Рай - Техас! - Сьюзен Элизабет Филлипс

— Совершенно верно. — Он справился с застежками пестренькой блузки и обнажил ее груди.

У нее перехватило дыхание. Энергичными движениями больших пальцев он разминал ей соски, но добился обратного эффекта. Они затвердели и поднялись.

— Ух… — выдохнул он. — Мне кажется, где-то невдалеке торгуют спелыми персиками.

Спустя мгновение они повалились на узкую кровать и, кажется, сумели изрядно ее расшатать. Когда все закончилось, Грейси упала на него разбитая и утомленная, а на его лице заиграла довольная ухмылка.

— Не прошло и тридцати лет, как мне все-таки удалось раздеть здесь маленькую очаровашку. Но надо сказать, я получил свое — за каждую минуту ожидания.

Она уткнулась лицом ему в шею.

— Я лучше, чем Терри Джо?

Он улыбнулся, небрежным движением лаская ее грудь.

— Терри Джо была просто ребенком, а ты — настоящая женщина. Тут нет никакого сравнения.

Она услышала какой-то звук и мгновенно вскинула голову. Дверь спальни была распахнута настежь. Неприятное подозрение шевельнулось в ней.

— Ты запер внизу дверь, когда вошел?

— Не уверен.

Громыхающий бас майора Бейнза отозвался эхом на эти слова:

— Хэллоу, Бобби Том! Ты там, наверху?

Задыхаясь от страха, Грейси потянулась к изножью кровати и схватила свою одежду. Бобби Том зевнул и очень неторопливо свесил с постели ноги.

— Вы бы лучше не сразу поднимались сюда. Здесь Грейси, и она не вполне одета.

— В самом деле?

— По правде говоря, мне она кажется совсем голой.

Грейси метнула на него затравленный взгляд. Она почувствовала, как полыхают ее щеки. Он ухмыльнулся в ответ.

— Почему бы вам не подождать на кухне, майор? Мы спустимся через несколько минут.

— Конечно-конечно, — ответил майор приветливым тоном. — Грейси, миссис Бейнз только что говорила с Терри Джо. Она восхищена идеей создания здесь клуба старожилов Теларозы и собирается всячески ее поддержать.

Щеки Грейси вновь окатило жаром. Она лихорадочно рылась в своей сумочке в поисках бумажной салфетки.

— Будьте любезны, поблагодарите ее за меня, господин мэр, — выкрикнула она сдавленным голосом.

— О-у, Грейси, ты можешь поблагодарить ее сама. Она стоит рядом со мной.

Грейси окаменела.

— Привет, Грейси! — радостно отозвалась миссис Бейнз. — Привет, Бобби Том!

Улыбка Бобби Тома сделалась шире:

— Вот тебе раз! Добрый день, миссис Бейнз! Там есть еще кто-нибудь внизу?

— Только пастор Фрэнк из церкви Первого Крестителя, — ответила жена мэра. Грейси вскрикнула. Бобби Том взъерошил ей волосы и тихо хохотнул:

— Они просто поддразнивают нас, дорогая.

Лестничная клетка наполнилась звуками приятного рокочущего баритона, который, несомненно, мог принадлежать только служителю Божию:

— Я полагаю, что клуб пожилых горожан — прекрасная идея, мисс Сноу. Прихожане нашей церкви будут счастливы помочь в осуществлении этого проекта.

Грейси со стоном рухнула на кровать. Бобби Том повалился вслед за ней, содрогаясь от беззвучного смеха, и хохотал до тех пор, пока она не запустила в него подушкой. Позже она никак не могла вспомнить, как ей удалось одеться и спуститься вниз, чтобы побеседовать с почтенными жителями Теларозы. Бобби Том говорил ей, что она держалась как королева Елизавета, только с еще большим достоинством, но Грейси сомневалась, можно ли ему доверять.

Утро в пятницу выдалось чистое, свежее, характерное для октябрьской поры и очень подходящее для открытия домика Бобби Тома. По случаю такого торжества школа была закрыта, и среди собравшихся можно было различить множество юных лиц. Празднично гомонящая толпа попахивала нафталином, ибо горожанам было предложено надеть выходные костюмы. Легкий ветерок трепал усы и бороды фермеров и развевал цветастые юбки их жен. Подростки столпились возле автостоянки, и все, как один, были одеты под Бобби Тома, отличительной чертой наряда которого являлся его неизменный стетсон.

— В это великолепное октябрьское утро все жители Теларозы, как один человек…

Пока мэр города держал речь, Бобби Том сидел, как памятник самому себе, в центре небольшого подиума, сооруженного возле гаража. По правую руку от него располагалась миссис Дэнтон, по левую — мисс Сноу. Грейси возражала против такого причисления ее к особам королевской крови, но космический ковбой настоял на своем. Она оделась, соответственно случаю, в длинное льняное соломенное платье и водрузила на голову несколько старомодную соломенную шляпку. Грейси немного стеснялась, но Бобби Том уверил ее, что она выглядит просто прелестно, и особенно хвалил на ней солнечные очки.

Комитет фестиваля поначалу планировал провести эту церемонию вечером, но Бобби Том отказался. Спортсмены, занятые в завтрашнем турнире по гольфу, начнут прибывать уже днем, и ему хотелось покончить с тягостной для него процедурой пораньше. Впрочем, его отношение к восстановленному родительскому дому изменилось в лучшую сторону, когда было решено превратить его в клуб старожилов городка. Как ни крути, а Грейси все-таки молодец. По его мнению, она за короткий срок их знакомства сделала людям больше добра, чем многие из его приятелей за всю свою жизнь.

Рассеянно слушая Лютера, Бобби Том искоса поглядывал на свою мать. Состояние Сузи тревожило его. За последнюю декаду он несколько раз пытался вызвать ее на откровенный разговор, но она всячески уклонялась от такой беседы, уходя в сад или погружаясь в брошюры каких-нибудь рекламных агентств.

Лютер взмахнул руками, заканчивая свою речь, и крикнул в микрофон:

— А теперь разрешите предоставить слово выдающемуся гражданину Хэвена, обладателю двух колец Суперкубка, величайшему игроку в истории профессионального футбола… — Он набрал в грудь воздуха и проревел во всю силу своих легких: — Нашему замечательному… Бобби Тому Дэнтону!

Бобби Том легкой походкой подошел к трибуне под гром рукоплесканий, борясь с искушением переломать Лютеру все пальцы во время торжественного обмена рукопожатиями. Микрофон пронзительно верещал, но это не смущало его. Он начал выступать перед этими людьми, когда учился в средней школе, и теперь точно знал, что сказать.

— Прекрасно снова вернуться домой!

Громкие аплодисменты и одобрительный свист.

— Добрая половина собравшихся здесь людей помогали моим родителям растить меня! Не думайте, что я об этом забыл!

Овация и одобрительный гул.

Он говорил, стараясь сделать свою речь достаточно короткой, чтобы не выбиться из колеи, и в меру продолжительной, чтобы удовлетворить ожидания земляков. Закончив свое выступление, он вручил своей матери огромные ножницы, и она перерезала ленточку, натянутую перед парадным входом. Под гром оваций мемориальный дом Бобби Тома — и будущий Центр пожилых горожан — был официально открыт.