Рюриковичи - Дмитрий Володихин

Ситуация с коллективным челобитьем в неурочное время повторилась до странности сходно в 1547 году, когда в роли жалобщиков выступили уже псковичи. Их Иван Васильевич разогнал со срамом и бесчестьем.

К тому времени Иван Васильевич вошел в брачный возраст. Источники рисуют его молодым человеком, рано повзрослевшим и еще в юношеские годы вымахавшим с коломенскую версту. Когда он был молод, его считали красивым. Позднее, видимо, он несколько растолстеет. Более поздний источник сообщает о государе в зрелом возрасте следующее: «царь Иван образом нелепым (не отличался красотой), очи имел серы, нос протягновенен и покляп (изогнут), возрастом (ростом) велик был, сухо тело имел, плещи высоки имел, грудь широкую, мыщцы толсты». Что же касается внешнего благообразия, то оно, вероятно, было подпорчено дурной привычкой скоро и бурно впадать в ярость, каковую государь приобрел на закате жизни.

В январе 1547 года Иван Васильевич венчался на царство.

Московские государи с XIV века носили титул «великих князей московских». Однако в дипломатической переписке еще при Иване III начали применять титул «царь», приравнивая его к императорскому. Таким образом, во всей Европе с нашими монархами могли равняться лишь германский император и, может быть, турецкий султан. Но одно дело — использовать столь высокий титул в дипломатическом этикете, и совсем другое — официально принять его. Это были серьезная реформа и серьезный шаг в укреплении позиций Ивана IV. Но при этом на плечи молодого человека ложился тяжкий, поистине неподъемный груз. За этим преобразованием видятся и мудрость митрополита Макария, венчавшего молодого монарха, и острый ум князей Глинских.

Церемония венчания прошла с большой пышностью в кремлевском Успенском соборе. Через несколько дней государь выехал на богомолье в Троице-Сергиев монастырь.

Царский статус европейские страны признали не сразу. Да и подтверждение его от константинопольского патриарха Иоасафа пришло лишь в 1561 году.

В том же году Иван Васильевич женился на Анастасии Захарьиной-Юрьевой, происходившей из древнего боярского рода. Это семейство даст впоследствии Московскому государству династию Романовых. Глубокое и нежное чувство испытывал правитель к своей жене. Обретя любимого человека, государь также нашел сильных союзников в лице богатой и влиятельной семьи Захарьиных-Юрьевых.

Нельзя сказать, чтобы свадьба и венчание на царство моментально исправили характер Ивана IV. Но они способствовали этому. Государь до тех пор был юношей у власти — без твердого определения, кто он есть по отношению к своей же аристократии, по каким образцам должна строиться его жизнь, что в ней будет играть роль непреложных законов, а чему уготована судьба маргиналий на полях биографии. Принятие царского титула и женитьба встроили его в социальный механизм Русской цивилизации. Ивану Васильевичу фактически предложили настоящую, полновесную роль на всю жизнь — роль главы собственной семьи, в перспективе же — светского главы всего Православного мира. Последнее ставило Ивана Васильевича недосягаемо высоко по сравнению с любым знатным человеком страны.

Подобное возвышение налагает значительные ограничения на монарха — на его образ жизни и даже на его образ мыслей. В течение нескольких лет молодой государь приносил Церкви покаяние за прежнее беспутство и «врастал» в свою великую роль. В середине 1550-х Иван Васильевич выглядел как человек, идеально ей соответствующий. Один итальянец оставил весьма привлекательный его портрет: «…Князь и великий император по имени Иван Васильевич имеет от роду 27 лет, красив собою, очень умен и великодушен. За исключительные качества своей души, за любовь к своим подданным и великие дела, совершенные им со славою в короткое время, достоин он встать наряду со всеми другими государями нашего времени, если только не превосходит их… Император руководствуется своими несложными законами, по которым он с величайшей справедливостью царствует и управляет всем государством… Император запросто разговаривает и обращается со всеми; он обедает со всеми вельможами всенародно, но с истинным благородством: с царским величием он соединяет приветливость и человечность».

Укрепиться в этой роли заставил царя страшный московский бунт 1547 года. 12, 20 и 21 апреля в Москве вспыхивали большие пожары. Последний из них приобрел катастрофический масштаб. Рвались пороховые погреба, пылали церкви, падали колокола, были объяты пламенем Пушечный двор, Оружейная палата, Постельная палата, Казенный двор, царская конюшня и добрая половина города… В огне погибло 1700 москвичей. Царь, к счастью, пребывал под городом в селе Воробьеве и не пострадал. Это бедствие, не случавшееся в Москве ни разу на памяти современников, воспринято было как Божья кара за грехи и, в частности, «беззакония». По всей видимости, партия Шуйских попыталась использовать последний шанс на восстановление политического лидерства и спровоцировала посадских людей на кровавый, разрушительный мятеж. Этот бунт острием своим был направлен на группировку, поддерживавшую царя, в частности на Глинских, которых молва очерняла как колдунов и беззаконников.

Летопись рассказывает о мятеже лапидарно, без особых цветов красноречия: «Черные люди града Москвы от великие скорби пожарные восколебашася, яко юроди, и пришедше в град и на площади убиша камением царева великого князя болярина князя Юрья Василиевича Глинскаго и детей боярских многих побиша, и живот княжей розграбиша, рекуще безумием своим, яко „вашим зажиганием дворы наши и животы погореша“». Царь повелел тех людей «имати и казнити; они же мнози разбегошася по иным градом».

Иван Васильевич пережил смертный ужас: к нему в Воробьеве явилась бунтовская чернь и потребовала выдать главную колдунью княгиню Анну Глинскую и ее сына князя Михаила Васильевича Глинского, оставшегося главой рода. Недалеко было и до того, что руки мятежников потянутся к государеву горлу… Впоследствии царь будет с ужасом вспоминать события 1547 года: «…вниде страх в душу мою и трепет в кости моя, и смирися дух мой, и умилися, и познах свои согрешения».

Иван Васильевич получил представление о том, как страшна может быть народная стихия, как дорого может обойтись любой неверный ход монарха.

Страна в ту пору управлялась сложно и пестро. Каждая область имела собственные административные и правовые обычаи. «Церковная область», рассыпанная по всей державе, управлялась по особым законам и правилам. Служилая знать получала в «кормление» доходы от административной деятельности на местах, занимая должности по очереди, на сравнительно короткий срок. Чаще всего на год. Следовательно, эти доходы распределялись неравномерно — в зависимости от силы и слабости аристократических партий, способных реже или чаще продвинуть на кормление своих людей. А люди, получавшие должности как разновидность жалованья, отличались большими или меньшими способностями к работе, которая им вменялась в обязанности. Центральное управление не успевало за всё нарастающим валом задач, возникавших на колоссальной территории. Ведь размеры страны увеличились в несколько раз по сравнению с началом правления Ивана III!

Административной структуре, правовой сфере и церковному устройству требовались реформы. В 1530-х — середине 1540-х годов преобразованиям уделялось мало внимания. Борьба за власть пожирала творческие силы политической элиты. В активе того периода — лишь денежная реформа Елены Глинской. Ко второй половине 1540-х накопилось много проблем.