Коснись меня огнем - Николь Джордан

Блейз имела полное право гордиться успехами своего благотворительного мероприятия. Соседи сделали солидные пожертвования в фонд инвалидов войны, и дело тронулось с места. Под руководством преподобного Незерби и лорда Линдена щедрые взносы использовались, чтобы облегчить страдания многих нуждающихся семей и наладить обучение инвалидов новым ремеслам.

Друзья-цыгане тоже процветали. Похоже, бал стал толчком к расцвету цыганского искусства. Предсказания, гадания по руке, танцы под страстную музыку вдруг вошли в моду и стали повальным увлечением. Несколько дам даже заказали костюмы в цыганском стиле к очередному маскараду. Стали поговаривать о проведении ярмарки.

Дела в таборе Миклоша шли великолепно. Торговля лошадьми процветала. Цыгане вдруг стали вызывать к себе такое внимание, что, когда Блейз приходила в табор, она редко кого заставала. Вот и сегодня ей пришлось ждать появления Панны почти два часа. Только пес Бруно составлял ей компанию. Его печальные черные глаза, казалось, пытались без слов утешить ее. Блейз благодарно погладила пса и вдруг подумала, что лучше его бессловесное сочувствие, чем упреки Панны.

— Что-то не похоже на тебя, — продолжила старуха, пытаясь растормошить Блейз.

— Да, не похоже, — согласилась та.

— Я знаю, что тебя гнетет. Ты любишь этого горгио рай, своего мужа.

Блейэ чуть заметно кивнула. Панна угадала совершенно точно. Она действительно любит Джулиана. Безнадежно, беспомощно, страстно. Она не хотела этого. Знала, пустое это дело — отдавать свое сердце бесстрастному, чопорному англичанину, отягощенному таким трагическим прошлым, и все же избежать этого не сумела.

Но не собственное состояние волновало и печалило сейчас Блейз. Она беспокоилась за Джулиана. Он совсем не спешил признать ее любовь. Скорее, обращался с ней с кротким терпением. О да, он был всегда обворожителен и вежлив, держался по-дружески непринужденно. Чутко улавливал перемены в ее настроении и был невероятно щедр. В постели более искусного любовника и желать было нельзя. Но Блейз хотела в мужья не просто безупречного джентльмена, ей нужно было много больше. Его любовь. Она мечтала стать нужной ему, хотела, чтобы он целиком заполнил ее жизнь.

За прошедшие недели он не подавал признаков всесокрушающей страсти, не вслушивался с жадностью в ее слова, не засыпал ее милыми пустячными дарами, как это делал бы охваченный любовной страстью супруг. Короче, Блейз не чувствовала, что без нее Джулиан не мыслит своего существования. Если она вдруг исчезнет из его жизни, он не станет особенно убиваться. Он держал ее на расстоянии, уделял столько внимания, сколько необходимо, чтобы Блейз совсем не зачахла.

Со второй недели замужества Блейз вела себя как настоящая леди, соблюдала все правила приличия, но даже такое безупречное поведение не помогло ей завоевать привязанность Джулиана. В прошлом она вполне могла пойти па какую-нибудь скандальную выходку, лишь бы привлечь его внимание. Но сейчас Джулиан был к ней так внимателен, так заботлив, что прибегать к этому было нелепо. Он не делал вида, что не замечает ее присутствия, как было свойственно сэру Эдмунду, не был диктатором, напротив, ом предоставил ей почти полную свободу.

Но именно такое отношение и беспокоило Блейз. Она опасалась, что за терпимостью мужа скрывается обычное равнодушие. Иногда ей даже хотелось, чтобы он взорвался, вышел из себя, потерял терпение, хотя бы только для того, чтобы убедиться, что чувства его к ней глубже, чем он сам считает.

— Вот держи, — сказала Панна, протягивая Блейэ небольшой полотняный мешочек. — Здесь то, что тебе нужно.

Блейз вздрогнула, только сейчас поняв, что Панна сходила к себе в палатку и вернулась. Блейз взяла у старухи мешочек, открыла его и увидела внутри веточку ивы, завязанную узлом.

— Что это?

— Любовный приворот. Иву завязывают узелками феи, а тот, кто развязывает их, открывает дорогу к любви и счастью человека, о котором в это время думает. Когда будешь развязывать узел, думай о муже. Потом потихоньку спрячь веточку у него в постели, он тебя полюбит.

Блейз прижала приворот к груди. Она мало верила в приворотные зелья и другие средства, но сейчас была готова ухватиться за все что угодно.

Приворот не помог.

Блейз послушно развязала веточку и спрятала под матрацем Джулиана, но не заметила в его отношении к себе никакой значительной перемены. Единственным событием за всю последующую неделю, хотя бы отдаленно напоминающим ревность, был ответ Джулиана на какое-то пустячное замечание хозяйки дома, куда их пригласили на обед. В гостиной, куда удалились дамы, оставив джентльменов с их портвейном, зашел разговор о современном браке, о том, что теперь вполне допустимо, даже модно жене завести любовника. Блейз этот разговор был неприятен, но она скрывала свое неодобрение. Опыта измен у нее не было, да она и не стремилась его получить. Ее родители очень любили друг друга, они никогда не опустились бы до измен только потому, что это модно. Блейз облегченно вздохнула, когда к ним присоединились мужчины и Джулиан сел рядом с ней.

Хозяйка дома, однако, упорно не хотела менять тему разговора. Леди Аберкромби задорно посмотрела на Джулиана, хитро подмигнув Блейз.

— Разумеется, леди Линден, мне и в голову не приходит, что с таким красавцем мужем вам бы захотелось завести любовника.

Блейз почувствовала, как напрягся Джулиан, у нее перехватило дыхание от столь нетактичной выходки. Возможно, леди Аберкромби считала, что сделала комплимент, но, помятуя о трагедии в прошлом, ее слова можно было расценить только как жестокость.

С завидным спокойствием Джулиан поклонился леди Аберкромби, а Блейз через силу улыбнулась. Но как только хозяйка дома занялась другими гостями, супруг повернулся к Блейз.

Глядя на нее своими чуть прищуренными синими глазами, он склонился к ее уху и с горячностью, удивившей Блейз, тихо произнес:

— Допускаю, мадам, что вас способна позабавить мысль о любовнике, но уверяю, я не потерплю

ни малейшего намека на эту возможность.

Проговорив это, Джулиан поднялся и вышел из гостиной, а Блейз в болезненной растерянности смотрела ему вслед.

Она была уверена, что он не ревнует ее. Очевидно, он подумал о Каролине. Но обвинение, прозвучавшее в его словах, больно обожгло. То, что он так мало верит в ее преданность, угнетало ее и приводило в бешенство. Джулиан совсем не знает свою жену, если допускает мысль о том, что она способна нарушить брачные обеты или предать свою любовь. Она любит только его, она никогда не будет принадлежать никому, кроме него. Она не будет вести себя так глупо, как Каролина, которая завела себе любовника только затем, чтобы вызвать ревность мужа.

Но еще больше Блейз волновало то, что Джулиан так и не сумел преодолеть прошлое. Не смог простить себе ту роль, которую невольно сыграл в судьбе Каролины. Его преследовало чувство вины, и Блейз понимала, что, пока он не справится с ним и не победит его, он не будет настолько свободен, чтобы полюбить ее. Да, он должен освободиться от прошлого. Ему нужна ее любовь точно так же, как Блейз отчаянно нуждалась в его любви.