Возвращение на Трэдд-стрит - Карен Уайт

Во рту у меня пересохло.

– Значит, это та самая Шарлотта. И она вышла замуж за мужа своей лучшей подруги через год после ее смерти.

– Да. Но, как я упоминала ранее, тогда это было в порядке вещей. Но есть и куда более необычная информация о Шарлотте Прингл Вандерхорст, которая станет вам ясна, как только я скажу, почему я была просто обязана позвонить вам. – Я уже почти представила себе, как она подпрыгивает от нетерпения. – Затем мне нужно было выяснить, есть ли связь между Шарлоттой и доктором Принглом.

То, что лучшая подруга Камиллы носила ту же фамилию, что и ее врач, согласитесь, это слишком странное совпадение. Я перевернула проблему вверх тормашками, и мне стало ясно, куда мне смотреть. Я поняла: если Шарлотта и Камилла были настолько близкими подругами, что Шарлотта сопровождала пару во время их медового месяца, то наверняка Шарлотта была и на свадьбе Камиллы. И как только я не подумала об этом раньше! Джон был Вандерхорстом, так что это наверняка была грандиозная светская свадьба с объявлением в газете. И вот оно! Объявление о свадьбе Камиллы и Джона в газете! В нем в качестве подружки невесты упомянута мисс Шарлотта Прингл, дочь доктора и миссис Роберт М. Прингл.

Почувствовав на себе чьи-то глаза, я обернулась на гостиную, но нет, трое мужчин все так же пили кофе и разговаривали, не обращая на меня внимания.

– И что потом? – спросила я, наблюдая, как мое дыхание холодным облачком поднимается к потолку.

– Что ж, я знала, что вы спросите меня, не тот ли доктор Прингл подписал свидетельство о смерти Камиллы. Так вот, я вновь погрузилась в архивы, на сей раз в поисках информации о больнице штата Южная Каролина в пятидесятых и шестидесятых годах девятнадцатого века.

Она снова замолчала, и я тотчас спросила:

– И что вы нашли? – Я закрыла глаза, надеясь, что она заговорит быстро, потому что по коже моей головы уже пробежали колючие пятки страха.

– Книгу. Написанную одним из врачей сумасшедшего дома, и в ней есть краткий пассаж про доктора Прингла и его ассистента. – Я услышала в ее голосе торжествующую улыбку. – Его дочь Шарлотту.

– Она работала вместе с отцом? – Я зябко поежилась в своей тонкой блузке с длинными рукавами, краем глаза наблюдая, как наверху лестницы начало образовываться небольшое облако пара.

– Да. Автор хвалил ее ум и способности, хотя она и была женщиной. По его словам, отец хорошо ее обучил. Ей даже было разрешено давать пациентам лекарства без присмотра врача, и вообще, она оказывала на них успокаивающее воздействие.

Стало так холодно, что мои легкие как будто сжались. Мне стало трудно дышать. У меня на глазах облако пара начало принимать очертания женщины. Я тотчас вспомнила отрывок из письма Бриджит Гилберт. «После короткого разговора, которого я не слышала, дочь доктора, выполнявшая роль его помощницы, завернула ребенка в одеяло и передала его мне. Она сказала, что это счастье, что его мать от боли потеряла сознание и не проснулась, чтобы увидеть этот ужас».

– Спасибо, Ивонна, – прошептала я в трубку. – Я должна идти. Кто-то из детей…

Я нажала кнопку отбоя. Мой взгляд был прикован к тому, что предстало моему взору.

На женщине, стоявшей наверху лестницы, было длинное платье с плотно прилегающим лифом и пышной юбкой в форме колокола. Высокую горловину платья украшала овальная камея. Темно-каштановые волосы были зачесаны назад, на висках свисали локоны. Она была плотной и такой реальной, что на какой-то миг я подумала, что она вторглась к нам с улицы. Пока не заметила вместо глаз пустые глазницы. Я окаменела. Я не могла сдвинуться с места. Как будто ее пустой взгляд приковал меня к полу. И тут меня пронзила ужасающая мысль: она стоит между мной и моими детьми. Объятая ужасом, я задрожала, но вспомнив, что мне только что сказала Ивонна о предательстве подруги, заставила себя заговорить:

– Камилла?

Воздух вокруг меня шипел и лопался пузырями. Привидение дрогнуло и потускнело, и я смогла сделать шаг к лестнице. Она повернулась и пошла по коридору к открытой двери спальни, где спали мои дети.

– Джек! – крикнула я, готовая разрыдаться, и бросилась вверх по лестнице. Джек устремился за мной следом.

Призрак на моих глазах приблизился к моей двери, паря примерно в футе над полом, словно грозовая туча, готовая вот-вот пролиться дождем. Я бежала по лестнице, но это было похоже на бег во сне: мои ноги как будто увязли в патоке, и я не могла их быстро передвигать. Джек догнал меня в тот момент, когда дверь перед призраком захлопнулась, не давая ей войти в комнату.

Я бросилась к ней, теперь уже со всех ног, как вдруг ощутила лютый холод. Это я пробежала сквозь нее. Когда же я обернулась, она уже полностью исчезла, лишь на моей коже осталось дыхание холода.

Джек уже поворачивал дверную ручку. Сначала та не поддавалась, но со второй попытки легко повернулась, и дверь в комнату распахнулась.

Мы бросились двум колыбелям, где между спящими детьми посапывал Генерал Ли. Воздух был насыщен ароматом роз. Я без сил упала на колени и вытянула руки поверх каждой колыбели, такая же опустошенная, как будто я только что родила снова.

– Спасибо, Луиза, – сказала я комнате. Мои мысли летели кувырком. Луиза защищала нечто драгоценное, то, что Камилла считала своим. И неким образом Джек, я и дети оказались в центре борьбы, которую я не понимала и не знала как закончить.

Мы с Джеком сидели в саду, слушая, как журчит и плещется фонтан. Дети, словно крошечные цветочные бутоны, спали в своей двойной коляске. Был теплый для начала марта день, глицинии и гардении готовились к цветению, а розы Луизы все еще мирно дремали среди восковых зеленых листьев. Странным образом меня утешало, что мир ждал рядом с нами, пока мы готовились к тому, что произойдет дальше. Джек обнимал меня, его рука покоилась на моем плече, и мы вместе созерцали совершенство двух спящих младенцев.

– Ты уже говорила с Софи?

– Да. Она так же сбита с толку, как и я. В этой головоломке слишком много кусочков, которые плохо стыкуются. Софи даже признала, что ей пригодилась одна из моих таблиц, чтобы проиллюстрировать то, что вчера нам сказала Ивонна, результаты анализа ДНК и то, что мы уже знали сами. Она во всем винит свой мозг, мол, на него влияет ее беременность, но я склонна думать, что это просто отговорка, чтобы не признаваться мне, что мои таблицы могут оказаться полезным инструментом.

– Чтобы раскрыть старое убийство – да. Отслеживать цвет и консистенцию содержимого подгузников младенца – это вряд ли.

Я сердито посмотрела на него.

– Никогда не знаешь, когда пригодится такая информация. И возможно, однажды они захотят увидеть это в своих альбомах.

Джек прищурился.

– Надеюсь, ты шутишь?

Я помолчала, пытаясь придумать верный ответ.

– Конечно, – медленно сказала я. – Но я все равно считаю, что это хорошая идея.