Невыносимые. До порога чужих миров - Ирина Лазаренко

– … и ректор решил распорядиться этим пожертвованием так, чтобы остались довольны и лекари, и воины, и бытовые маги.

– Значит, теперь…

– Он распределит средства поровну между тремя факультетами.

– Разумно, разумно. Только опекатор четвертого факультета будет в ярости.

– Несомненно.

Долго-долгое ожидание магистра Дорала оказалось едва ли не хуже встречи с оборотнем.

Никак не верилось, что они дошли до самого краешка длинной дороги, и на этом краешке не оказалось ничего необычного, никакой двери с секретом, торжественных встреч, радуги во все небо. Они просто дошли и стали ожидать.

Но вдруг магистр так и не появится? Вдруг он откажется отвечать на вопросы? Вот возьмет и уйдет! Что тогда?

Как его уговорить рассказать, что же произошло тогда в Лирме? Как узнать, где теперь Рань? Может, на самом деле он очень страдает, может, он раскаялся и больше не хочет ковырять жабьи глаза и чистить маговы башмаки – как они об этом узнают?

И вообще, вдруг Дорал просто возьмет и кликнет стражу? Мало ли, что там говорила Дефара! Если они ходят по закрытому городу без знаков жителей, это же должно чем-то караться? Они и так обмирают всякий раз при виде дозорного стражника, а что делать, если этих стражников на них попросту натравят?

Может, стражники их бросят в вязницу навсегда! Или наложат такую виру, что в жизнь не выплатить! Или просто вышвырнут из города, и тогда тоже окажется, что все было зря.

– Он утверждает, что мое исследование батников не представляет интереса, потому как я не изучал батников в их нормальных условиях обитания, представляете?

– Немыслимо!

– Еще бы! Где я ему возьму багников? Как я должен за ними наблюдать? По болотам мне лазить, что ли?!

Проехать несколько сотен переходов, пройти через пизльжские леса, одолеть всякие сложности и неожиданности, проникнуть в закрытый город, найти среди тысяч его обитателей одного-единственного человека – очень даже неплохо для жителей обычной ортайской деревни! Но теперь все это, сделанное, одоленное, пережитое и переосмысленное сводится к одному вопросу, сводится, как острие клинка: захочет ли этот один-единственный человек с ними разговаривать?

Не приставишь же ему нож к горлу, в самом деле. Или приставишь?

– Стоило-таки подкараулить его на узкой улочке, – подосадовала Алера.

– Не блажи, – буркнул Элай.

– Тахар?

– А что Тахар? Я тихо сижу, тихо эль попиваю. Смотрю, куда прикатится все это… гм.

Через распахнутое окно пахло теплом, пылью и подгнивающими фруктами из ближайшего сада. Над городом висело душное марево, в таверне звенели кружки с холодным элем.

– Мы снова в бдыщевой заднице, – страдала Алера.

Тахар мотнул головой.

– Не переживай об этом, Аль. Мы так с нею сроднились за время пути, что я бы больше взволновался, окажись мы не в ней.

– А ты меня слушай! – раскатилось по залу. Орал молодой орк, по виду – работяга, запыленный, сильный. Закатанные рукава рубашки открывали мощные руки: – Я зачитаю! Это не абы че! Это письмо, ясно?

Несколько магов примирительно зашептали что-то орку, и тот помалу успокоился. Кто-то поставил перед ним кружку, и орк с деланной неохотой взял ее.

– Все-таки стоило бы поймать Дорала на узкой улочке. А то вдруг он не захочет нам все рассказать по доброй воле? Он ведь тоже всех обманул вместе с Ранем!

– Я бы не стал бросаться на магистра магии из темного угла, – угрюмо процедил Элай. – Мне дороги все части меня. Я привык к ним.

Алера вздохнула.

– Ну что опять? – эльф поморщился. – Мы не будем выведывать никаких его страшных тайн, семейных рецептов от колик в животе и всего такого. Мы даже не собираемся требовать Раня назад, если только он сам уже не запросился. Мы просто хотим знать, что тогда произошло.

– Ну, мы же твердо уверены, что тогда не происходило ничего, о чем Дорал хотел бы смолчать, – протянула Алера, изучая взглядом потолок. Там колыхались от сквозняка лохмы паутины.

– Хм, – уверенно отозвался Элай и вдруг придушенно шепнул: – Вот же он!

Магистр Дорал шел по залу, а перед ним плыли плошки и кружка, и выглядел магистр точно так, как в Лирме, – бодрый и взъерошенный, только чуть веселее, благожелательнее, уверенней в себе. Магистр Магической Школы в нормальных условиях обитания – чисто багник, хлюпающий тиной.

Три взгляда впились в Дорала кусачее клопов, и тот их почуял, посмотрел вскользь, недоуменно, потом – с искоркой узнавания, которая сначала едва не угасла, а потом стала ярче, разгорелась в пламя ошалелой изумленности, и поддерживаемые парением плошки дрогнули, и кружка наклонилась, едва не расплескав на пол квас.

– Так-так-так. – Магистр подошел к столу, плошки и кружка опустились на него с громким стуком.

Алера молча подвинулась к окну, освобождая место, и Дорал сел, прочистил горло, поправил ворот рубашки.

– Ну и ну.

Все трое смутились, словно снова оказавшись перед лирмским жрецом, застуканные за откручиванием головы подсолнуха с общинного поля.

– Что тут скажешь, – магистр положил руки на стол. – Меня ждете, да? Ага. Ну, гм. И чего хотите?

– Просто поговорить, – спешно ответил Тахар.

– Да я понял, что не потанцевать, – шевельнул бровями Дорал. – Про Раня?

– Да уж не про школьного ректора. – Элай тряхнул головой, и кожаный лоскут, которым он с утра связал волосы в хвост, окончательно соскользнул, упал на стол. – Приехали узнать, куда ты его дел и зачем.

Дорал помолчал, взял кружку и сделал длинный глоток, отставил ее на край стола, пожевал нижнюю губу. Молчал, молчал и молчал, изучая столешницу задумчивым взглядом. Столешница была так себе, вся в следах от кружек, в царапинах, в пятнах жира.

– Так что тогда произошло? – нетерпеливо спросил Элай, поднял со стола кожаный лоскут, принялся вертеть его, развязал, завязал, намотал на пальцы. – Где Рань?

– Так, – Дорал потер лоб, – начнем с последнего вопроса, согласны? Ваш друг в Школе, разумеется, он в Школе с самого дня своего исчезновения из Лирмы – впрочем, нет, не совсем верно, шесть дней ушло на дорогу, потому что порталы на такие большие расстояния – совершенно немые…

– И что он делает в Школе? – перебил Тахар. – Моет склянки в твоей лаборатории? Ему это правда очень нравится, или, может, он уже наигрался и можно забрать его в…

– В Школе. Рань. Учится, – медленно, раздельно произнес магистр.

Друзья уставились на него с открытыми ртами.

Дорал похрустел пальцами, потом выпрямился, решившись на что-то, и подался вперед, почти улегшись грудью на стол, заговорил быстро и горячо: