Цветение - Лина Чаплина

— Ты больше не колдуешь свои чудесные цветы, — с горечью заметил Адам.

— Я не могу. Я закончила дело матери и отказалась от дара. — Твердо ответила Суви. — Я больше не умею колдовать цветы и…

— Или боишься? — перебил дух острова. — Пообещай мне, дорогая Суви, никогда не переставать создавать цветы. Ты есть в каждом из них, а они в тебе. «Они напоминают в стужу и мороз, о том, что лето было на земле». — Мягко улыбнулся Адам.

Суви, тяжело вдохнув, все же коснулась его руки. Такой прохладной и одновременно теплой. Лишь слегка покололо на кончиках пальцев. Видя его белые глаза, Суви, наконец, решилась.

— Я отпускаю тебя, Адам Хьюз, но все равно буду помнить, — улыбаясь, пообещала Суви.

Адам мягко поцеловал ее в уголок губ. Суви последний раз обдало запахом астр.

Суви тут же оказалась в объятиях Фриды. Над ними стоял испуганный Иво. Змея Фриды и крыса Иво испуганно бегали вокруг них. Суви перевела взгляд на могилу. «Адам Коннелл Хьюз. 18 февраля 1992 — 23 апреля 2010» и прикоснулась к ней. Только тогда она заметила лианы дикого винограда, обвившего ее тело. Он дотронулась рукой до губ, ощущая пальцами кровь из небольших ранок.

— Амарант сказал, что ты вот-вот умрешь, мы тут же прибежали, — забормотал Иво, не в силах пошевелиться.

Фрида никак не могла найти слова, прижимая к себе племянницу. Она сама напоминала холодный труп. Одарив лоб Суви сотней поцелуев, Фрида отпустила племянницу из объятий.

— Как там Холли? — спросила Суви, — она беспокоится.

Фрида и Иво переглянулись, но решили не задавать вопросов.

Перед отъездом Суви без всякой магии посадила у могилы Адама чудесные фиалки. Они никогда не перестанут расти.

Корабль ждал ведьм. Суви и Инна шли впереди вместе с Иво. Иво и Инна делились своими историями о Анемон, Иво даже обещал отправить Инне немного редких камней для зелий, а Суви молча слушала их. Она думала, что будет ревновать, смотря, как отец и Инна весело беседуют так, как никогда не могли они даже в тех письмах, что присылали друг другу. Но в ее душе удивительно рождалось безразличие.

Однако Суви заметила, что никогда так много не слышала голос отца даже на Рождество, которое он изрядно праздновал с семьей Адельхейд. И никогда не могла заметить, как увлекательна его речь.

Пусть Иво Тамме и не оказался лучшим отцом, но дедушка из него вышел прекрасный. На каникулах он всегда старался увидеть внучку, не слишком баловал ее и трепетно заботился.

Фрида и Рене шли сзади них. Фрида то и дело взволнованно поглядывала на Суви. А Рене на Фриду. Фрида чувствовала это так отчетливо, что ее щеки стали розовыми.

— Никогда не думала, что мне будет пятьдесят, — разрушила их молчание Фрида, — и что тебе тоже.

— Я здесь уже двадцать лет, — глаза Рене блеснули золотым цветом, как у ши, — так что то, что мне… сколько ты говоришь? Нет, я не уверен, что мне, и правда, пятьдесят. Я остановился где-то на четыреста пятом году, не пойми превратно…

Фрида рассмеялась и мягко коснулась его руки. Воспоминания все более явно сплетались с реальностью, задерживаясь где-то на периферии сознания. Фрида поняла, что не хочет останавливаться.

Все эти годы они часто переписывались, и все больше Фрида думала об одном. Она сожалела.

— Мне жаль, что мы… что все так вышло…

— Мы выбрали разный путь, — Рене отвернулся, чуть покрывшись краской. Его волосы стали красными, и Фрида рассмеялась.

— Помнишь, что мы хотели пожениться?

От смущения у Рене стали красными даже глаза.

— Нам тогда не исполнилось и двадцати пяти, знаешь… но все еще, спустя столько лет, никак не могу разлюбить тебя. И как ни пытался, не мог полюбить другую. Даже когда был женат. Я любил ее, правда, но не так… Ты и сама это знаешь, Фрида.

— Знаю. — Серьезно сообщила Фрида. — Я жалею, что бросила тебя. Я жалею, что не сделала ничего раньше. Я никогда не пойму, почему ты так предан нашей любви столько лет… но Рене Моен, ты станешь моим мужем?

Лишь по инерции ноги Рене двигались вперед. Шум листьев затих. Рене казался себе не пятидесятилетним, а все тем же юным парнем, имевшим безумные планы на жизнь.

Ближе к порту волосы Рене снова стали черными, а глаза светло-голубыми. Он остановил Фриду, притянул к себе, уткнувшись носом в ее волосы, вдохнул горький запах померанца с медовой сладостью.

— Слишком много лет назад я уже говорил тебе подобное, и ты ответила «да». Думаю, настыло время для безумных поступков: я согласен, Фрида Адельхейд, — чуть слышно сообщил Рене.

К острову несся филин Парцифаля, рассказать о новой трагичной смерти. Весь волшебный мир ожидал долгий траур.

Суви и Фрида прибыли к Эдварду и Матильде в растерянном расположении духа. Мир бушевал. Ветер стремился снести все вокруг и казался самым холодным в мире. Но Суви не замечала этого. Все ее мысли были направленны на человека, которого она когда-то уважала, потом презирала, потом приняла и даже привязалась. И теперь эта привязанность отвергала новую смерть.

— Ты знала, кто нам профессор Вальден? — спросила Суви, заходя в дом.

Суви долгие годы не решалась заговорить об этом с тетями, но теперь уходить от разговора не осталось смысла. Ей нужно было о нем поговорить.

— О чем ты? — лениво спросила Фрида.

— Мама! — Холли кинулась к Суви.

Суви крепко обняла дочь, уткнувшись в ее темно-рыжие волосы. В первый раз после встречи с Адамом она ощутила покой.

Втроем они зашли в гостиную, где их ждали Эди и Матильда. У Эди появилось еще больше солнечных морщин. А Тильда будто и не изменилась вовсе.

А еще рядом с ними сидел двенадцатилетний мальчик со строгим взглядом, серыми глазами и светло-рыжими волосами. Он улыбнулся Суви, и ей показалось, что веснушек на его щеках стало больше.

Эдвард ласково погладил сына по голове. Ивар