5000 ночей одержимости - Дрети Анис

УЗИ Поппи в ящике стола Джея. Шли месяцы, коллекция пополнялась все новыми фотографиями, особенно после того, как Поппи вошла в нашу жизнь.

Как и ожидалось, Джей был лучшим отцом в мире. Даже если он работал весь день, он никогда не был слишком уставшим, чтобы сменить подгузник или взять на себя ночную смену, чтобы я могла выспаться. В результате Поппи сразу же привязалась к Джею. К тому времени, как ей исполнилось два года, у них сложился особый распорядок дня. Она заходила в офис папы и просила поднять её. Джей сажал ее к себе на колени, пока просматривал отчеты и цифры.

Я тоже пробиралась в офис, и вместе мы нарушали расписание Джея. Я сидела на подлокотнике его кресла и смотрела болливудские фильмы в наушниках. Между тем Джей сидел перед компьютером с Поппи на коленях. Он читал отчеты по итогам дня, обнимая правой рукой Поппи, а левой — меня. Время от времени он освобождал руку, обхватывающую меня, чтобы прокрутить экран компьютера вниз. Иногда я беспокоилась о том, что всепоглощающее внимание Джея сделает его настолько забывчивым, что он ослабит хватку на Поппи. Тогда я оглядывалась и с удивлением наблюдала за тем, как он крепко держит Поппи, несмотря на то, что его глаза прикованы к экрану компьютера. Мы проделывали эту маленькую рутину каждый вечер.

Однажды мы выполняли нашу вечернюю традицию в кабинете Джея. Он задумчиво изучал экран, пока я сидела на подлокотнике его кресла. Шахрукх и Каджол от души танцевали на экране моего телефона, в наушниках гремела болливудская музыка. Вдруг мы услышали, как Поппи бормочет цифры с экрана. Мы оба были настолько ошеломлены, что переглянулись и пожали плечами, как делают родители, когда не понимают, что происходит с их детьми.

К следующему году Поппи увлеклась любой последовательностью цифр, и её особый дар дал о себе знать. Она с невероятной легкостью запоминала числа, и мы стали обучать ее дома.

Во время нашей вечерней рутины Джей специально начал медленнее прокручивать страницу вниз, когда понял, что Поппи нравится запоминать длинные последовательности цифр на экране компьютера. Я хорошо запомнила наш распорядок дня и знала, что Джею требуется ровно тридцать минут, чтобы закончить работу. Замедляясь ради Поппи, Джей стал тратить сорок пять минут на чтение отчетов.

Джей был человеком привычки и сознательного отношения ко времени. Черт возьми, он так сильно заботился о времени, что оплакивал свою умершую подругу лишь по несколько минут за раз. И все же прагматичный мужчина, который даже горевал по расписанию, внезапно уступил невысказанным требованиям трехлетнего ребенка. Было ли в этом мире что-нибудь более сексуальное?

С каждым годом Джей сокращал количество работы, чтобы проводить с нами больше времени. Все больше наших с Поппи фотографий появлялись на его столе, на стенах его кабинета и на каждом сантиметре его жизни.

И я… Я. Была. Влюблена.

Я не могла перестать наблюдать за ними вместе, очарованная их связью отца и дочери. Я никогда не ревновала, что Поппи не разделяет моих интересов. Я была просто счастлива, глядя на этих двух людей, которые казались мне самыми прекрасными из всех, кого я видела на земле. Я и представить не могла, что могу быть настолько сильно и беззаветно влюбленной до такой степени, что буду готова ради любви на все. Как и Джей, я была довольна жизнью и впервые задумалась о том, так ли ощущается настоящее счастье.



Настоящее

Эта история была причиной того, что обман Акселя так больно ранил. Все еще сидя на полу террасы, я наклонила голову в сторону и наблюдала за ним краем глаза.

— Если бы я не сбежала от тебя, я бы никогда не узнала.

— Итак, я полагаю, теперь ты знаешь правду.

Я судорожно вздохнула.

— Как ты мог быть таким жестоким?

Аксель хмыкнул.

— Жестоким? — спросил он едко. — Я планировал уничтожить Амбани, но после того, как узнал,… Я проявил к нему милосердие. Спустил его с крючка и позволил природе идти своим чередом.

Мое лицо превратилось в маску страдания, когда я закричала:

— Милосердие? Джей все это время должен был быть со своей семьей.

— Его семья? — В голосе Акселя была слышна насмешка. — Ты — моя жена, Поппи — моя дочь. Как Амбани вписывается в это уравнение?

Слова прозвучали как вызов, призванный подтолкнуть меня к действию.

Моя кожа была холодной на ощупь, а руки сжимали друг друга до тех пор, пока не стали белыми от напряжения.

— Поппи, может, и твоя дочь, но ты никогда не будешь ее отцом. — Заявила я. — Живой или мертвый, у нее будет только один отец, и она ясно дала это понять. Джей вырастил твою дочь, но ты все равно планировал позволить ему умереть, не дав нам шанса попрощаться.

Аксель ничего не сказал, не отрицая этого. Это было то, что Леви узнал в тот день о Джее. Именно это привело Акселя в хорошее настроение: известие о скорой смерти моего мужа.



Два дня назад

— Почему ты не сказал мне?

Моя нижняя губа задрожала при виде горизонтального тела Джея, лежащего на огромном диване в нашей гостиной.

Он взглянул на меня и грустно улыбнулся.

— Нет смысла обрекать нас обоих.

Я вздрогнула, вспомнив, как в последний раз, когда мы виделись, Джей вцепился в стол после того, как выпил всего один бокал вина. Он старательно ограничивал наше время вместе, чтобы я не догадалась. Целый год он скрывал это от меня, но его состояние ухудшалось. БАС сопровождался внезапными подергиваниями, неуклюжестью и падениями. Скрывать это было уже невозможно, поэтому Джей перестал ходить в офис. Вернувшись в наш чикагский дом, я нашла мужа на диване, а документы рядом с ним выдавали его секреты.

Я регулярно заставляла Джея сдавать анализы на семейную патологию. Результаты последнего теста оказались положительными, но он скрыл это.

Мои глаза остекленели, челюсть сжалась, а губы вытянулись в тонкую линию. Я едва смогла прошептать:

— Почему ты скрыл это?

Моя рука коснулась его щеки, проводя по густой бороде, которой он впервые отрастил за все время нашего брака.

Дрожащая рука коснулась моей щеки в ответ.

— Потому что я уже проходил это однажды с Кэт. Я заботился о ней до самого конца. Это было ужасно. Ты не можешь потратить свои лучшие годы на заботу о ком-то другом.

— О ком-то другом? — воскликнула я, расстроенная. — Я твоя жена. Кто еще