Солдаты холодной войны - Филип Таубман

Сложная сделка состоялась. Данилофф покинул Советский Союз рейсом самолета «Люфтганзы» 29 сентября, а советскому дипломату было разрешено вернуться домой. Кремль также освободил видного диссидента Юрия Орлова из тюрьмы и разрешил ему и его жене покинуть Советский Союз. Белый дом объявил о том, что Рейган и Горбачев встретятся в Рейкьявике 11 и 12 октября.

В повестке дня будут вопросы контроля над вооружениями, но встреча готовилась в такой спешке, что американская сторона сомневалась в том, что многое будет решено, за исключением, может быть, определения даты визита Горбачева в Вашингтон. Сам Горбачев сообщал в письме Рейгану 15 сентября о том, что эта встреча «не будет очень развернутой».[416]В секретной пояснительной записке Рейгану Стивен Сестанович, высокопоставленный советник по национальной безопасности, анализируя вероятные цели и тактику Горбачева, писал: «Мы отправляемся на следующей неделе в Рейкьявик, зная очень мало о том, как хочет Горбачев использовать эту встречу».[417]Шульц советовал Рейгану даже не думать о встрече как о полномасштабном саммите, а считать ее скромным шагом к встрече на высшем уровне в Вашингтоне. Восемь часовых поясов на восток, полная неясность для американцев – от Горбачева ждали очень многого.

Не знаю, когда у нас еще будет такая возможность, как эта.

Рональд Рейган

Рейкьявик был непредсказуемым саммитом. Неожиданный характер встречи и необычность места ее проведения лишили переговоры налета официальности и тщательно спланированного характера, присущего большинству встреч на высшем уровне. Заранее не было подготовлено никаких согласованных проектов, никакого совместного коммюнике, готового для передачи журналистам из десятка стран, съехавшихся в Исландию для освещения этого события.

Лишенный растительности вулканический пейзаж Исландии и бурлящие серные горячие источники придавали потустороннюю ауру месту встречи. Рейган и Горбачев отослали толпу помощников из комнаты для переговоров, пригласив только Шульца и Шеварднадзе остаться с ними за столом переговоров. (Русский и американский переводчики и по одному записывающему от каждой стороны также присутствовали в помещении.) Хофди Хаус, двухэтажное деревянное здание на морском берегу, в котором Рейган и Горбачев встречались, добавляло дополнительную простоту и неформальность этим переговорам. «Здесь мы можем обсудить все спокойно», – сказал Рейган Горбачеву. Весь антураж, казалось, позволял двум руководителям выйти за рамки традиционных условностей.

Что они и сделали. «Именно это так сильно встревожило народ в связи с Рейкьявиком, – вспоминал Шульц. – Собираются два руководителя без контроля со стороны своих соответствующих бюрократических структур».[418]

Рейган и Горбачев в значительной степени руководствовались своими внутренними инстинктами, нежели подготовленными для них справочными материалами. Рейган, мечтатель, не хотел больше ничего иного, кроме резкого сокращения ядерного оружия, отстаивая милый ему противоракетный щит. Горбачев, более чем прагматик, стремился к историческому соглашению по сокращению ядерного оружия с тем, чтобы сосредоточиться на внутренних политических реформах, но он не собирался принимать рейгановский план противоракетной обороны.

Рейкьявик помнят прежде всего потому, что это было время, когда две мировые ядерные сверхдержавы выложили на стол переговоров вопрос об уничтожении ядерного оружия. Такого раньше не бывало, и такое больше не повторилось. Это, несомненно, произвело неизгладимое впечатление на Джорджа Шульца и помогает объяснить его нынешние усилия, направленные на ликвидацию ядерных вооружений.

Однако исландские переговоры были гораздо более многоплановыми. Это не был просто знаменательный момент, когда Рейган и Горбачев вдруг согласились с тем, что они должны ликвидировать ядерное оружие. В течение двух дней Рейган и Горбачев обсудили поразительно большой круг вопросов в области обороны и дипломатии и очень близко подошли к достижению исторической договоренности, в соответствии с которой к 1996 году будут значительно сокращены их ядерные арсеналы и уничтожены баллистические ракеты. Но сделка провалилась, когда оба не смогли найти точки соприкосновения по противоракетному щиту Рейгана.

Имея всего несколько дней на подготовку саммита, обе стороны смешали все переговорные планы. Нетерпение Горбачева в стремлении выйти из тупика женевских переговоров о разоружении, давшее толчок его августовскому предложению организовать краткую встречу с Рейганом в Лондоне или Рейкьявике, все еще ощущалось, когда он разрабатывал стратегию со своими главными помощниками в начале октября, за несколько дней до поездки в Исландию. Вместо того чтобы стоять на своем мнении относительно проведения быстрого всеобъемлющего обсуждения с Рейганом, Горбачев в спешном порядке собрал воедино непродуманный набор предложений, призывающих к значительному сокращению ядерных вооружений.

Он отверг предложения о пошаговом решении вопроса, выдвинутые высокопоставленными представителями дипломатии, военных и коммунистической партии. Он хотел, как вспоминал его помощник по национальной безопасности Анатолий Черняев, «сбить Рейгана с ног своим смелым, даже рискованным подходом к главным проблемам мировой политики».[419]

Пропагандистская значимость выдвижения смелых идей была очевидна, но Горбачев сделал акцент на более важные вещи. Он понимал, что падающая советская экономика не могла выдержать все возрастающие расходы на оборону и дорогостоящую новую систему противоракетной обороны. Если бы началась гонка вооружений в оборонительных видах оружия, не было бы гарантии, что Советский Союз не отстанет по темпам развития от американской технологии. Проведение его амбициозной реформы внутри страны было бы более легким, если бы спала напряженность холодной войны.

Горбачев обозначил свое видение проблемы на встрече с руководством в Кремле за день до отлета в Рейкьявик. «Наша цель состоит в недопущении очередного этапа гонки вооружений, – напрямую заявил он. – Если мы этого не сделаем, угроза в наш адрес только будет нарастать. И если мы не пойдем на компромисс по некоторым вопросам, даже по очень важным вопросам, мы потерпим поражение в главном: нас втянут в гонку вооружений, и мы проиграем этот этап, поскольку в настоящее время мы находимся на пределах наших возможностей. …Если начнется новый виток, давление на нашу экономику будет немыслимым».[420]