Лаки - Джеки Коллинз

Иден вспыхнула.

– Я ходила на занятия по мастерству в Нью-Йорке, – звенящим шепотом ответила она. – И я уже снималась в нескольких телевизионных шоу. Не сравнивай меня со своим испанским прощелыгой.

Чудесно. Теперь он решит, что она ненавидит Витоса. И может быть, они его все-таки возьмут. И тогда она закрутит с ним роман. Тайный роман. А если фильм «выстрелит», то не такой уж тайный. Ведь тогда она сразу же оставит Сантино.

Выступление Витоса близилось к концу. Великолепный в своем фраке и черном галстуке, он послал Олимпии воздушный поцелуй и представил ее аудитории. Затем посвятил ей свой последний сингл «Всей жизни моей любовь» и закончил песню, опустившись на колено и глядя ей в глаза.

Олимпия испытала большое удовольствие. Стоило людямузнать, кто она, как они начинали смотреть на нее чаще, чем на Витоса. Еще бы – знаменитая богатая наследница, любимица журналистов, поменявшая многих мужей и пережившая бурный, занимавший место на первых полосах многих газет роман с легендарным Флэшем.

Она расправила плечи и мило улыбнулась.

На праздничный вечер для избранных в честь Ленни Голдена и Витоса Феличидаде Матт пришел с новой спутницей – бывшей танцовщицей сорока лет, все еще красивой и ста восьмидесяти сантиметров ростом.

Джесс только взглянула и отвела глаза. Высокая, самоуверенная, элегантная, высокая, эффектная, высокая.

Чертов Матт Трайнер. Снова вернулся к своим танцовщицам. Впрочем, он всегда был прощелыгой.

Обе звезды явились со своими свитами. У Витоса окружение было помногочисленнее, чем у Ленни. Менеджеры, агенты, фотографы, посыльные, репортеры, прилипалы. И еще Олимпия. Но за Ленни стояла обложка недавнего номера «Пипл». Так что, появившись с интервалом в пять минут, оба получили равную долю внимания.

Сантино и его группа уже устроились за одним из лучших столиков. С юности Сантино запомнил совет отца, Энцо Боннатти: «Когда идешь на важный вечер, приходи пораньше, занимай лучший стол и, несмотря ни на что, не двигайся с места».

Сантино так не хватало мудрости и сметливости Энцо. Вот был человек! Настоящий «капо». Он знал, как вести дела, как управлять людьми и как откручивать им яйца, если они поступали не так, как он хотел. Зал для танцев отеля «Маджириано», где проходил вечер, навевал мрачные воспоминания. В 1975 году Энцо фактически завладел «Маджириано». От имени Сантанджело и по их просьбе он руководил всеми их операциями в Лас-Вегасе, пока Джино скрывался от налоговых ищеек, а Лаки убежала из города, когда здесь убили ее приятеля Марко.

Проклятые Сантанджело. Они заплатили за услугу угрозами вместо благодарности. И одним жарким сентябрьским днем в 1977 году Лаки Сантанджело – крестная дочь Энцо, черт побери, – приехала в его особняк на Лонг-Айленд и застрелила его. Выстрелила в живот, в шею и в низ живота. Три раза.

Она заявила, что защищала себя. «Он напал на меня, пытался изнасиловать». И все поверили этой шлюхе! Дело об убийстве так и не дошло до суда. Она ушла свободной как птица. Последней каплей явился запрет на мщение. Семья сказала: «Нет». Карло – тряпка, но Сантино все еще не мог смириться.

К чертям Карло. К чертям семью.

Сантанджело еще услышат о Сантино Боннатти. Непременно.

Какое-то время Джино молчал. Он только переводил взгляд с Лаки на ребенка и обратно, затем с немым вопросом в глазах повернулся к Косте.

Коста откашлялся, но ничего не сказал.

– Его зовут Роберто, – объявила Лаки с гордостью. – Он твой внук.

Снова воцарилось молчание.

У Лаки перехватило дыхание. А она-то ждала от Джино восторга, радости, восхищения!

– Да, – промолвил он наконец, усаживаясь. – Ничего себе сюрприз.

– Лучше, чем портрет, а? – улыбнулась Лаки.

– Ты что, усыновила ребенка? – спросил он.

– Нет. Это Роберто, – заявила она с возмущением. – Он мой сын. Наша плоть и кровь. Твой внук. Ему шестнадцать месяцев, и он давно хотел с тобой познакомиться.

Джино опять взглянул на Косту, но тот чувствовал, что в данном вопросе ему лучше оставаться в стороне.

– Я иду спать, – объявил он. – Джино, я тебе позвоню завтра утром. Спокойной ночи.

И он исчез.

– Ну? – спросила Лаки с нервным смешком. – Так что ты думаешь?

– Я думаю, – медленно ответил Джино, – что, если мальчишка так сильно хотел со мной познакомиться, ты могла бы что-нибудь придумать пораньше.

Он потянулся к ребенку. «Наверное, следует взять его на руки». Очень бережно он переложил Роберто к себе на колени.

– Тысячу лет не держал ребенка, – проговорил он, сидя как истукан.

– Роберто крепкий, он не сломается.

Боже! Она говорила словами глупых молоденьких матерей. Но внутри у нее все пело. Наконец-то она свела вместе двух самых важных для нее людей.

– Итак, – Джино немного покачал мальчика, – ты хочешь мне что-нибудь рассказать?

– Он очень похож на Сантанджело, правда? – возбужденно спросила она.

– Он похож на тебя в его возрасте.

Она обрадовалась.

– Правда? Честно?

– Точная копия.

– Хотелось бы мне посмотреть на твои детские фотографии.

– Да ты что, я чувствовал себя счастливым, если мне удавалось поесть хотя бы раз в день. На фотографии денег не оставалось.

– Знаешь что? – Она наклонилась, чтобы поцеловать его. – Я люблю тебя, на самом деле люблю.

Когда она в последний раз произнесла эти слова, он балансировал на грани между жизнью и смертью после сердечного приступа. Теперь она снова их говорила и казалось, что отчуждения последних двух лет как не бывало.

– И я тебя, дочка. Возможно, я не всегда давал волю своим чувствам, но ты же знаешь, после гибели твоей матери я...

Его тихую речь прервал телефонный звонок. Он тут же замолчал.

Лаки была вне себя от ярости. Надо же, именно сейчас, когда он впервые мог раскрыться. Он никогда не говорил с ней об убийстве Марии, никогда даже не упоминал тот роковой день, когда она, пятилетняя, обнаружила тело своей матери плавающим в бассейне. И теперь, когда он почти заговорил, обязательно должен был помешать чертов телефон. Ей хотелось кричать от отчаяния, когда она поднимала трубку.

– Да?

– Лаки, дорогая, – услышала она мелодичный голос Сьюзан, – Джино еще у тебя?

Лаки передала ему трубку.

– Твоя хозяйка, – сказала она в надежде, что он быстро от нее избавится.

Он бросил на дочь короткий взгляд. Она сняла Роберто с его колен и уложила ребенка обратно в кроватку. Когда она вернулась, Джино уже повесил трубку. «Ну так как? – хотелось ей спросить. – Ты все еще бежишь сломя голову, когда тебя зовет Идеальная Вдова?» Вместо этого она сказала: