Зорге. Под знаком сакуры - Валерий Дмитриевич Поволяев

“Ястреб”, “Кармен”, “Перуно” стали международными провокаторами, пытающимися внести разлад между нашей страной и Германией, активно распространяют организованную дезинформацию. Я вновь обвиняю нашего посла в Берлине Деканозова в том, что он обманывал меня, утверждая, будто Гитлер готовит нападение на Советский Союз и настаиваю: вина лежит на нем. Он передал, что нападение на СССР начнется завтра, то же самое сообщил по радиосвязи военный атташе в Берлине генерал-майор Тупиков. Этот глупый генерал верит, что три немецкие армии будут наступать на Москву, Ленинград и Киев. Хотя, если основываться на этих сведениях, война и не дойдет до центра, но она захватит приграничные районы, и множество сообщений о том, что всех нас хотят превратить в “лагерную пыль”, пугает высшее руководство».

Имелось много других косвенных сведений, свидетельствующих о том, что вот-вот начнется война. Еще в марте «Корсиканец» передал в Центр: «Германский военный атташе в Москве уточнял места расположения электростанций и лично объехал их на машине. Согласно дополнительной информации, эти электростанции являются мишенью для бомбардировок».

Из Польши и из наших приграничных районов пришло несколько сообщений сразу, в них шла речь о том, что на заводах Варшавы налажено массовое производство сменных осей для вагонов — это раз, и два — специальные части готовятся к захвату наших железных дорог с тем, чтобы срочно переоборудовать их под «западный стандарт».

Тринадцатого июня агент под оперативным псевдонимом «Троицкий» передал в Центр, что его товарища, немецкого офицера Грима срочно вызвали из Варшавы в Берлин, в генштаб, и там велели немедленно проникнуть на советскую территорию для сбора информации. Грим сказал «Троицкому»: «Я должен ехать немедленно, потому что, видимо, скоро будет война, и через две-три недели мы будем далеко».

Девятнадцатого июня от агента НКГБ пришло сообщение, что на участке 86-й погранзаставы были арестованы четыре нарушителя государственной границы. Нарушители признались, что прошли ускоренные тренировочные курсы разведчиков-подрывников в пригороде Берлина Рамсдорфе, на курсах обучалось более пятидесяти человек. Все они в ближайшее время будут заброшены на советскую территорию.

К сожалению, в Москве не было единого центра, который обрабатывал бы всю поступающую информацию, каждое ведомство, занимающееся разведкой (а их было пять: Разведывательное управление РККА, очень профессиональное и разветвленное, разведка НКВД, которая называлась довольно громко — Пятый штаб государственной безопасности, впоследствии «штаб» был переименован в Первое управление, разведка Коминтерна, а также наркоматов военно-морского флота и иностранных дел; впоследствии Коминтерна не стало — очень уж эту организацию недолюбливал Сталин, и коминтерновская разведка перекочевала под крыло ЦК ВКП(б), хотя об особых оперативных успехах этого высокого партийного органа никто из нас никогда не слышал), долго удерживало информацию у себя в кулаке, прежде чем дать ей ход, облизывало со всех сторон и принюхивалось к ветрам, витавшим в воздухе: а понравится ли эта информация Сталину?

Более того — сведения, переброшенные через границу на нашу сторону, часто задерживались на местах. Например, сообщение «Троицкого» попало к нам, на нашу территорию, в тот же день, тринадцатого июня, а в Москве оказалось лишь через пять суток — пролежало под сукном либо под задницей у какого-то слишком нерасторопного чекиста аж до восемнадцатого числа.

Украинский наркомат внутренних дел, касаясь положения в соседней Румынии, сообщал в Москву, что в армии этой страны «проводится мобилизация личного состава до комплектации военного времени, мобилизуется гужевой транспорт», «а по приказу румынского правительства с 15 июня по мере окончания школьных экзаменов школьные здания будут использоваться для размещения воинских частей. Многие здания средних школ будут переоборудованы под госпитали».

И еще: «В молдавских селах сконцентрировано в целом 300 тысяч войск».

У дипломатов в ходу есть один негласный закон: если начинается война, то первым делом надо уничтожить всю корреспонденцию, находящуюся в посольстве. Надо полагать, что немецкое посольство в Москве занялось этим в середине июня сорок первого года. Поскольку аппарат для уничтожения бумаг поедает слишком много электричества, можно было бы установить специальные счетчики на линиях, снабжающих энергией посольства Германии, Финляндии, Румынии, Венгрии, других стран, нацелившихся на восток, и сразу стало бы все понятно. Но, увы, это не было сделано.

Позже выяснилось, что только в одном немецком посольстве уничтожили целую гору документов — пятьдесят огромных мешков.

В Москве была перехвачена шифровка японского посла в Бухаресте — тот сообщал своему коллеге, работавшему в Советском Союзе: «Утром двадцатого июня немецкий посланник, доверяя мне, признался, что Германия полностью завершила подготовку к войне — от Финляндии до южного побережья Черного моря, и уверена в молниеносной победе».

Гораздо раньше, еще в начале июня сорок первого года, сотрудник 2-го управления НКГБ доложил своему начальству, что на приеме, устроенном японским послом, он услышал новость, которая для сотрудников посольства уже не была секретом: немцы сосредоточили у западных границ Советского Союза сто пятьдесят своих дивизий. Сто пятьдесят! В положении «…товьсь!», с усиленным боекомплектом.

Двадцать первого мая наши контрразведчики расшифровали пространную телеграмму, которую получил японский посол в Москве. В телеграмме шла речь о том, что в Мемельском районе, буквально набитом немецкими войсками, как морской берег камешником, начались подвижки воинских частей. Утром из Берлина в Мемель вышел пассажирский поезд, в пути ему встретились тридцать восемь составов, шедших порожняком, — составы двигались в глубину Германии «за подкреплением». «Район между Познанью и Варшавой еще более насыщен воинскими эшелонами» (строки из той же телеграммы). Во многих местах к востоку от Кенигсберга были развернуты полевые телефонные станции. Все свидетельствовало о том, что вот-вот начнется война.

За два дня до войны была перехвачена и расшифрована телеграмма, посланная из Бухареста румынскому послу в Токио. «Ситуация достигла решающего этапа развития. Немецкая армия от Финляндии до южного побережья Черного моря завершила подготовку к нападению. Сформировано 154 дивизии по комплектации военного времени, завершено и вооружение. Все дивизии нацелены на войну и уверены в молниеносной победе. Вместе с тем Румыния готовится принять сторону Германии».

Четырнадцатого мая руководство НКВД отправило наверх записку, в которой особенно отметило масштабность подготовки немецких войск к войне: «На территории Польского генерал-губернаторства, в приграничной с СССР зоне германскими властями ускоренными темпами ведется строительство и модернизация аэропортов и взлетно-посадочных дорожек. Аэродром в Замостье включает в себя семь ангаров и две посадочные полосы. Он входит в число трех старых польских аэродромов, к которым относится также Люблинский аэродром, где строятся две новые посадочные полосы».

Сталин, читая эти неприятные для него строки, досадливо морщился и хватался за синий карандаш.

В общей сложности руководство Советского Союза десять раз — ровно десять! — получало сведения о том, что вот-вот начнется война. Но Сталин не хотел этому верить, сопел сердито и ломал синие карандаши.

Наконец было обозначено точное время нападения на нашу страну — три-четыре часа утра, время