Вавилонские книги. Книга 3. Король отверженных - Джосайя Бэнкрофт

Ничего не ответив, Мария открыла дверь, готовясь вытолкнуть незваную гостью в коридор. И она, и Волета изумились, увидев перед собой краснощекую служанку с запеленатым младенцем на руках.

– Мне очень жаль, миледи, – тут же заговорила горничная. – Я знаю, что ужасно опоздала, но герцог нас сильно задержал. Он сказал, что мне не следует утруждать себя визитом, но я знала, что вы захотите увидеть ее хотя бы на мгновение. – Горничная передала завозившегося младенца на руки Марии. – Она долго спала и хорошо поела.

Лицо Марии излучало любовь, которая на мгновение заслонила собой весь остальной мир. Она поцеловала девочку и уткнулась в нее носом.

– Все хорошо. Я знаю, какой он. Спасибо тебе, Молли.

Волета в изумлении уставилась на ребенка:

– А это еще кто? Погоди, это же…

– Тише, – сказала Мария. Она снова поцеловала девочку и вернула в объятия служанки. – Отвези Оливет домой, пожалуйста. Я надеюсь, что не опоздаю, но не задерживайтесь с отходом ко сну из-за меня.

– Да, миледи, – ответила Молли, снова заворачивая ребенка в коридоре.

Мария захлопнула дверь, не выпуская Волету из комнаты. Выражение ее лица совершенно переменилось. Прежняя уверенность и строгость рухнули. Она вцепилась в руку Волеты, глядя напряженно и испуганно:

– Ты не должна говорить об этом.

– Как же ты держала это в секрете?

– Ты даже не представляешь, на что он способен.

– Кто? Герцог? Погоди, а Сенлин знает? Это его ребенок?

Мария не ответила, но ей и не нужно было отвечать. Правда была запечатлена на ее лице.

– Поклянись, что никогда ему не скажешь.

– Почему я должна скрывать это от…

– Потому что это единственное, что держит нас в безопасности.

– От герцога?

– Конечно от герцога! Он согласился растить Оливет как свою дочь, пока я буду петь, улыбаться и… не подарю ему сына. Как только я подарю ему сына, он официально и публично усыновит мою дочь. Он скажет, что она сирота, но я смогу быть с ней. – Мария отвела взгляд. – Врачи сказали, что мы должны подождать три месяца, прежде чем пытаться завести еще одного ребенка. Срок уже почти истек.

– Это еще одна причина для побега! Ты должна пойти со мной. Мария, мы сможем защитить тебя от герцога. Мои друзья очень…

– Нет, нет, ничего не получится. Он невероятно богат. Он может созывать флоты и армии. У него повсюду союзники. Даже если мне удастся ускользнуть, он не остановится, пока не выследит меня и не притащит сюда. Он убьет Оливет. Он убьет меня. Он ревнивый, безжалостный человек.

От резкого стука в дверь обе вздрогнули. Кто-то крикнул через дверь:

– Две минуты!

– Пожалуйста, пожалуйста, умоляю ради моего ребенка, ради его ребенка, не говори Тому. Пожалуйста. Просто оставь нас в покое.

Мария подобрала шлейф платья и открыла дверь гримерки. В холле царил настоящий переполох. Прежде чем шагнуть в поток тел, Мария поколебалась, но все же сказала:

– Уходи, пока они не решили, что хотят тебя оставить. Как только решат… будет слишком поздно.

А потом она исчезла.

Волета стояла в гримерной Сирены, ошеломленная и потерянная. В коридоре толпа, устремившаяся к сцене, сделалась плотнее, а затем начала редеть. Мимо пронесся запоздалый скрипач, засунув руку в рукав развевающегося смокинга. Потом все исчезли, и она осталась одна.

Она почувствовала боль в ладони, и, разжав ее, обнаружила, что сжимала деревянный пропуск за кулисы так сильно, что кожа побелела.

– О, забавно, – сказала она, вспомнив, кто дал ей этот знак.

Она подняла взгляд и увидела, что принц Франциск загородил собой открытую дверь. Уродливая ухмылка искривила его красивый рот; глаза под нахмуренными бровями казались черными.

– Действительно забавно, – сказал он.

– О. Привет. Пришли проводить меня обратно, милорд? – сказала Волета, а по затылку пробежали мурашки от страха. Принц захлопнул дверь прежде, чем она успела остановить его. – Или пытаетесь пустить слухи?

– Ты когда-нибудь страдала от любви? – сказал принц, проводя рукой по нарядам, висевшим на вешалках. Ей не хватало места, чтобы обогнуть его и добраться до двери. Может, если заманить его немного дальше… – Когда-то в юности я знал молодую леди по имени Корделия Танталус. – Он произнес это имя так, словно речь шла об экзотической пряности. – Я влюбился в нее по уши. Тосковал по ней долгие годы. Ее родители были друзьями моих родителей, так что мы росли в компании друг друга. Она была красива, умна и сообразительна. Она называла меня своим доверенным лицом. Она сидела у меня на коленях, как будто я был ее любимым креслом, и рассказывала мне о своих увлечениях другими мужчинами. – Принц поднял шелковый рукав висевшей блузы и прижал к щеке. Сквозь стены гримерной проникали грохот и трели оркестра. Представление продолжалось. Звезды в рамах задребезжали на стенах, словно от волнения. Волета сделала еще шаг назад. – Она заставила меня называть ее Кори, как будто была моей сестрой. Она мастерски издевалась надо мной, переходя от холодной привязанности к теплому флирту и обратно. Она могла сказать, что любит меня, но я знал, что это означает прямо противоположное.

Делая вид, что внимательно слушает, Волета медленно отодвинулась в сторону в надежде получше нацелиться на дверь. Она должна была это предугадать. В стремлении увидеть Марию она неправильно истолковала ловушку. Она чувствовала себя полной дурой из-за того, что позволила загнать себя в угол. Она могла бы позвать на помощь, но никто не услышит ее из-за закрытой двери, под грохот оркестра.

Принц Франциск рванулся к ней, и Волета отскочила назад, задев туалетный столик.

– И все же я надеялся, терпел и страдал, веря, что однажды она проснется и поймет, что предполагаемый брат больше всего на свете хочет быть ее любовником. – Он протянул руку через плечо Волеты и вытащил из вазы перо. – Так продолжалось много лет: мне не хватало мужества быть откровенным, она не могла полюбить меня из чувства приличия.

И вот однажды, вскоре после моего семнадцатого дня рождения, я обнаружил, что стою на бушприте воздушного корабля отца, сжимая шарф, который стащил с ее шеи, пока она спала. – Он пером погладил себя под подбородком. – Я чувствовал себя таким никчемным негодяем! У меня не было права появляться на свет. Моя голова была полна саморазрушительных мыслей. Если я не могу обладать ею, то отдам себя пустоте! Затем, пока я представлял себе, какой кратер оставлю в земле, налетел порыв ветра и вырвал из рук ее шарф. – Принц помахал страусиным пером, а затем коснулся пушистым концом кончика носа Волеты. – Ветер не спрашивал, может ли он это сделать. Не сказал «пожалуйста» или «спасибо». Ветер просто пришел и забрал, что хотел.

– Мы пропустим представление, милорд, – сказала Волета.

Он сделал вид, что не слышит.