Санаторий - Сара Пирс

Запинаясь и несколько раз начиная сначала, она рассказывает о том, что случилось. На лице Сесиль одно за другим отражаются противоречивые чувства – смятение, потрясение и кое-что неожиданное – покорность судьбе.

Как будто она наконец-то выпустила чувства на свободу.

Неужели она подозревала это с самого начала?

– Вы в самом деле считаете, что Лукас в этом замешан? – говорит Сесиль, когда Элин заканчивает рассказ. Ее глаза выглядят как два темных пятна, как будто из них вычерпали жизнь.

Элин глубоко вздыхает:

– Он сбежал, Сесиль. Запер меня в туннеле. Может, и есть какое-то другое объяснение, но я в этом сомневаюсь.

Сесиль молчит несколько секунд, глядя на стеклянный ящик, свисающий с потолка всего в метре от них. Элин уже его видела, в нем выставлен старый манометр из стекла и дерева. На подписи внутри объясняется, что им измеряли давление воздуха, когда хирург проводил у пациента коллапс легкого.

Глядя на него сейчас, после всего, Элин ощущает резкое отвращение – Лукас намеренно включил этот предмет в дизайн отеля. Выставил напоказ.

– И что вы намерены делать? – наконец спрашивает Сесиль.

Ее отражение в зеркале за баром искажается, черты лица вытягиваются.

– Во-первых, нам нужно держаться вместе, чтобы никто не покидал этот зал. А во-вторых, нужно найти Лукаса.

– Он может быть где угодно. Отель же огромный, и где-нибудь еще может быть и другое тайное укрытие вроде туннеля.

– Да, но если он что-то задумал, то, скорее всего, остался где-то в главном здании.

Сесиль резко кивает, ее взгляд мрачнеет.

– Тогда давайте начнем с его кабинета.

Кабинет невозможно узнать, идеальный порядок и стерильность исчезли.

Стол Лукаса в полном беспорядке – гладкая деревянная поверхность усыпана бумагами, на полу валяется несколько блокнотов. Ящики стола выдвинуты, кресло отодвинуто.

Как будто здесь побывал грабитель.

По спине Элин бежит холодок, когда она понимает, что Лукас возвращался сюда. Что-то искал.

Элин обходит его стол, листая брошенные бумаги. В основном это деловые письма и копии презентаций.

Среди пачки бумаг она замечает кое-что знакомое. Письма с угрозами, анонимки, которые показывал ей Лукас. Теперь она знает, что их писала Лора.

Здесь, похоже, около десятка, и все разные. Элин собирает их в стопку.

Он ведь вроде бы упоминал только о трех.

Выходит, это продолжалось дольше, чем он говорил? Если так, то, вероятно, письма сыграли определенную роль, побудив его к первому убийству. Если он почувствовал угрозу…

– Что там? – поворачивается к столу Сесиль.

– Нашла и другие письма. Те, которые ему посылала Лора, – она хмурится. – С какой стати Лукас их искал?

– Не знаю.

Качая головой, Элин снова просматривает письма, и на этот раз в ее голове что-то срабатывает.

Что-то в кабинете выглядит не так.

Через секунду она понимает, что именно. Полки. Только они остались нетронутыми. Они тянутся вдоль стены, всего в метре над полом.

Все закрыты дверцами с замочками.

Элин подходит ближе и рассматривает замки.

– У вас есть ключ?

– Нет. Наверное, он забрал его с собой.

Элин встает и обводит взглядом комнату в поисках чего-то достаточно крепкого, чтобы сбить замок.

В углу письменного стола лежит большое стеклянное пресс-папье. Элин хватает его и опускается на колени. Установив пресс-папье над замком первой, самой большой полки, она с силой ударяет им по замку.

Но ничего не выходит – стеклянное пресс-папье выскальзывает из потных и влажных ладоней и летит на пол.

Элин вытирает ладони о брюки и пробует снова. На этот раз она попадает прямо по центру замка, и он с громким треском ломается.

Элин поддевает край дверцы пальцем, и та распахивается.

Элин отскакивает.

Шкаф пуст, не считая одного предмета – маски.

Той самой черной резиновой маски, которая отбрасывала на них зловещую тень все последние дни. Когда она не натянута на лицо, то лежит бесформенной кучей.

Элин неподвижно смотрит на нее. В голове крутятся шестеренки.

Теперь сомнений нет. Это та же маска, что была на Адель и Лоре. И на Марго.

За всем этим стоит Лукас.

Сесиль встает рядом:

– Это было внутри?

– Да, – отвечает Элин, рассматривая детали – тонкие трещинки на резине, широкую трубку, соединяющую нос и рот.

Она крутит маску в ладони, и в голове начинает обретать контуры мысль, но распадается и исчезает, прежде чем Элин успевает за нее ухватиться.

Сесиль наклоняется рядом с ней.

– Понимаю, как это выглядит, но все равно какая-то бессмыслица, – бормочет она, одно слово наскакивает на другое. – Зачем устраивать подобный кошмар в отеле, который он так долго строил? Он же знает, что отель этого не переживет. – Она протягивает руку и касается маски. – Это какая-то ошибка. Недоразумение.

У Элин сосет под ложечкой. Сесиль готова отдать все на свете, лишь бы отмести единственное разумное объяснение. Даже сейчас она защищает Лукаса.

Но Элин ее не винит, она понимает. Ведь именно это делал ради нее Айзек все прошедшие годы. Держал правду в тайне. Защищал.

– Сесиль, я…

– Посмотрю другие полки, – прерывает ее Сесиль, беря в руки пресс-папье. – Не сомневаюсь, что у него полно всяких таких штуковин. Артефактов из санатория. – Она обводит жестом комнату. – Посмотрите на стены, на картины. Он интересовался историей этого места, вот и все. Ничего более.

– Сесиль, я знаю, как это тяжело, но…

Элин не успевает закончить предложение. Сесиль разжимает ладони, пресс-папье выскальзывает из них и с глухим стуком падает на пол.

– Все это… – начинает она, и ее голос ломается. – Это моя вина. Я во всем виновата.

Элин видит в ее глазах покорность.

Она знает. Знает, что он совершил.

– Вы не виноваты, Сесиль. – Элин накрывает ее ладонь своей. – Ни в чем не виноваты.

– Нет, виновата, – поворачивается к ней Сесиль. Ее глаза покраснели. – Я не была кое в чем честна. Вы должны об этом знать.

Сесиль выпрямляется и подходит к окну.

– Это имеет отношение к Даниэлю. К тому, что с ним случилось.

Снова ложь, думает Элин, выпрямляясь. Одна ложь за другой.

– До исчезновения Даниэль присутствовал на встрече с Лукасом со строительными подрядчиками – здесь, в санатории. Тогда никто не понял, что с ним что-то случилось. Его жена получила сообщение от него, где говорилось, что он ужинал в городе, слишком много выпил и поэтому не может вести машину и переночует у родителей в Кран-Монтане.