Загадка Александра Македонского - Неля Гульчук

Таида вздохнула с облегчением. Потом они обсудили, как следует вести себя с Персеем.

– Я сделала вид, что согласилась на предложение Персея, чтобы предупредить и сласти Александра и его ближайших соратников.

Паная задумалась и долго молчала. Наконец, решившись на откровенность, проговорила:

– Персей умен, коварен. Я слышала, что он владеет тайнами ясновидения. Персей может убить тебя. Тебе надо бежать из Афин.

Гетера вздрогнула.

– Ты уедешь в Вавилон, в лагерь Александра, при первой же возможности и скроешься там. Я постараюсь помочь тебе. Мне не хочется, чтобы ты оставалась в одном городе с твоим возможным убийцей. Ты должна уехать срочно. Запомни: Афины очень малы по сравнению с остальным миром. И еще запомни: политические игры – опасные игры, бег между властью и смертью. Власть неуклонно ведет к смерти. Смерть по приговору соотечественников – позорна. Эта мельница смертей никогда не останавливается. Жернова ее все время крутятся и крутятся – и этому не будет конца, если люди не усвоят одно простое правило: путь к благу лежит через познание, а не через войны, заговоры и мятежи. Государство невежд – мельница зла, и такое государство подлежит уничтожению. Срочно собирайся в путь и предотврати готовящееся зло.

Иола нашла Таиду на берегу Кефиса, на их излюбленном месте купания.

Таида сидела одна и не обернулась, когда подошла подруга. Лицо Таиды было осунувшимся, как после мучительных страданий.

Иола удивилась.

– Что случилось? – участливо поинтересовалось она.

Таида уронила голову на колени.

– Он убил ее. Феба мертва.

– Феба? – осторожно переспросила Иола.

– Да.

– Кто? Кто мог совершить убийство Фебы? За что?

– Ее зарезал кто-то из слуг Персея, – не поднимая головы проговорила Таида и горько заплакала. – Рабы не видели и не слышали, кто это сделал. Когда я вошла в свою комнату, то увидела Фебу мертвой. Ее убили в то время, когда мы с тобой гуляли по Афинам.

Глухие рыдания сотрясали тело Таиды.

– Посмотри на этот полевой цветок, – с нежностью в голосе проговорила Иола, – и ты возродишься к жизни. Пока есть на земле цветы, можно жить.

Но Таида не слышала ее.

– Сначала Орест, теперь Феба. Они мертвы, а я жива. Я отомщу за них. Я отомщу за свою мать.

– Месть совершат боги, если сочтут нужным, – тихо проговорила Иола.

Таида вспомнила слова Персея: «Я буду следить за тобой. За всеми твоими действиями».

Убийство Фебы было предупреждением.

Парус наполнился ветром, весла дружно поднимались и опускались, словно сильные крылья. Триера несла Таиду к берегам Азии, к Вавилону. Глаза ее заволокли слезы. Она плакала от страха перед неизвестностью, от страстного желания ее юной души победить все невзгоды судьбы и – от открывающейся перед ней красоты.

В ночь последнего дня месяца боэрамиона Александр, царь Македонский, снялся с лагеря и к рассвету привел войска к цепи холмов, с которых видно было неприятельское войско, удобно расположившееся на равнине близ Гавгамел.

Здесь Дарий решил дать сражение нечестивым македонцам. Персидская армия в десятки раз превосходила армию Александра. Битва при Гавгамелах должна была решить судьбу Азии.

Яркая луна висела над равниной, мерцающей огнями костров и факелов. Факелы бродили от костра к костру. Персы не спали. Ждали нападения.

Александр в сопровождении Птолемея и Гефестиона вошел в шатер, где уже собрались военачальники. Стали совещаться: следует ли тотчас же напасть или, укрепившись, провести срочную разведку для получения новых сведений о противнике перед началом битвы.

Осторожный Парменион придерживался именно этого предложения, которое и было принято.

Возвратившиеся вскоре разведчики донесли, что Дарий, ожидая немедленного нападения, весь день и всю ночь держит своих воинов в готовности к бою. В эту ночь персы стоят в рядах, ожидая ночной атаки.

Старый Парменион воскликнул:

– Царь выслушай меня!

– Говори, Парменион. Какой же совет ты собираешься мне дать сейчас?

– Победить персов будет трудно. Напасть надо ночью. Персы не разберут, где свои, где чужие. И победа будет наша! Днем едва ли можно будет на открытой равнине одолеть громадное, во много раз превосходящее наше, войско неприятеля.

Царь вскинул голову, как от удара плетью. Произнес надменно и холодно:

– Александр побед не крадет!

Парменион горестно развел руками. Царь опять не согласился с ним.

Александр жестко приказал Пармениону:

– Приказываю, дать до утра отдых всему войску!

Старик с удивлением посмотрел на царя и молча вышел из шатра.

Царь сумрачно посмотрел ему вслед.

Александр уже давно не скрывал своей неприязни к Пармениону. Он был уверен: старик знает, что его сын Филота насмехается над ним, царем, говоря, что сам Зевс признал Александра сыном. Только вряд ли он, Александр, стал от этого умнее. И каково им, простым военачальникам, служить под командованием сына самого Зевса.

Каково?!. Богатство Филоты и Пармениона достигло огромных размеров.

Да, Парменион помог Александру взойти на трон. Но он может и отнять трон.

Парменион говорит, что пора, пора возвращаться домой, в Македонию, возвращаться с захваченным богатством, со славой, что Александр, продолжая войну в Азии, делает большую ошибку. Македонцы захватили слишком много земель, которые не смогут удержать.

Александр, стараясь овладеть собой, обратился к оставшимся в шатре друзьям:

– Парменион даже не понимает, или не хочет понять, что Дарий уже измотал свое войско, что он снова дарит нам победу.

Птолемей усмехнулся:

– Да, Дарий плохой стратег и войско его плохое.

Гефестион подхватил:

– Ночь опасна и победителю. Персы знают эту равнину. Мы ее не знаем.

Клит подтвердил:

– Персы как раз будут рады, если мы нападем ночью. Они ждут этого.

– А я сделаю то, чего они не ждут! В честном, открытом бою мы покажем миру превосходство своей силы.

И объявил о сражении наутро.

Ночью Александр спал так спокойно и крепко, что, против обыкновения, не проснулся к рассвету.

Утренняя заря выкрасила небо в прозрачный пурпур. На еще сонную равнину лился розовый свет. Воздух был чист и прохладен. Ночная темнота постепенно таяла, уползала на запад.

В голубоватом предрассветье на равнине в полной боевой готовности персидская армия ждала неприятеля.