Книги онлайн и без регистрации » Военные » Сибирь - Георгий Марков

Сибирь - Георгий Марков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 76 77 78 79 80 81 82 83 84 ... 164
Перейти на страницу:

Староста комкает слова, вытягивает их из себя с мукой. Из каждых десяти слов только одно относится к делу, остальные мусор, шлак, вроде неизменного "как е, е, это самое, значит, оно…".

— Ну, язви его, и блудит же! — вырывается у когото из мужиков.

Филимон надолго замолкает и просит писаря прочитать показания свидетелей. Писарь Игнат Игнатович — из недоучившихся семинаристов первостатейный пьянчуга. Полное, мясистое лицо его с вывернутыми, мокрыми губами давно не брито, заросло серой щетиной, припухло. Под глазами висят розоватые мешки.

Писарь одинокий, весь неприбранный, неумытый. Еще утро, а он уже "на взводе", лихорадочно горят увеличен-ные зрачки. Но "обчество" ценит его за голос — зычный, как у дьякона, и отчетливый, как у фельдфебеля, — содержит само за счет сборов.

Из продолжительного чтения писаря наконец выясняется вина Кондрата Судакова и его двух сыновей: вооружившись неводом в тридцать семь саженей длины, они отправились на рыбалку. Вместо того чтобы орудовать неводом в водах, примыкающих к наделу Судаковых, они, отдавая себе в этом полный отчет, развернули рыбалку на омутах, к которым слева и справа примыкает надел Григория Елизарова. Прихваченные Григорием на месте преступления, Кондрат Судаков с сыновьями, несмотря на протест названного Елизарова, рыбалки не прекратили. Когда же Елизаров попытался предложить себя принять в долю, они это предложение отвергли как недопустимое покушение, на их право.

В свою очередь, Григорий начал изгонять их с омутов па том основании, что омута расположены в границах его земельного надела, который выделен ему общественным приговором. Завязалась ссора. Григорий Елизаров нанес несколько ударов Михаилу — сыну Кондрата Судакова, правда, без членовредительства. После чего Судаковы связали Григория Елизарова вожжами, положили на телегу и пустили коня по дороге, ведущей к селу. Конь доставил Григория к дому, и произошло это без каких-либо последствий. Но если бы в дороге вдруг конь испугался, что случается часто, то жизнь Григория могла закончиться трагическим образом.

Неводьба Судаковых продолжалась целый день. Они добыли свыше десяти пудов рыбы, семь пудов из которой было продано лавочнику Прохору Шутилину.

Сие происшествие староста выносит на "обчество" для осуждения действий Судакова Кондрата с сынами как явное нарушение устоев "обчества" и ввиду того, что собственность каждого крестьянина на его надел не может быть никем оспорена или отторгнута без общественного приговора.

Употевший от прочтения длинного обоснования и свидетельских показаний, среди которых особенно сильное впечатление оставляет признание лавочника Шутилина о покупке оптом семи с половиной пудов свежей рыбы у Кондрата Судакова, писарь опускается па табуретку к столу. Снова в действие вступает Филимон.

— Как ее, это самое… значит, оно… Кондрат виноват, — начинает свою волынку Филимон.

— В чем же он виноват? В чем? — голоса раздаются из всех углов.

— Значит, оно — рыба, — уточняет Филимон.

Изба наполняется гулом, смехом, чей-то женский голосок перекрывает все остальные гояоса:

— Пошто Прохор Шутилин продавал рыбу в два раза дороже, чем купил?

— Как ее, это самое… Шутилин коммерсант, — пытается отвести упреки о г лавочника Филимон. Ему что?

Он свои двадцать фунтов отборных окуней получил от Прохора совершенно беспиатно. Всем это известно, и "сборная" откровенно гогочет. Притихли, будто набрали воды в рот родственники и дружки старосты. Уж лучше б помолчал Филимон, чтоб не влазить добровольно в такой конфуз.

— Тихо! Хочу спросить: какое возмещение желает получить от Судаковых Григорий Елизаров? — поднид)ается с лавки Лукьянов. Его разноцветные глаза останавливаются на Филимоне, потом ищут Елизарова. Тот сидит за спиной старосты и бопыпе всего боится встречи лицом к лицу с Лукьяновым. Есть у него свои провинки перед охотником.

— Игнат Игнатыч, это самое, как ее, зачти, — просит староста.

Писарь читает ту часть бумаги, в которой излагается итог этой истории в том виде, как он рисуется Филимону со сватом Григорием: Кондрат Судаков обязан возместить Елизарову стоимость- пойманной в омутах рыбы (10 пудов 30 фунтов), принеси! повинную Елизарову и получить от "обчества" строюе порицание с предупреждением о выселении в случае повторения своих набегов на чужие наделы.

— Правильно! — кричат сторонники Григория и Филимона.

— Ого-го! Смотри, чего захотели! — восклицают сочувствующие Судаковым.

Шум долго не затихает. Филимон и не старается унимать. "Пусть орут. Мужик поначалу надорвет глотку, израсходует себя на крике, а потом его голой рукой бери, он ласковый, как телок, становится". Так размышляет Филимон. Почти так же думает и Лукьянов; почти, но все же не так. "Пусть покричат. Скорее поймут, что криком делу не поможешь". Он хочет сказать словцо, но не торопится, выжидает. Вот и бабы визжат.

Пусть немного повизжат. И в самом деле, через две-три минуты гам в доме стихает. Теперь самое время встать и спросить старосту и Григория в лоб.

— Как, по-вашему, земельные наделы и водоемы — одно и то же? спрашивает Лукьянов, и разноцветные тлаза его ищут Григория.

Филимон дергает себя за бородку, тянет и без того длинную шею, бормочет:

— Как ее, это самое, значит, оно… Водоем при наделе…

— Каждый малец знает: между крестьянами делится только земля. Река и озера — боговы. — Это подает голос Мамика. Она говорит тихо, шамкает, но все слушают ее как завороженные. Филимон, откинув руку за спину, подает знак Григорию: выручай, сват, делай вид обиженного и униженного.

Красный, в каплях пота, стекающих по вискам, Григорий начинает плакать. Могучие его плечи под добротным романовским полушубком вздрагивают, голос тоже дрожит. Росту в нем без двух вершков сажень, а хнычет как малолетний и немощный:

— Связать… в телегу бросить… Это что ж? Не разбой разве?..

— А Михаиле скулу кто свернул?

— Мужики! Поимейте жалость: плачет-то неподдельно, как дите!

Шум, гвалт вновь будто раздирают стены дома вдовы Лычковой. Филимон машет руками, кричит:

— Как ее, это самое, неладно, мужики! По одному бы, это самое!

Крик на сходке подобен ураганному ветру: вспыхнет, ударит оземь, взметнет непроглядный столо пыли, пронесется по поляне и тут же растает, затихнет, словно бы и не было его.

Вот ведь только что кричали все и вдруг притихтн, смотрят друг на друга, и у каждого в глазах один и тот же вопрос: как же быть-то? А может быть, Кондрат-то в самом деле виновен?

Лавочник Прохор Шутилин тут как тут. Он только этого затишья и ждал:

— Обчество! Это что же? Выходит, ты своему наделу не хозяин? Завтра, к примеру, приезжаешь на свои поля, а на них "чужой скот. И ты не моги его тронуть, иначе тебя свяжут — ив телегу мордой… Разве порядки, господа мужики?!

1 ... 76 77 78 79 80 81 82 83 84 ... 164
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?