Факультет боевой магии. Сложные отношения - Таис Сотер

Так и заснула в нижней сорочке и на заправленной кровати, утром проснулась уже под одеялом.

Впечатлений от посещения дворца хватило дня на три. И я снова заскучала. А когда артефактор начинает скучать, он принимается создавать что-то новое или всюду совать свой нос, пытаясь набраться свежих впечатлений. Для чего? Все для того же — ища вдохновение для работы.

Видимо, ожидание ребенка повлияло не только на мой образ мышления, но и на интересы, перенаправив присущую каждому чародею любовь к экспериментам в другую область. Кулинарную. Пока получалось так себе. Но я не отчаивалась.

В один из морозных и солнечных дней, проведя на кухне почти пять часов, я поняла, что мне жизненно необходимо поделиться результатами своих трудов хоть с кем-нибудь. Марта была занята на учебе, слуги привычно куда-то попрятались, а Вальтер Аркет заявил, что даже начало нашего знакомства не оправдывает попытки его отравления. Эзра до обидного легко поддержала боевого мага. Вот чего они? Я же значительно продвинулась в своих навыках с их последней дегустации моего творчества!

Можно было дождаться Мартина, но он по-прежнему возвращался поздно, а к тому времени выпечка потеряла бы свежесть. Поэтому я собрала корзинку, хорошенько укутав пирожки, и отправилась на работу к мужу, предварительно убедившись, что он именно в СБ, а не в разъездах.

К тому времени, когда я заявилась, Мартин уже закончил рабочее совещание. И как раз не успел пообедать. При виде меня глаза у него засияли.

— Прекрасно выглядишь. И еще лучше пахнешь. Снова проводила время на кухне?

Маг нетерпеливо заглянул под крышку корзинки, улыбка его несколько померкла.

— О, значит, сегодня ты готовила без Марты.

— Она занята. И не говори, что не голоден. На вкус пирожки гораздо лучше, чем на вид.

— С чем хоть они?

— Сюрприз! — Поймав тоскливый взгляд Мартина, я потянула корзинку к себе. — Ну ладно, раз ты такой скучный. Вот эти со спаржей… Не криви лицо, это полезно! Эти с тыквой… Нет? Какой же ты капризный! А как тебе с яблочным повидлом?

— Отлично, — без особого энтузиазма ответил супруг, надкусил один из пирожков и просветлел лицом. — А ведь вкусно! Только это не яблочное повидло, а персиковое.

— И как я могла перепутать? — сказала расстроенно. — А ты точно уверен?

Мартин усадил меня к себе на колени и поцеловал. И правда, персиковое, сладкое до невозможности, тающее на губах…

— Я тебя не слишком отвлекаю? — спросила, удобно устроившись в объятиях и едва не мурлыкая. Нигде и никогда я не чувствовала себя так хорошо, как в кольце рук самого опасного человека в Грейдоре.

— Нет, — ответил Мартин, сосредоточенно разглядывавший лиф моего платья. Или не совсем лиф. — Послушай, разве у тебя были платья с таким откровенным вырезом?

— Это у тебя обзор такой хороший, — ответила, смутившись. — К тому же я немного поправилась.

— Это меня устраивает, — заверил Мартин. — Меня не устраивает то, что кто-то другой мог заметить, где и как именно ты поправилась. Необходимо сменить гардероб. И одеваться потеплее.

Вот и пойми мужчин. То ворчит, что я должна выглядеть более женственно, то полностью зарубает мои попытки приукрасить свой повседневный облик.

Прислонилась щекой к груди мужа, слушая спокойное и размеренное биение сердца, и мое сердце будто билось ему в такт.

— Резонанс, тот самый, связывающий менталиста и его пару… Как он работает?

— Чего это ты вспомнила?

— Не знаю, — я водила пальцами по оголенным ключицам до тех пор, пока Мартин не поймал мою руку. Скулы его чуть-чуть покраснели. — Просто не могу понять, как нас притянуло друг к другу. Это магия?

— Нет, глупая. Резонанс — это суть проявления любви. Без него, наверное, ни один менталист так и не смог бы полюбить кого-то.

Мартин поймал мой вопрошающий взгляд и пояснил:

— Дело в нашем даре. Инстинкт самосохранения заставляет сердце ожесточаться, закрываться от чувств и своих, и чужих. Ведь иначе страсти и сомнения переполнят разум ментального мага, сделают его уязвимым и слабым и в конечном счете сведут с ума. Но и без любви жить невозможно. Резонанс — единственная лазейка, которая подскажет магу, что перед ним та, ради которой стоит открыть свое сердце. Сначала это просто симпатия, привязанность, может быть, легкое влечение. И все же ты чувствуешь — что-то есть в этом человеке особенное, заставляющее искать встреч, узнавать больше. Тогда еще можно остановиться, повернуть назад, сделать вид, что ничего не произошло. Но как только ты получаешь обратную искру, почти незаметную, только-только разгорающуюся, дороги назад уже нет.

— Значит, я ответила тебе?

— Наверное, при наших первых встречах я тебя только злил, — на губах Мартина возникла теплая улыбка. — Или даже пугал… Хотя нет, ты никогда не боялась меня. Это было так необычно. И привлекало внимание. Но однажды твое сердце ответило, словно почувствовав зов моего. Именно тогда я понял, что пропал. Окончательно. Что мне не спрятаться и не закрыться от тебя.

— У меня тоже было такое чувство, — проворчала я, потершись щекой о жесткую ткань сюртука. — Но уже по гораздо более реальным, а не метафизическим причинам.

— Что обретаешь с таким трудом — ценишь стократ сильнее. Надеюсь, ты когда-нибудь простишь мою излишнюю настойчивость.

Тут я вспомнила о придворном менталисте, который сватался когда-то к фрау Ратцингер. Про что он там говорил? Точно.

— Я встретила во дворце господина Хоруса. Он упомянул об одном древнем ритуале. Наверное, это тоже что-то вроде резонанса. Хорус рассказывал, что, когда он влюбился в твою тетушку, хотел принудить ее к этому браку.

Мартин прикрыл глаза. Лицо его было спокойным, разве что складки у рта стали жестче.

— Эту историю я не знаю. Тетя Адель почти никогда не рассказывала о своей юности.

— Но о магическом браке ты слышал?

— Немного. Это запрещенный ритуал. И забытый. Почему ты им интересуешься?

— Просто не могу понять, зачем он нужен. Если мужчина и женщина и так любят друг друга, зачем им связывать себя чем-то подобным?

— Любовь тут ни при чем. Совсем. Это лишь попытка ее имитировать и контролировать ради выгоды.

Мне показалось, будто Мартина что-то злило, но признаваться в этом он не хотел. И я оставила расспросы. И вправду, какое мне дело до странных традиций прошлого? Одну из них я возродила и из-за этого подставила хорошего человека. А затем настолько ему надоела, что он сбежал из столицы.

Я отогнала от себя мысли о Корбине Рихтере и посмотрела на мужа. Пока у меня есть Мартин, я со всем справлюсь.

Под конец зимы я начала тосковать по теплу. Ноги и руки постоянно стыли, от замерзания не помогали ни жарко натопленные камины, ни пуховые платки. Так холодно мне еще никогда не было. Причины происходящего со мной поняла не сразу. Это был не физический холод, а чувство потери: мой дар постепенно уходил.