Палач - Дэниел Коул

Во сне Дамьен казался мертвецом, его голова склонилась на грудь, где под бинтами по-прежнему кровоточили раны. Руки были неестественно раскинуты в стороны, от них к капельницам на подставках змеились тонкие трубочки, со стороны похожие на путы, приковавшие его к постели.

Его веки задрожали, глаза открылись, он увидел Эмили и устало улыбнулся.

Она прогнала видение, подошла к койке и бросила ему здоровенный пакет печенья с шоколадом, купленный в киоске в вестибюле. Жест вполне мог бы получиться трогательным, если бы не капельницы, сковывавшие движения рук агента, и не его возглас от боли, когда злополучное печенье упало в аккурат на окровавленную повязку.

– Твою мать! – воскликнула Эмили и быстро переложила пакет на стоявшую рядом с койкой полку на колесиках.

По телевизору шел рождественский фильм, в котором Эмили узнала «Гарри Поттера и принца-полукровку». Альбус Дамблдор предостерегал своих учеников, напоминая, что самое страшное вражеское оружие таится в них самих, и Бакстер поразило сходство с их собственной историей.

Она выключила звук и села рядом с Рушем.

– И когда вас отсюда выпустят?

– Завтра утром, – ответил он. – Им нужно под завязку накачать меня антибиотиками, чтобы я, цитирую, «не умер». Но теперь я хотя бы могу дышать.

Эмили бросила на него вопросительный взгляд.

– Мне в легкое воткнулось ребро, – объяснил он, – еще тогда, в тюрьме.

– О господи, – виновато произнесла Бакстер, не сводя глаз с его повязок.

– Забавно я теперь буду выглядеть в бассейне, – пошутил Руш.

– Может, они смогут это поправить, – сказала Бакстер, – пересадка кожи или что-то типа того?

– Да, – ответил он, – наверняка смогут.

Звучало это не очень убедительно.

– Есть люди, которые переделывают татуировки, – с надеждой в голосе предположила она, – чтобы избавить клиентов от имен бывших и всякого такого.

– Ну да, чтобы у меня было написано не «Кукла», а, скажем, «Кукса», да? – кивнул Руш и скривился.

– Тогда уж лучше «Букля», – с непроницаемым лицом посоветовала Бакстер, и они оба расхохотались.

Внезапная боль заставила Руша схватиться за грудь.

– Из Грина удалось что-нибудь вытянуть? – спросил он.

Бакстер рассказала, как прошел допрос мнимого лидера и что им удалось вытрясти из арестованного доктора Янниса Хоффмана. Последний предоставил полиции все сведения о своих пациентах, трое из которых входили в число тринадцати Кукол, все еще разгуливающих на свободе. Он специализировался на онкологии и паллиативной помощи, и его завербовал сам Грин, которого он считал единственным организатором всех убийств.

Но главное, он заработал себе сокращение тюремного срока, назвав точное время атаки: 5 часов вечера. Час пик.

– И вот еще что, – добавила Бакстер, – подруга Грина погибла во время терактов в Норвегии.

Если это открытие и огорчило Руша, виду он не подал.

– Мотив? – спросил он.

– Уязвимое место, – поправила его Бакстер.

– И все это не имело никакого отношения к Тряпичной кукле?

– Это был способ привлечь внимание всего мира, – сказала Бакстер, – очень умный ход – использовать слабых травмированных людей, чтобы привести в действие большие бомбы. Они использовали против нас наши худшие эмоции, все это стало возможно благодаря нашей собственной жажде крови. Люди не были в таком воодушевлении со времен Тряпичной куклы.

После допроса Грина Эмили, очевидно, много размышляла.

– Гениальное решение, – продолжала она, – те, кто без конца дерется друг с другом, никогда не замечают, когда к ним сзади подкрадывается враг. Нас заставили убивать самих себя.

Воскресенье, 20 декабря 2015 года,

6 часов 3 минуты вечера

В лучах фар «Ауди» Бакстер поблескивали снежинки. Под капотом что-то скрежетало, машину заносило вправо, что совсем не казалось удивительным после того, как утром она влетела в стену аптеки на Оксфорд-стрит. У Эмили возникли первые, пока еще смутные подозрения, что ей вряд ли удастся пройти грядущий техосмотр.

Она выключила двигатель. Из-под капота с шипением вырвалась струя воздуха – автомобиль то ли послал сигнал о еще одной неисправности, которую надо будет потом устранить, то ли просто облегченно вздохнул, закончив без особых приключений последнюю на сегодня поездку.

Увидев у въезда на парковку группку молодых людей в спортивных костюмах и куртках (тот, что страдал ожирением, видимо, носил такую одежду в качестве шутки), Эмили выдернула из гнезда навигатор и сунула его под сиденье. Перчатки. Шапка. Она взяла с пассажирского сиденья пакет и направилась к дому Эдмундса. На дорожке у нее под ногами хрустел снег.

Бакстер позвонила в дверь и стала ждать. На кирпичной стене она заметила мертвую праздничную гирлянду, которую, судя по всему, перерезали пополам. Где-то на улице разбилась бутылка, и над тихими домами взлетел взрыв хохота. Она услышала плач Лейлы, затем в холле вспыхнул свет, и на пороге, с трудом открыв одной рукой замок, появилась Тиа.

– С Рождеством! – улыбнулась Бакстер, сделав над собой невероятное усилие, и протянула сумку с подарками, которую прихватила, когда уходила из дома. – С Рождеством, Лейла! – проворковала она тем же идиотским голосом, которым звала ужинать Эхо, и протянула руку, чтобы погладить девочку, как погладила бы кота.

Тиа закатила глаза и исчезла в прихожей, оставив Бакстер стоять на пороге, как последнюю идиотку.

– Алекс! – донесся где-то сбоку ее крик; Лейла все еще плакала. – Алекс!

– Что?

– Там твоя подружка явилась, я буду наверху, – сказала она, и детский плач стих вдали.

Несколько секунд спустя из прихожей, отряхивая с головы снег, вынырнул Эдмундс.

Эмили была почти уверена: самый социально приемлемый способ разрулить подобную ситуацию заключался в том, чтобы сделать вид, будто ничего не произошло, – и вставить пассивно-агрессивный комментарий о поведении Тиа, как только позволит течение разговора.

– Бакстер! – улыбнулся Эдмундс. – Что ты здесь торчишь? Входи.

– Что это с ней? – бросила детектив, не в силах сдержаться.

Он махнул рукой.

– Ой, она думает, что ты на меня плохо влияешь… сегодня утром я пропустил праздник – Лейле год исполнился… плюс кое-что еще… – загадочно сказал он, закрыл за ней дверь и отправился на кухню. Задняя дверь была открыта, через нее в дом вливалась ночь.

Эмили протянула ему пакет с подарками и тут же получила взамен другой – еще больше.

– Выпьешь что-нибудь? – предложил он.

– Нет… мне нельзя тут задерживаться… – ответила она и подчеркнуто устремила взор в потолок, все же решив пойти по пассивно-агрессивному пути. – Просто заехала, чтобы… Мне нужно было… Я…