Крушение иллюзий - Александр Афанасьев

Они бежали навстречу сбитому вертолету по склону, по которому и днем-то только дурак решится передвигаться бегом, — и то тут, то там каменная осыпь вскипала султанчиками от попаданий пуль.

Один упал. Второй…

Остаток пути они доехали — докувыркались, разбив в кровь лицо, руки… хорошо, что ничего не сломав…

— Черт… Все?!

Хорошо еще, что оставался «Миними» и была пара лент к нему. В основном — поддержка позиции была на нем.

— Все, сэр!

— Ромео, мы объединились! Где вы, мать вашу?!

— Техас, спокойно! Ромео-два нашел посадочную площадку южнее нас! Нужно пройти милю. Справитесь?!

— Милю?!

— Милю, мать вашу! Иначе тут так и останетесь!

Сержант от избытка чувств шарахнул кулаком по искореженному металлу сбитого вертолета.

— Милю! Надо пройти чертову милю вниз по ущелью! Раненых берем с собой, все, что сможем унести! Надо пройти милю, иначе тут сдохнем!

Капитан Майк Любин

Он не знал, куда он идет. Он знал только одно… где-то там идет бой. Нужно просто добраться до того места, где идет бой. Подняться на эту чертову громадину, которая была перед ним. Если там идет бой — значит, там есть свои…

Под ногами захлюпало — он и не понял сразу, что это. Только потом осознал, что это вода… дар Аллаха в этих иссушенных солнцем местах. Если где-то есть родник — значит, там есть и жизнь. У родника могли быть моджахеды — но ему было уже все равно.

Упав на колени у родника, он зачерпнул ладонями воду и напился… господи, никогда не думал, что такое удовольствие может доставить обычная родниковая вода, чистая и холодная, аж зубы ломит. Потом попытался омыть лицо — и застонал от боли. Сначала он потерпел катастрофу, потом его били, потом он ободрался о камни, когда летел вниз. Казалось, что каждая кость в его теле сломана.

Но все равно — надо идти.

Он с трудом поднялся на колени — и увидел на своем изодранном комбинезоне красную точку лазерного прицела.

— Кто вы, сэр? — спросили из темноты.

Он не сразу понял, о чем его спрашивают… только через несколько секунд осознал, что незнакомый язык — это английский язык, тот же самый, на котором говорит он сам.

— Капитан… Любин. ВВС США.

— Помогите ему!

Его подхватили под руки, не дали упасть. Один из морских пехотинцев пробежал мимо него и занял позицию у ручья, направив пулемет в темноту.

— Техас-Браво, это Техас-Браво-два, Падший Ангел у нас, повторяю — Падший Ангел у нас. Он жив, повторяю — он жив.

— Техас-Браво-два, вас понял, возвращайтесь! Немедленно возвращайтесь, немедленно, снайперы вас прикроют с гребня! Уносите оттуда задницы, это приказ!

— Сэр, я рядовой первого класса морской пехоты Линч. Вы знаете, что произошло с другими пилотами? Кто-то еще выжил в катастрофе? Вы видели кого-то после катастрофы? Сэр, вы можете ответить на этот вопрос, это очень важно?

— Я… не знаю, — только и сумел ответить Любин.

И потерял наконец сознание — у всех есть предел…

Спасательная группа ВВС, позывной — Ромео

— Противник на холме!

Группа шла внизу, таща за собой раненых. За их спинами остался взорванный — чтобы аппаратура не досталась кому ни попадя — американский морской вертолет, там уже были муджахеддины, они преследовали их по ущелью. Арьергардный дозор едва сдерживал их.

— Сэр, у нас кончился боезапас!

Черт… он не припомнит такого, чтобы на бортовых пулеметах кончился боезапас… просто припомнить такого не может.

— Дай ему!

Второй пилот, добивающий остатки того, что было в гондоле, на секунду отвлекся от прицеливания. У них в кабине помимо их личного оружия был автомат Colt CCW[94]и укладка из восьми магазинов к нему, он был один на двоих (ввели по опыту войны в Афганистане, до нее пилоты летали с Beretta-92, а то и вовсе без оружия), и все это было упаковано в мешок — набор выживания. Второй пилот сорвал мешок с кронштейнов, бросил назад, в десантный отсек.

— Держи!

— Черт…

Пилоту показалось, что впереди РПГ, он шел прямо на позицию.

— Огонь!

— Нечем!

Кончились боеприпасы и в гондоле.

— Техас!

Идущие ущельем морские пехотинцы опознали изготовившегося к стрельбе гранатометчика и парой очередей сняли его.

— Отлично, Техас, отлично!

— Ромео, какого хрена, долго там еще?! Нас зажимают в этом ущелье!

— Еще немного! Немного! Мы совсем рядом!

— Черт, Ромео, мы не слышим ободряющей работы твоих пулеметов, прием!

— Сейчас будет. Сейчас будет!

Сверху застрекотал автомат.

— Отступаем! Отступаем!

Когда ты бежишь вперед, а тебя прикрывают огнем, — ты должен видеть ближайшее укрытие, желательно и следующее за ним. Залегаешь — и прикрываешь огнем остальных. Когда снова придет твоя очередь — засматриваться некуда, ты должен точно знать, куда ты бежишь.

Марксман[95]спасательной команды морской пехоты Патрик Мэникс, здоровенный и внешне неповоротливый увалень из Аризоны, был вооружен не штатной для марксманов SAM-R[96], а переделанной М14 в ложе Troy SOPMOD и с оптическим прицелом ACOG шестикратного увеличения, на который он потратил свои собственные деньги, — жизнь все равно дороже. Но главным сейчас был не оптический прицел — главным был лазер и прибор ночного видения. В приборе ночного видения лазер виделся как яркая зеленая дорожка, ты видишь духа, наводишь на него лазерный прицел, целишься, бах, бах!

И духа нет…

Когда-то над ним смеялись — у него дед попал в переделку во Вьетнаме и вынужден был тридцать часов скрываться в джунглях, с винтовкой, но без патронов, и если бы гуки нашли его — пришлось бы первому лейтенанту Мэниксу очень хреново. Но гуки южанина не нашли, и он прожил достаточно долго, чтобы рассказать эту историю отправлявшемуся на войну внуку. В семье Мэниксов вообще было принято, чтобы мужчины служили или в полиции, или в морской пехоте, а чаще всего — сначала там, потом там. Это тебе не Восток, где носят черные шарфы, курят ароматизированные гвоздикой тонкие сигареты для педиков, и ходят на антивоенные демонстрации, нет, сэр. Это кое-что другое. Потому — Мэникс таскал с собой четыреста патронов в магазинах и пару сотен в пачках всякий раз, как только отправлялся на задание. Как он сумел убедиться сегодня — в бою ни один патрон не является лишним.