Исключительные - Мег Вулицер

– Интересно, как Гудмен сейчас выглядит. Ему уже тридцать. Господи, Гудмену тридцать лет. Невозможно себе представить.

– Ну, ты знаешь, я никогда его не видел, но, скорее всего, он сильно потрепан, – ответил Деннис. – Вроде бы это происходит со всеми, кто курит, пьет и сидит на наркотиках? Кожа у них портится и становится, как это называется, потертой.

Она представила, как Гудмен, сморщенный, опустошенный, больной, растянулся на одной из двуспальных кроватей в номере «Гранд-отеля» в Осло. Он длинный и занимает кровать целиком, а сестра лежит на соседней, оба курят и смеются. Для Эш большая радость и облегчение увидеться с ним, убедиться, что в целом он в порядке, услышать его медлительный, злобно-насмешливый голос и всматриваться в черты его лица, которые когда-то были вытесаны похожими на ее. Любовь брата и сестры, чья разница в возрасте всего год, нерушима. Это не родственность душ и не романтика, а скорее страстная верность исчезающему бренду.

Сестрица, впусти меня.

Жюль и Деннис вернулись на скором поезде в Рим, где встретилась с Итаном и Эш. В последний вечер отпуска обе пары обедали на Пьяцца-дель-Пополо и делились впечатлениями. Итан рассказал о бурных встречах с руководителями итальянского телерадиовещания РАИ[15], где переговоры сочетались со всевозможными закусками и винами, которые плохо уживались в нем друг с дружкой, когда он с людьми из РАИ до двух утра праздновал длительный рейтинговый успех «Фигляндии», известной в Италии как «Мондо Фиг!».

Жюль и Деннис рассказали о праздных выходных в Венеции.

– Деннис и Жюль валяют дурака в Венеции, – прокомментировал Итан. – Свежие комиксы.

Они поговорили о прогулках по мокрым, невозможно узким улицам.

– Что интересного в Осло? – спросил Итан у Эш. – Ты не сунула королю пятерку, чтобы я попал в список номинантов на Нобеля?

– Мне понравилось в Норвегии, – ответила Эш, чуть пожав плечами. – Я с удовольствием погуляла по городу, представляла себе атмосферу спектакля.

Жюль вспомнила: о, да, Ибсен, предлог для поездки Эш в Осло. «Призраки» Ибсена. Женщины, обнажающие на сцене грудь, соски покрыты люминесцентными красками, что в приглушенном свете будет выглядеть потрясающе. Интересно, Эш не забавляет название? Гудмен скрылся на земле призраков, через двадцать лет после бегства из Нью-Йорка от суда, но периодически оживал, мечась между призраками и живыми людьми. Мать отправляла ему посылки, как прежде в «Лесной дух», но вместо дюжины репеллентов и сыра в банках теперь она слала протеиновый порошок и витамины в желтых пузырьках. Эш отправляла брату книги, помня о том, что ему нравилось в юности и руководствуясь этим во взрослой жизни. Она посылала ему недавнего Гюнтера Грасса, Томаса Пинчона, Кормака Маккарти и роман молодого гения Дэвида Фостера Уоллеса «Метла системы». Как-то она добавила свою любимую книгу «Драма одаренного ребенка» с запиской, что в книге много общего с ее жизнью, но не с его, хотя, может, ему она все равно покажется интересной, раз у них одни и те же родители. Гудмен прочитывал все, что сестра присылала, послушно мешал свой скир с протеиновым порошком и глотал витамины. Занимался строительством. Вечерами, а иногда по утрам курил марихуану, временами возвращался к кокаину и опять оказывался в рейкьявикской лечебнице казарменного типа.

– За отпуск, «Мондо Фиг!» и, как всегда, за ваше благородство, – произнес за обедом Деннис, подняв бокал. Они с Жюль за последнее время освоили это дело.

Начав произносить тосты, можно считать, что окончательно перешагнул в полноценную взрослую жизнь.

После долгого перелета из Рима Деннис и Жюль на машине доехали до своего дома без лифта на 84-й Западной улице. Итан не поехал домой, сразу умчался на читку сценария. Его ждут, сказал он, как обычно. Перед входом в свое тесное съемное жилище Жюль и Деннис посмотрели вверх и одновременно скривились, а потом рассмеялись. Ни носильщиков, ни погрузчиков, наверху ни подносов с фруктами и сыром, ни мягких халатов. Они протиснулись с чемоданами в узкий вестибюль и, развернув их боком, осторожно поволокли вверх по ступенькам. Запыхавшись, вошли в квартиру и обнаружили слой пыли пятидневной давности. Яростно мигал автоответчик, две мухи воевали из-за кухонной раковины, протухший сток которой пах, должно быть, приятно. И снова жизнь стала сложной, привычной и полной огорчений.

Теперь уже они нескоро поедут отдыхать. Оба брали отпуск наперед. Со временем, закончив учебу, Жюль стала делить время между больницей и несколькими частными пациентами, которых ей направили старшие соцработники. На этих пациентах она зарабатывала мало. Тучный мужчина, который плакался, что его бросила жена, и подросток, который не хотел говорить ни о чем, кроме Сида Вишеса. «Будто читаешь каждый раз новый роман, – рассказывала Жюль Эш. – Работать с пациентами так захватывающе, хоть и страшно, что я из-за недостатка опыта не смогу им помочь». Жюль и Эш все время разговаривали о своей работе – Жюль была полна энтузиазма и стремления помогать пациентам, но сомневалась в своих силах; Эш со страхом и азартом ждала, когда сможет приступить к постановке пьесы.

И одновременно с тем, как складывалась их карьера, обе они начали задумываться о детях. Время было пока неподходящим, Деннис с утра до ночи работал в «МетроКэр», клинике в Верхнем Вест-Сайде, куда устроился после курсов УЗИ, но, может, через год? Иногда Жюль и Эш вслух мечтали о том, чтобы их дети родились в одно и то же время, чтобы они могли вместе их растить и чтобы дети подружились – подружились на всю жизнь. Может, их дети поедут в «Лесной дух»!

Сейчас никто не хотел нарушать течение жизни, вступление на новый этап, где у каждого была возможность в чем-то сравняться с Итаном. Нет, не то чтобы сравняться, поправлял Джона. Им никогда это не удастся.

– Я даже не думаю об этом, – говорил он. – Я рос рядом с успешными людьми, известными людьми. Ни то, ни другое меня не привлекает. Мне ничего такого не нужно. Я хочу полюбить свою работу. Все жду, когда это случится, но безрезультатно.

На данном этапе Эш свою работу любила. Премьера «Призраков» Ибсена состоялась в маленьком театре «Оупен Хэнд» осенью 1989-го. Жюль побывала на репетиции, где увидела все, чему Эш научилась в театре «Лесного духа», но только во взрослом воплощении. Постановку Эш срежиссировала с особенной тщательностью и отдачей. Без остроумия, поскольку Эш не была особенно остроумной, но в обыгрывании полов и женских тел она проявила находчивость, аккуратность и мастерство. Люминесцентные груди произвели фурор. «Призраки» ставились не из тщеславия, хотя это было возможно благодаря богатству и успеху Итана. Случается, слышишь, как не особенно способные жены влиятельных мужей пишут детские книжки, проектируют дамские сумочки или, что встречается чаще, становятся фотографами.

Могут даже организовать выставку работ такой жены. В известной, но как бы третьесортной галерее. Все придут и будут выказывать ей слащавое почтение. Размер фотографий знаменитостей, морских пейзажей и стариковских рук чудовищен, будто формат и отличное оборудование могут восполнить недостаток кое-чего другого.