Заклятые пирамиды - Антон Орлов

Путаники гнездились в подземельях и все подходы к своей штаб-квартире перекрыли, так что коллектив магов никаким образом не мог к ним подобраться. Остался один-единственный отнорок, где пролезет не всякий, только кто-нибудь худой и ловкий, как балаганный акробат. Дирвену пришлось ползти ужом и по дороге обезвреживать амулеты-ловушки, а в зубах он держал узелок с «Чашей Таннут». Успел. После этого пережитые в Разлучных горах приключения перестали казаться ему позорищем, о котором и вспоминать-то неохота, и перешли в категорию «в тот раз я был не на высоте».

Устав амулетчиков и классическую логику он успешно пересдал, осталось разделаться с парадоксальной логикой. Вопреки пожеланиям учителя Орвехта, учитель Нильямонг не особенно его мучил. После экзамена зашла речь о первом задании Дирвена, и он узнал несколько любопытных вещей.

Останки чворка, сожравшего «Болотную патоку», Ложа, к великому своему сожалению, упустила. Хозяин «Трех шишек», обнаружив поутру в опустевшем номере экую невиданную дрянь, сразу послал верхового мальчишку в ближайший городок, и прибывшие оттуда добрые маги заграбастали ценный экземпляр. Теперь вся надежда на то, что удастся тем или иным окольным путем ознакомиться с результатами их исследований.

Флаварья пребывает там, где ее оставили, а Ктарма, судя по всему, пока еще не в курсе, какая участь ее постигла.

И, кстати, известно ли Дирвену, почему Разлучные горы так называются? Есть поверье, что те, кто свел знакомство на их лесистых склонах, непременно расстанутся – или разъедутся в разные стороны, или поссорятся и разбегутся, или как-нибудь иначе потеряют друг друга, в особенности это касается влюбленных парочек.

Значит, не судьба ему найти Энгу… Хотя встретились-то они вовсе не в горах, а в придорожной деревне, горы были уже потом – следовательно, эта закономерность действовать не должна. Но, с другой стороны, побег Энги и Нальвы из ларвезийской гостиницы выглядел до оторопи странно: как будто те вылезли в окно и бросились куда глаза глядят, находясь во власти наваждения.

Если б Энга не связала его клятвой, он бы с кем-нибудь на этот счет посоветовался, но он не мог рассказывать о ней сверх того, что она сама разрешила.

Припомнив все подробности, Дирвен пришел к выводу, что она все-таки не ведьма, а магичка. Еще один мелкий просчет, надо быть внимательнее.

Мысли о ней лезли в голову с настойчивостью крыс, которые норовят добраться до оставленной на кухне еды. И о предательнице Хеледике время от времени думалось. Однажды Дирвену приснился сон, в котором обе девушки были вместе: стояли в обнимку, глядели на него и смеялись.

Приближались выпускные экзамены, и он вовсю готовился, чувствуя себя среди одноклассников бывалым ветераном – шутка ли, у него за спиной три успешно выполненных боевых задания! Но до чего же хотелось выяснить, куда подевалась Энга, и хотя бы издали повидать Хеледику… От школьных сплетников Дирвен узнал, что эта обманщица уже с кем-то утешилась. Он и не сомневался. Все равно хоть бы разок на нее посмотреть.

Последнее желание не относилось к разряду неосуществимых. Он знал все ее любимые местечки еще с той поры, когда следил за ней в начале весны. Если обойти их одно за другим, рано или поздно где-нибудь на нее наткнешься.

Он обнаружил Хеледику в чайной «Столичная белка». Вот она, сидит с кем-то за столиком в углу.

С кем-то?.. Да с Энгой же!

Дирвен истуканом застыл на пороге «Столичной белки». Разве это не Энга?.. Точно, она… Только почему она так одета? В Разлучных горах никак не соглашалась со шлайкой расстаться, а сейчас… И они вместе, как в его недавнем сне, разве что не обнимаются!

Те его заметили. Энга что-то шепнула Хеледике. Бывшая союзница смотрела на Дирвена насмешливо, песчаная ведьма – растерянно и настороженно.

Он направился к ним и, уже начиная сознавать страшную правду, отстраненно подумал: «Быть такого не может…»

Из Дома Инквизиции Суно вышел на шестой день. Никогда еще его не задерживали там на столь долгий срок. Это могло быть как предвестьем грядущего повышения – новые тайны, бремя новой ответственности, – так и признаком того, что тебе перестали доверять. Будущее покажет.

Он отправился домой пешком по солнечным вечерним улицам, наслаждаясь городским шумом и достойными кисти живописца розоватыми отсветами на брусчатке тротуаров, на блестящей черепице высоких крыш, на штукатурке с выцветшими орнаментами-оберегами, где простенькими и небрежно нанесенными, а где прихотливо вычурными, в зависимости от достатка и вкуса хозяев. Теперь бы еще выпить чашку не вызывающего нареканий шоколада… «Столичная белка» – за углом. Окна прятали жалюзи с красно-синими узорами, изнутри доносилось шорканье веника и звяканье. Похоже, заведение было закрыто, но такого завсегдатая, как Суно Орвехт, старый Шайму обслужит, даже если тот заглянул в неурочный час.

Отворив дверь, Суно оторопело уставился на открывшуюся его взору картину. Да, он повидал в жизни всякое… Он побывал в Мезре и в других окаянных местах, которым уже счет потерял. Но обнаружить, что твоя любимая чайная, такая славная, разгромлена в хлам, – это, знаете ли, даже бывалого мага в первый момент выбьет из колеи.

Какие же демоны Хиалы побили здесь окна, посуду, горшки с цветами и вдобавок стулья поломали? Да еще расколотили стеклянные витринки с выставленными для красоты расписными чашками и вазочками из тончайшего, как лепесток розы, сиянского фарфора. А посаженную на полке над стойкой бронзовую белку, трогательно похожую на настоящего лесного зверька, заляпали, мерзавцы, не то кремом, не то взбитыми сливками. Потрясенный зрелищем, Суно решил, что он этого так не спустит, если только сие в его власти.

Пожилой сиянец в желто-зеленом халате с птичьим орнаментом по подолу сметал в совок черепки, две его тонкие седые косицы покорно покачивались в такт движениям. Услышав, что кто-то вошел, он с кряхтением распрямился, и на его лице, похожем на сухой пожелтелый лист, расцвела угодливая улыбка.

– Почтеннейший господин Орвехт, как же вы беспримерно добры, что пришли возместить старику ущерб!

«Значит, я пришел сюда возмещать ущерб за это безобразие? Гм… Боги великие, уж не снится ли мне сон, в котором одно не вытекает из другого, а происходит по случайному произволу вне причинно-следственных связей?»

– Что здесь было? – спросил он вслух.

– Так воспитанники ваши здесь были, молодой господин Дирвен и барышня Хеледика!

«Спасибо вам, боги. Кажется, я пока еще в здравом уме, но кое-кому сильно не поздоровится… Ну, держись, Дирвен, в этот раз получишь взбучку!»

– Почтенный Шайму, у вас найдется для меня, невзирая на весь этот погром, чашка шоколада?

– Для вас, господин Орвехт, все, что пожелаете, в любое время найдется!

За чашкой шоколада, которую сменила чашка золотисто-коричневого сиянского чая, Суно узнал следующее. Хеледика все же послушалась его совета и завела себе нового кавалера. Или, скорее, кавалер сам завелся: с восьмицу назад подсел к ней за столик в этой самой чайной, и через полчаса она уже улыбалась в ответ на его галантную болтовню. Наблюдательный Шайму охарактеризовал парня как неглупого и небедного повесу с хорошо подвешенным языком. Обходительный, глаза насмешливые, судя по акценту – иностранец. Они с барышней Хеледикой несколько раз в «Столичную белку» захаживали, а сегодня их застал молодой господин Дирвен. С порога вытаращился, как на невидаль, после чего двинулся к их столику с воплем: «Я-то думал, что ты девственница!» Барышня обмерла и побледнела, а ее кавалер вскочил навстречу рассвирепевшему молодому господину, и что здесь творилось дальше… Ну, примерно то же самое, что было бы, если бы в чайную ввалилась компания разбушевавшихся демонов.