Хранитель вод - Чарльз Мартин

Еще одна волна ударила «Китобоя» в скулу и накренила градусов на тридцать, отчего Солдат отлетел к самому борту. Толчок был таким сильным, что пес перевернулся и подлетел в воздух, нелепо раскинув лапы в разные стороны. Со стороны это выглядело довольно потешно, но мне было не до смеха: еще немного, и он оказался бы за бортом. Солдат превосходно плавал, но я сомневался, что ему хватит сил, чтобы удерживаться на воде во время бури. Изловчившись, я потянулся в его сторону, схватил за ошейник и рывком подтянул к себе. Уложив Солдата на прежнее место, я сжал его бока ногами и, прибавив газ, пронесся сквозь очередную волну. Воды на палубе сразу прибавилось, помпа не справлялась, и я решил, что мне пора выбираться отсюда, пока мы не начерпали полную лодку.

Солдат у меня под ногами громко заскулил. Несомненно, его мысли текли в том же направлении.

И тут вдали вспыхнул одинокий ходовой огонь белого цвета. Он прыгал и метался среди волн словно поплавок. На какое-то время он исчез, потом появился снова. Двигаясь на половинном газу, я описал полукруг, чтобы ветер дул мне в спину, – так, по крайней мере, волны больше не перехлестывали через борт, зато теперь ветер прижимал нос «Китобоя» к воде, из-за чего мы рисковали зарыться под волну.

Работая газом, я двинулся туда, где раскачивался и мигал белый ходовой огонь. Каким-то образом судну, на мачте которого он горел, удавалось оставаться на месте – с подветренной стороны одного из домов ближе к центру поселка. По-видимому, заключенных в пяти подвесных моторах двух тысяч «лошадей», носовых подруливающих устройств и толстого швартова, грозившего переломить бетонную сваю, как зубочистку, было достаточно, чтобы успешно противостоять напору ветра и волн. Мореходные качества яхты оказались настолько хороши, что она уверенно удерживалась возле платформы, на которой как раз появились какие-то люди. Выстроившись вереницей вдоль ее края, они по одному спрыгивали на палубу яхты, что примерно равнялось по сложности прыжку со второго этажа в плавательный бассейн, который раскачивался и кренился почти на тридцать градусов.

Потом я разглядел, что эти люди – молодые женщины и девушки. Поначалу я удивился их отваге, но вскоре мне стало ясно, что они проделывают эти акробатические трюки отнюдь не добровольно: последним в длинной очереди двигался невысокий, коренастый мужчина с повадкой и жестами человека, привыкшего распоряжаться. Он размахивал каким-то предметом, понукая или угрожая, и девушки – а их было человек десять – одна за другой прыгали вниз. Их рты были широко открыты, они что-то кричали, но за ревом ветра я не слышал ни звука.

Посадка подходила к концу: на платформе оставалось всего две девушки. Одна из них не рассчитала прыжок и попала не на палубу, а в воду. Те, кто был уже на борту яхты, протягивали ей руки, светили фонарем, но все было тщетно – голова несчастной мгновенно исчезла среди волн.

Широкоплечий мужчина столкнул с платформы последнюю девушку и повернулся в мою сторону. Он меня видел – я понял это, когда он вытянул в мою сторону руку, и темноту разрезала яркая вспышка. За ней – еще одна и еще… За воем урагана и грохотом волн я не слышал ни выстрелов, ни свиста пуль – впрочем, я по опыту знал, что пулю можно услышать, только если тебе повезет и она пролетит мимо. Пуля, которая попадает тебе в грудь, летит совершенно бесшумно.

В мои планы вовсе не входило служить для этого парня мишенью, поэтому я резко повернул штурвал и дал полный газ. «Китобой» взлетел на одну волну, затем на другую, и я снова повернул штурвал в ту же сторону. На несколько мгновений моя лодка застыла на гребне, и я успел увидеть, как черная яхта, демонстрируя мощную и слаженную работу всех пяти подвесных моторов, вышла на глиссер и понеслась прочь, оставляя за собой широкий пенный след, хорошо различимый даже в кромешном мраке штормовой ночи.

О том, чтобы преследовать ее, не могло быть и речи, и я задумался о возможной судьбе девушки, которая так неудачно спрыгнула с платформы. Сначала я решил, что она давно захлебнулась и пошла ко дну, но потом мне пришло в голову, что течение и ветер могли отнести ее к плавучему причалу или к свайному основанию соседнего дома, до которого было не больше ста ярдов. Правда, и в этом случае вариантов было два: волны могли ударить девушку о сваи и разбить ее голову о бетон, но могли и выбросить на настил причала.

Что произошло на самом деле, повезло девушке или нет – это можно было узнать только одним способом.

Отчаянно борясь с волнами, я развернул «Китобой» и прошел как можно ближе к причалу, но ничего не увидел. Сделав круг, я вернулся к нему во второй раз. Ничего. Солдат у меня под ногами заскулил, и я взглянул на него.

– Ты ее видишь? Чуешь? – крикнул я псу, показывая на причал, который то скрывался под водой, то снова выскакивал на поверхность.

Когда я проходил мимо причала в третий раз, Солдат неожиданно вскочил на консоль управления, так что его голова оказалась примерно на одном уровне с моей. Я уже готов был развернуться, чтобы двинуться в обратный путь, когда пес неожиданно гавкнул. Потом еще раз, но как-то не слишком уверенно. Быть может, он просто сердился на шторм, но я все же развернул лодку на сто восемьдесят градусов, чтобы заложить вокруг причала еще один «контрольный» вираж.

И тут я увидел тело.

Как я и предполагал, волны и течение выбросили девушку на плавучий причал. Должно быть, она была в сознании – ей хватило сообразительности захлестнуть свое тело канатом и мертвой хваткой вцепиться в причальную «утку». Когда я приблизился, те же волны, которые выбросили ее сюда, грозили сбросить девушку с мокрых досок и унести в море.

Я знал, что у меня будет только одна попытка. Быстро оценив силу ветра, скорость течения и временной интервал между волнами, я перевалил через гребень одной волны, скатился в углубление между двумя валами и, пользуясь тем, что мой гребной винт полностью погрузился в воду, резко прибавил обороты. Сильный толчок выбросил «Китобоя» прямо на причал, причем последние несколько футов он явно пролетел по воздуху. Киль стукнулся о настил, и «Китобой» сразу же стал валиться на бок, отчего мы с Солдатом едва не вывалились за борт.

Девушка была совсем рядом. Я протянул к ней обе руки, но она не решалась отпустить «утку». Через мгновение очередная волна захлестнула нос «Китобоя», ударила в центральную консоль и сбросила его с причала в воду.

Девушка слабела на глазах. Еще одного шквала она бы не пережила, и я решился. Включив передний ход, я дал газ, пробился сквозь очередную волну и, оседлав следующую, снова въехал на причал, оказавшись совсем рядом с причальной «уткой». Это вышло удачно, хотя, если бы мне не повезло, чугунная чушка могла проломить мне борт. Но этого не произошло, зато девушка, увидев меня совсем рядом, протянула руку, я поймал ее за запястье и… и новая волна швырнула нас в океан.

Солдат, жалобно скуля, распластался на палубе у меня под ногами. Одной рукой я продолжал удерживать девушку, а другой отчаянно крутил штурвал. Волны налетали одна за другой. Одна из них обрушилась мне на плечи, ударила Солдата в грудь и потащила по палубе. Отпустить девушку я не мог, свободная рука была нужна мне для того, чтобы попеременно действовать то штурвалом, то рычагом газа, поэтому ничего сделать я не успел. Лодка была полна воды, и, если бы я не дал полный газ прямо сейчас, вода залила бы мотор.