Рыцарь Огненной кавалерии - Никита Киров

— Да ты хоть знаешь, кто мой отец?

— Милорды! — вскричал небритый. — Мы тут благородные люди и нам не пристало…

— Давай лучше уйдём? — Эйнар подошёл к Людвигу. — Они не будут преследовать.

Но рыцарь отпихнул его в сторону и поправил перчатки.

— Мне насрать, кто твой отец, — у островитянина даже голос не дрожал. Тихий, спокойный и ледяной. — Бери своих дружков и уматывай, идиот. Или оставайся, мне плевать.

Красавчик открывал рот, как выброшенная на сушу рыба.

— Да ты… да я, — дворянчик вытащил меч, слишком украшенный для боевого оружия. — Да ты знаешь, кто я такой?

— Покойник, — шепнул Людвиг.

— Да прикончи его, Густав! — закричал усатый, подначивая приятеля.

Небритый вздохнул и отошёл в сторону.

— Это ты покойник, — взвизгнул красавчик и дрожащей рукой нацепил кольцо на палец. — Клянусь, что ты сдохнешь! Я уже прикончил одного бродячего рыцаря. Да я учился у человека, которого обучал сам мастер Рейм!

Он вскинул меч. Людвиг медленно вытянул свой, взял правой рукой за кончик и несколько раз разогнул клинок.

Эйнар отошёл к остальным посетителям. Люди смотрели одновременно с испугом и любопытством. Дуэль на мечах, ну надо же, какое развлечение. В зале темно, свет тусклых свечей отражается в полированных клинках.

— Сейчас мы посмотрим, кто из нас покойник, — сказал красавчик. Звучал он, как расстроенный мальчишка.

Людвиг стоял на чуть согнутых ногах. В этот раз он не отсалютовал противнику. А дворянчик быстро терял свою высокомерность. Несмотря на тревожность, Эйнар начал успокаиваться. Всё же эта молодёжь заслуживает взбучки, а островитянин умелый мечник и не пострадает.

Красавчик набрался смелости и ударил, вкладывая в удар свой вес. Рыцарь даже не сошёл с места, лишь качнулся. Клинки коротко блеснули в свете свечей и звякнули от столкновения. Меч Людвига отбил оружие противника в сторону и устремился вперёд. Эйнар даже не понял, куда он попал. Рыцарь отошёл назад. Дворянчик упал, ударившись лицом об пол.

Все смотрели на лежащего, ожидая, когда он поднимется. Людвиг вытер измазанный в крови кончик меча. Эйнар почувствовал неприятный холодок внутри, который разрастался, грозя сковать всё тело.

Дворянин так и лежал, вокруг его головы начало разливаться тёмно-красное пятно. Раздался душераздирающий крик поварихи, а приятели погибшего переглянулись.

— Его отец с нас шкуру срежет, — пробормотал усач и полез дрожащей рукой за мечом.

Эйнар не сводил с него глаз, но не мог сдвинуться с места. Опять. Усатый замахнулся и кинулся на рыцаря, громко пыхтя при этом. Людвиг скользнул навстречу, будто хотел обнять противника. Правой рукой он схватил усача за локоть, а левой вогнал меч ему в живот. Тот лишь охнул.

Пришёл в себя небритый. Людвиг выпустил обмякшее тело и взял меч усатого прямо за лезвие. Островитянин успел заблокировать удар, но небритый давил изо всех сил. Кончик меча ткнул Людвига в лицо. Рыцарь скользнул назад, небритый рубанул широким движением. Людвиг уклонился, сделал шаг вперёд и, всё так же держа меч за лезвие, опустил эфес на голову врага.

Небритый уронил оружие, а Людвиг ударил ещё раз. Дворянчик упал. Рыцарь встал над ним и замахнулся. Он бил до тех пор, пока вместо гулких ударов и хруста не начали раздаваться отвратительные чавкающие звуки.

Трактирщика вырвало на стойку. Кто-то охнул и грохнулся на пол, теряя сознание, кто-то выбежал в дверь и скрылся в темноте. Всё затихло, слышно только предсмертные хрипы второго дворянина с мечом в животе и тяжёлое, почти всхлипывающее, дыхание Людвига.

Рыцарь поднял голову, зарычал и швырнул окровавленное оружие в сторону. Меч с глухим стуком воткнулся в стену и начал раскачиваться.

— А ты опять стоял и смотрел? — закричал Людвиг. Из рассечённой скулы лилась кровь.

Кому он это кричал? Кому же ещё, как не Эйнару. А он словно прирос к полу, боясь пошевелиться даже сейчас. Мороз сковал всё тело, бежавший по спине пот был ледяным.

— Кто ещё? — хрипло спросил Людвиг и оглядел тех не многих, кто не спрятался.

Меч выпал из стены и зазвенел, ударившись об пол. Рыцарь отвернулся и склонился над усатым. Едва Эйнар подумал, что Людвиг попробует помочь, как тот сапогом упёрся в грудь умирающего и рывком вырвал оружие. Дворянчик этого не пережил, островитянин вытер измазанный клинок об одежду покойника.

— Где их лошади?

Трактирщик попытался сбежать, но рыцарь парой шагов догнал его.

— Приготовь их лошадей, — до жути холодным голосом произнёс он. — Нужны две.

— Да, господин, не убивайте меня…

— Живо!

Трактирщик умчался в конюшню, а Людвиг сел на скамью. Кровь бежала по лицу и стекала вниз, заливая куртку и доспех. Оцепенение спало, и Эйнар осторожно подошёл, протягивая кусок белого бинта. Людвиг вырвал тряпку и зарылся в неё лицом.

— Это же сын фюрста Алефа, — донёсся чей-то шёпот. — Когда он узнает…

— Кони готовы, господин, — в зал влетел конюшенный мальчишка, смотря на Людвига со смесью ужаса и восхищения. Теперь будет что рассказать приятелям.

Рыцарь, не говоря ни слова, вышел на улицу, вскочил на ближайшую лошадь и поскакал вперёд, но у леса остановился в ожидании. Эйнар посмотрел на кобылу, которая досталась ему. Опять ехать верхом. Но сейчас Людвиг вряд ли в настроении спорить.

— В какой стороне Версендам? — спросил он как можно громче. Его должны услышать все.

Главное, чтобы никто не решил посмотреть, куда они поедут на самом деле. Придётся ехать через Мёртвые Земли, чтобы не болтаться на ближайшем дереве. Правосудие фюрста будет быстрым и безжалостным.

Эйнар ехал бы и ночью, но Мёртвые Земли этого не простят. Старинные знаки-треугольники, предупреждающие об опасности, остались позади. Межер не находил заражения, окраины гиблых мест очищались, но вряд ли возможные преследователи об этом знают. Никто в здравом уме не решит, что они отправились в Мёртвые Земли. Сюда даже не каждый антрубер сунется.

Людвиг, как и раньше, занялся лошадьми, рассёдлывая и стреноживая их. Эйнар вспомнил, что так и не забрал припасы. Придётся поголодать. Но три дня потерпеть без еды можно, а вот без воды… здешнюю воду пить нельзя.

Костёр разжигать опасно, но здесь слишком холодно и нужно заняться раной. Эйнар разложил хворост у большого камня, надеясь, что с востока свет не будет видно. Рыцарь закончил с лошадьми и сел огня, бросив меч на землю, и прижал к груди тонкое колечко.

— Дай посмотрю на рану, — сказал Эйнар.

— Само заживёт.

— Дай посмотрю!

Людвиг сдался и сел поближе. Царапина на подбородке неопасная, но останется тонкий шрам. А вот на скуле ранка глубокая и, должно быть, очень болезненная. И тоже будет шрам, более заметный.