Ложь и правда о советской экономике - Евгений Юрьевич Спицын

4. XX съезд КПСС, крах системы «коллективного руководства» и новый этап разгрома сталинской модели советской экономики в 1956–1958 годах

Как известно, 14 февраля 1956 года начал свою работу XX съезд КПСС, в официальной повестке дня которого значились всего три вопроса: Отчетный доклад ЦК Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева, доклад о «Директивах по VI пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР на 1956–1960 гг.» председателя Совета Министров СССР Н. А. Булганина и выборы нового состава ЦК и ЦРК[536]. Сам Отчетный доклад ЦК, с которым Н. С. Хрущев выступил в первый день работы съезда, готовился до последнего дня рядом рабочих групп, три из которых возглавили М. А. Суслов, А. Б. Аристов и Б. Н. Пономарев. Однако по каким-то причинам Н. С. Хрущев вновь остался недоволен этими вариантами доклада, и его последнюю редактуру он уже делал сам со своим тогдашним протеже секретарем ЦК Д. Т. Шепиловым.

За последние 30 лет вышло огромное количество различных работ, посвященных как самому XX съезду, так и хрущевским докладам, с которыми он выступил в первый и последний дни его работы, в том числе из-под пера автора этих строк[537]. Это обстоятельство избавляет нас от необходимости подробно говорить на эту тему. Вместе с тем все же следует напомнить ряд важных положений именно первого доклада и его оценок в исторической литературе, поскольку они имеют прямое отношение к содержанию данной книги.

По мнению большинства историков, Отчетный доклад ЦК[538] содержал три главные «теоретические» новации, на которые Н. С. Хрущев сделал особый акцент. Во-первых, впервые на официальном уровне было не только признано, но и закреплена возможность разных форм, методов и темпов строительства социализма с учетом национальной специфики и исторического опыта самих народов и государств, вступивших на этот тернистый, но благородный путь. Нарочито ссылаясь на ленинскую работу «О карикатуре на марксизм и "об империалистическом экономизме"», где вождь мирового пролетариата прямо писал о том, что «все нации придут к социализму… но все придут не совсем одинаково», Н. С. Хрущев заявил, что на современном этапе, когда социализм «вышел за рамки одной страны» и стал мировой системой, «революционный переход к социализму не обязательно связан с Гражданской войной», ибо это зависит «не столько от пролетариата, сколько от степени сопротивления… и применения насилия самим классом эксплуататоров». В связи с этим важным фактом возникает реальная возможность использовать парламентский путь перехода к социализму, но с непременным и решающим условием, что он будет проходить под руководством коммунистов при их самой решительной борьбе с реформизмом и оппортунизмом. Вместе с тем Н. С. Хрущев особо подчеркнул, что, в какой бы форме ни совершался этот переход — «мирной или немирной», — «он возможен лишь путем социалистической революции и установления диктатуры пролетариата в различных ее формах».

Во-вторых, опять-таки впервые на официальном уровне, опять ссылаясь на В. И. Ленина, был закамуфлирован, но довольно существенно скорректирован его знаменитый тезис «о неизбежности войн при империализме», выдвинутый им в теоретической работе «Империализм как высшая стадия капитализма», и вновь подтвержден прежний курс на мирное сосуществование государств с различным общественным строем. Обосновывая очередной «теоретический шедевр», Н. С. Хрущев заявил: несмотря на то что «реакционные силы капитала, представляющие интересы буржуазных монополий, будут и впредь стремиться к военным авантюрам и агрессии», фатальной неизбежности новой мировой войны нет. Поскольку именно теперь, когда «возник и превратился в могучую силу мировой лагерь социализма», а «движение сторонников мира» стало мощным фактором жизни самих буржуазных государств, даже несмотря «на сохранение экономической основы для возникновения войн», появились «не только моральные, но и материальные ресурсы, способные предотвратить любую войну», «дать сокрушительный отпор агрессорам» и «сорвать все их авантюристические планы».

Однако надо сказать, что в последнее время подобная и уже традиционная оценка начального раздела Отчетного доклада ЦК поставлена под веское и справедливое сомнение целым рядом историков, в частности Ю. Н. Жуковым и А. В. Пыжиковым, которые прямо говорят, что «на XX съезде, грубо говоря, была совершена подмена», а лозунг «о мирном существовании», выражавший давние чаяния советских людей», был выдвинут «для его же, по сути дела, обмана»[539]. По их твердому мнению, доктрина «мирного сосуществования» стала утверждаться в советской внешней политике задолго до XX съезда КПСС. Оценить всю бессмысленность холодной войны вынудила Корейская война, и в результате всего через семь месяцев после ее начала и Москва, и Вашингтон осознали, что победу даже в таком довольно локальном военном конфликте может принести лишь применение ядерного оружия. Поэтому, не сговариваясь, руководители СССР и США были вынуждены «отказаться от столь высокой платы за весьма призрачный успех» и стали делать первые, пока еще очень робкие шаги к примирению. Зримым проявлением этих шагов стали два события апреля 1951 года: выступление постоянного представителя СССР при ООН Якова Александровича Малика с призывом начать мирные переговоры и отстранение от должности главкома ооновских войск генерала армии Дугласа Макартура, предложившего нанести атомный удар по китайским войскам, воевавшим на стороне Пхеньяна. Затем последовал и ряд других шагов. В частности, в начале апреля 1952 года, буквально накануне открытия в Москве Международного экономического совещания, газета «Правда» опубликовала «Ответ товарища Сталина на вопросы группы редакторов американских газет», в котором он дословно заявил о том, что «мирное сосуществование капитализма и коммунизма вполне возможно при наличии обоюдного желания сотрудничать, при готовности исполнять взятые на себя обязательства, при соблюдении принципа равенства и невмешательства во внутренние дела других государств»[540].

Более того, после смерти И. В. Сталина тезис «о мирном сосуществовании» стали использовать в своих докладах и речах многие советские руководители, в том числе Г. М. Маленков, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов и Н. А. Булганин, и во многом благодаря ему Москва, наконец, смогла положить конец Корейской войне, восстановить дипломатические отношения с Югославией, возобновить работу СМИД, что дало возможность провести Женевскую встречу лидеров четырех великих держав и ликвидировать еще один военный конфликт — в Индокитае.

Однако, как верно подметил Ю. Н. Жуков, обо всем этом ни в самом докладе Н. С. Хрущева, ни в речах партийных делегатов не было сказано ни слова. И не только потому, что ровно год назад за «проведение политики мирного сосуществования и уступки империализму» со своего премьерского поста слетел Г. М. Маленков. Умолчание потребовалось по иной причине, а именно для сокрытия уже свершившегося поворота внешнеполитического курса