Рыцарь Огненной кавалерии - Никита Киров

— Что ты хотел с этим сделать? — спросил Эйнар.

— Я хотел исправить свои ошибки. Но я это не заслужил.

— Идём, — Эйнар помог Людвигу встать. Парень с трудом поднялся.

— Я устал. Старый мир всё ещё бьётся в агонии, — перед коконом появился силуэт Анхеля. — Если мой план привёл к насилию до начала, то он обречён. В душе я давно понял, почему мы проиграли, но не хотел это признавать. Нельзя начинать одну войну, чтобы избежать другую. Это так не работает. Уходите. Оставьте старика. Я хочу теперь только тихую смерть.

Робот подобрал топор на полу и передал Эйнару.

— Я так устал, — сказал Анхель.

— Поспи, — сказала Рэмми.

— Мама, — шепнул Анхель и свет в зале погас. — Когда ты заберёшь меня? Я так устал.

Другой робот привёл их к туннелю и тут же сбежал, как только дверь открылась. Эйнар увидел древний транспорт, похожий на длинную вытянутую бочку.

— Главное — пристегнитесь, — напутствовала Рэмми. — Я не хочу, чтобы вас размазало тонким слоем по кабине.

Хотел исправить свои ошибки, говорил Анхель. Смог бы он сделать это? Эйнар не знал, как не знал, правильно ли он поступил. Но шанса на восстановление древних технологий больше нет и если бы не Людвиг… всё ещё обвиняет парня. Но может стоило сначала выслушать старика, а потом размахивать топором?

— Маршрут точно верный? Если передумаете, придётся идти пешком.

Эйнар скользнул взглядом по карте. Мысли в голове не давали сосредоточиться.

— Кажется верным. Что надо делать?

Он вошёл в транспорт. Внутри несколько рядов сидений. Эйнар направился к самому большому, но появившаяся Рэмми погрозила пальцем.

— Нет, я запущу поезд самостоятельно. Займите свои места и пристегнитесь. Но перед этим у меня просьба.

— Слушаю.

— Оставьте случившееся в тайне. Анхель говорит, что хочет умереть, но он боится, иначе давно бы отключил себя сам. Он просит меня, но я не могу. Но однажды он всё равно умрёт. И мы хотим, чтобы Анхель умер в мире и покое. Он заслужил это. Мы не можем судить людей. И вы не судите. Люди слишком любят судить других и себя.

— Мы никому не скажем, — сказал Эйнар.

— Обещаю, — глухо проговорил молчавший до этого Людвиг.

Парень уселся на сидение, смотря перед собой таким взглядом, будто видел далеко через стены.

— Надо пристегнуться, — повторила Рэмми. — Хотя стойте. К вам гость.

Внутрь вбежал однорукий робот. Нарисованная улыбка почти отклеилась.

— Радость: едва успел. Информирование: мы приготовили ещё еды вам в дорогу. Возьмите, пожалуйста.

Он протянул Людвигу свёрток, но только рыцарь взял его, как робот отскочил на пару шагов.

— Осторожность: нам полагается защищать себя, если это не противоречит Первому Закону. Извинение: мне жаль, что я вызвал ваш гнев. Я постараюсь, чтобы впредь этого не случилось.

Людвиг медленно повернул голову вперёд. Губы скривились и он обхватил лицо руками. Плечи задрожали. Он рыдал, почти беззвучно, только слёзы капали вниз.

— Ну не надо так, — сказала Рэмми. — Всякое бывает.

— Они мертвы, — едва смог выговорить парень. — Я убил их.

— Утешение: мы не держим на вас зла. И не можем судить. Мы делаем то, ради чего созданы.

— А я? Для чего нужен я?

— Мы починим роботов, — сказала Рэмми. — Их починить легче, чем человека. Может, хоть у кого-нибудь получится сохранить память и они вспомнят, что однажды помогли людям. Они не будут тебя судить.

— Правда? — спросил Людвиг, давясь слезами.

— Даже если бы захотела соврать, то не смогла, — силуэт Рэмми исчез. — Не забудьте пристегнуться.

— Радость: я всё равно был рад увидеть людей. И буду скучать.

Робот дотронулся до плеча Людвига и вышёл. Двери закрылись. Из спин сидений вылезли ремни и мягко обвязали их спереди. Эйнар выглянул в окно. Однорукий робот смотрел на них. На его груди отчётливо виднелись буквы UCS. Тёмно-красные глаза светились.

Анхель хотел исправить свои ошибки. Не ошибки прошлого, не чужие, а собственные. Может тот, кто осознал их, сможет исправить? Эйнар не знал.

Людвиг вроде успокоился, только всхлипывал. Сейчас он кажется прежним. Но что случится в следующий раз, когда парень обозлится? Эйнар поймал себя на мысли, что до ужаса боится этого.

— В кого я превратился? — прошептал Людвиг.

Конец