Искатель - Тана Френч

Ветер бьет в окно и люто поет в печной трубе, огонь трепещет и гонит в комнату завитки душистого дыма. Дрова трещат и щелкают. Кел время от времени проверяет, как там эта трещина на губе. Когда кровотечение прекращается, он встает.

От этого движения Трей содрогается от страха.

– Вы чего?

– Льда возьму, приложим к глазу и к губе, чтоб отек спал. Вот и все. И болеть чуть поменьше будет.

Он у мойки, вытряхивает кубики льда в свежее полотенце, и тут по окну проскальзывают огни фар Лениной машины.

– А вот и мисс Лена, – говорит он, в нахлынувшем облегчении отставляя ледницу. – Пойду предупрежу ее, чтоб не приставала к тебе с вопросами. А ты посиди спокойно, подержи вот это у лица.

Когда Кел выходит из дома, Лена уже выбирается из машины. Захлопывает дверь, топает по дорожке, руки в карманах мужской зеленой вощеной куртки. Ветер треплет пряди волос, выпроставшиеся из хвоста, в свете звезд они сияют потусторонним белым. Приблизившись к Келу, она вопросительно вскидывает брови.

– Малая явилась ко мне под дверь в жутком виде, – говорит он. – Начнете расспрашивать, она психанет, поэтому не спрашивайте ничего. У нее фингал, рассеченная губа, что-то с рукой и, с ее слов, болит бок.

Брови у Лены взлетают еще выше.

– Норин сказала, что свиданье с вами – совсем другое дело, не то что с местными мужиками, – произносит она. – Никогда не ошибается, вот как есть. – С этими словами проходит мимо Кела в дом.

Увидев Лену, Трей вновь полошится. Роняет полотенце, лед рассыпается, и кажется, что она сейчас вновь попытается выбраться из кресла.

– Спокойно, – говорит Кел. – Мисс Лена пришла тебя осмотреть, помнишь? Либо она, либо врач, поэтому не бузи давай. Ладно?

Трей обмякает в кресле. Не понять, то ли согласна на Лену, то ли сил нет.

– Вот да, – одобряет он, – давай так. – Открывает буфет, достает аптечку.

– Перво-наперво надо тебя отмыть, – говорит Лена невозмутимо, стаскивая куртку и бросая ее на стул, – чтоб посмотреть, что к чему. Еще тряпка найдется, Кел?

– Под мойкой, – отвечает он. – Я буду за дверью. – Подает Лене аптечку и выходит на крыльцо.

Усаживается на ступеньки, упирается локтями в колени и глубоко дышит в ладони. У него словно бы кружится голова – или, может, тошнит, не разберешь. Хочется что-то предпринять, но и тут не разберешь, что именно.

– Бля, – тихо произносит он в ладони. – Бля.

Ветер бросается на него, пытается обогнуть и протиснуться в дверь. Макушки деревьев мотает зверски, у сада вид заброшенный, наглухо задраенный от непогоды; кажется, ни одно существо, если только не самое отчаянное или чокнутое, носа не высунет. Из дома ни звука – вернее, ничего, что можно расслышать на таком ветру.

Чуть погодя Кел собирается с мыслями – хотя бы чтоб сложилось некое подобие дальнейшего плана. Ему хватает здравого смысла не соваться к Шиле Редди, но ничто на земле не удержит его от Дони.

Вместе с тем предпринимать ничего нельзя, пока он не выяснит, что нужно Трей и как это раздобыть. Прикидывает, не загнать ли в ребенка могучую дозу бенадрила и не сунуть ли в машину, когда ее сморит. Даже если оставить за скобками неоднозначность появления в больнице с обдолбанной избитой девочкой-подростком, ему непросто с таким порядком действий, который, среди многих прочих менее предсказуемых последствий, скорее всего, подведет ребенка под приют. Может, там ей будет лучше, никто не знает. Будь такое еще его заботой, он бы, не задумываясь, сбыл ее с рук и предоставил разбираться системе.

Вытирая ладони о джинсы, выходит Лена, закрывает за собой дверь и усаживается на ступеньку рядом с Келом.

– Не удерет, пока вы тут? – спрашивает Кел.

– Сомневаюсь. Она вымотана. Да и незачем. Я ей сказала, что врач не понадобится.

– Так и есть?

Лена пожимает плечами.

– Ничего горящего, насколько я вижу. Живот не поврежден и не опух, там у нее ушибов нет – говорит, что свернулась клубком, – а значит, нет причин думать, что есть внутреннее кровотечение. Я б решила, ребро сломано, но с этим врач ничего поделать не сможет. Рука вроде ушиблена, а не сломана, но придется пару дней подождать и посмотреть, как оно. На спине и на ногах навалом порезов и ушибов, но все несерьезные.

– Ясно, – говорит Кел. Картинка в воображении, как Трей свертывается клубком, жжется, как раскаленное тавро. – Ага. Так. Ну вот. Губу зашивать надо?

– Швы б не помешали, это да, чтоб не жуткий шрам остался. Предложила ей, но она говорит “никаких швов”, плевать ей на шрамы. Промыли соленой водой, я наклеила стерильный пластырь, из ваших. Нурофен, чтоб обезболить. Все лучше, чем ничего.

– Спасибо, – говорит Кел. – Ценю.

Лена кивает.

– Показать бы ее надо – на всякий случай. Но обойдется и без.

– Тогда лучше обойтись. Только больше ущерба себе нанесет, если всю дорогу будет сопротивляться.

– Если ей за ночь станет хуже, к врачу придется. Хочешь не хочешь.

– Ага.

Лена зябко втягивает ладони в рукава.

– Вы ее тут на ночь оставите?

Даже если Шила заметит раньше утра, что Трей нет дома, в полицию она вряд ли станет звонить.

– Ну, – говорит Кел. – Можно попросить вас посидеть с ней? – Выпаливает он внезапно, ему неймется взяться за дело. – Надо мне тут в одно место. Если станет хуже, звоните, я вернусь.

– Она спрашивала о вас.

– Скажите, утром вернусь. И чтоб не волновалась, я не за врачом.

– Меня она едва знает. Ей нужны вы.

– Не останусь я на всю ночь один на один с девочкой.

Лена откидывает голову к дверному косяку, оглядывает Кела с головы до пят. То, что она видит, особого впечатления на нее не производит.

– И впрямь, – говорит. – Останусь – если вы останетесь.

Это вызов, и он ставит Кела в тупик.

– Какую пользу я ей тут принесу? – спрашивает.

– Ту же, что и я. Нурофен подать или чистое полотенце, если губа опять рассядется. Ей же не операция на мозге нужна. А болтаясь невесть где, вы ей чем поможете?

– Я же сказал, – отвечает Кел. Жалеет, что не позвонил кому-то другому, кому угодно, – не то чтоб кто-то был, если только не вылезать в Фейсбук и не слать сообщение Каролайн. – Мне надо в одно место.

– Неумное какое-то место.

– Может, и неумное. Но все равно.

– Если уедете, – уведомляет его Лена, – я тоже уеду. Вы эту кашу заварили, не я. Не буду я сидеть тут всю ночь и ждать, когда ваши беды меня здесь найдут.

Келу не кажется, что Лена хоть чуточку нервничает, но и отступаться, похоже, она не собирается.