках курсов по всей стране. Я считал, что будет логично, если одна и та же организация будет заниматься преподаванием иврита и до приезда евреев в Израиль. Так достигалась непрерывность и последовательность в обучении, и новоприбывшие, прошедшие часть программы обучения ивриту до приезда в Израиль, продолжали бы обучение с той же точки, по той же программе и с преподавателями, работающими по той же системе.

В беседах с министром абсорбции и его работниками я настаивал на том, что абсорбция должна начинаться за год до выезда, в процессе подготовки к переезду в Израиль, включая профессиональную подготовку. Вместе с Министерством труда мы организовали курсы профессиональной подготовки и переквалификации, чтобы специалисты могли продолжить занятия в Израиле с той же точки, на которой закончили обучение до выезда. Пройдя значительную часть материала до приезда в Израиль, они уже были знакомы с профессиональными требованиями в Израиле, так как под руководством профессиональных израильских инструкторов успели пройти значительную часть программ. Тем самым сокращался период профессиональной абсорбции, и сама абсорбция проходила значительно легче. Мы также проводили научные семинары, на которые собирались еврейские ученые со всего постсоветского пространства. На семинарах они встречались с учеными и представителями научных центров Израиля, что позволяло им узнать и понять, что происходит в Израиле в их научной области и какие возможности откроются перед ними в случае приезда в страну. На этих семинарах они могли устанавливать профессиональные связи и спланировать свой приезд в Израиль более эффективно. Многие научные работники интересовались возможностью эмиграции и были готовы уехать в Израиль, ведь в то время вся система научных исследований на постсоветском пространстве пребывала в катастрофическом состоянии. У Израиля же появилась возможность получить представителей научной элиты мировой державы и в таком количестве, о котором ни одна страна мира не могла и мечтать. Если бы мы смогли эффективно воспользоваться предоставленным нам шансом и принять этих ученых, то сегодня Израиль был бы намного более богатой и передовой страной. Но из-за ограниченности израильской бюрократии и чинуш Министерства финансов это так и не стало реальностью.