2312 - Ким Стэнли Робинсон

первая ошибка заключалась в том, что в космосе не установили единую общепризнанную систему управления. Повторилась земная ситуация: Земля никогда не знала мирового правительства. Балканизация стала универсальной; одним из аспектов балканизации оказалось возвращение к трайбализму; трайбализм известен тем, что тех, кто не принадлежит к племени, не считают людьми, и это иногда приводит к ужасным результатам. Не самая подходящая система для цивилизации, охватывающей всю Солнечную систему и завладевающей все большими…

вторая ошибка — обычная спешка. Ускоренное терраформирование Марса привело к тому, что восемь процентов его поверхности выгорело. Венеру, Титан и спутники Юпитера заселяли раньше начала терраформирования, это не позволило применить некоторые методы и чрезвычайно усложнило процесс. В медицине быстрое развитие средств увеличения продолжительности жизни, а также генетических и телесных модификаций привело к тому, что жители космоса и Земли превратились в подопытных. Отрицательной чертой Ускорения стала спешка, после чего оставалось только перетерпеть хаос Замедления, схватить тигра за хвост и попробовать удержаться…

тысячи прекрасных террариев, наполненные драгоценностями жеоды, крутящиеся волчком, — это высыпалось из ящика Пандоры и так и не было собрано…

Паром вышел на орбиту возле Меркурия; планета вращалась под ними, угольно-черная, только высвеченный Солнцем полумесяц блестел, как расплавленное стекло. В темноте вниз, к космопорту, потом на платформу и в восстановленный Терминатор. Город выглядел свежим, обновленным.

В некоторых отношениях он остался прежним. С помощью трехмерных принтеров точно воспроизвели обстановку каждой квартиры, так что у Свон даже появилось жуткое ощущение, будто она оказалась в восстановленных жилищах Помпеи. Но западнее, в передней части города, то есть в парке и на ферме, все было сырое, необработанное, незрелое. Она видела это, когда прошла из своей комнаты по Большой Лестнице к носовой части; город без деревьев, только стальные плиты, пластик и вспененный камень. Свон сразу увидела себя в разные моменты прошлого: вот она строит террарий, вот смотрит вниз на раскаленный город, вот бегает и упражняется в парке. Раньше эти состояния никогда не совпадали; она почувствовала себя обновленной.

И все в городе оказалось таким же. Неделя вышла очень насыщенной переживаниями: встречи со старыми соседями, с друзьями, с коллегами, с Мкаретом. Они даже устроили недолгие похороны прежнего города. На почву необходимо было нанести спрей редкоземельных элементов — тот представлял собой измельченный местный камень, обработанный насыщенными азотом аэрогелями, — после чего она готова была принять закваски из центральной долины Калифорнии, где залегают лучшие на Земле почвы. Но перед использованием закваски требовалось все-таки распылить редкоземельные элементы, и тут очень сгодились «похороны»: вещество распылили с воздушных шаров, как раньше прах Алекс и многих других, распахнув Большие Ворота Рассветной Стены, так что горизонтальные солнечные лучи освещали опускающуюся пыль.

Затем большая часть населения вернулась к прежней жизни, а строительные отряды продолжили заниматься восстановлением того, что еще не было воссоздано. Шли бесконечные споры: воспроизведение или трансформация, новое против старого. Свон выступала за новое и с большой страстью погрузилась в работу в парке и на ферме. Земля такая… такая… Она не знала, как это выразить. Так приятно было снова оказаться дома, вернуться в прежнюю жизнь, испачкать руки.

По очевидным причинам ферму восстанавливали в первую очередь, ускоренными темпами. Разные подходы требовали разных методик, многие ратовали за усовершенствования, введенные в сельское хозяйство за сто лет, прошедшие со дня строительства города, — а это означало новые виды растений, ориентированные скорее на почву, а не на былые, гидропонные, методы, которые прежде использовались на ферме Терминатора. Предыдущая ее версия была слишком мала, чтобы снабжать население города и солнцеходов, поэтому теперь ферму в носу пузыря расширяли. Новая почва, которую укладывали сегодня, в основном была в виде губкоподобного матрикса из удобрений — для быстрого роста корней и точной ирригации. Усовершенствованная техника генетической модификации способна была преодолеть суточный цикл растений и ускорить их рост в тридцать раз, заставив соответственно производить больше, чем в естественном мире, поэтому уже вполне возможно было выращивать дюжину урожаев за год, что повышало потребность в минералах и удобрениях. Почву при этом требовалось улучшить, чтобы она соответствовала такой интенсивности.

Когда дошло до распределения заквасок в почве, Свон только консультировала, основная работа проходила мимо нее; она просто примкнула к экологам и слушала объяснения новейших методик, а потом коротала время, наблюдая за первой партией азотфиксаторов — бактерий, бобовых, ольхи, франкии и других растений, которые лучше всего превращают азот в нитраты. Даже эту часть процесса теперь можно было ускорить. Всего несколько месяцев спустя она уже шла вдоль длинных грядок баклажанов, тыквы, помидоров и огурцов. Каждый лист и каждая лоза, каждая ветка и каждый плод тянулись к свету — установленным на ферме солнечным лампам, каждое растение приобрело собственные характерные формы, и их знакомые очертания действовали на редкость душеподъемно. Ферма — родной дом Свон, часть ее жизни; молодое поколение горожан расспрашивало ее о прежних временах — почему это, почему то? У вас есть объяснение? Когда Свон не могла вспомнить старые причины, она придумывала вероятные ответы. Большая часть вопросов была связана с проблемами места, пространства и выживания растений. Есть ли отличие? Да, в материалах, проблемах бюджета, болезнях, но не в эффективности плана, не во внутренней убежденности.

Когда новая ферма начала приносить урожай, а в парке стали быстро расти деревья и иные растения, из других террариев повезли животных. Очередное «Вознесение» — идея принадлежала не Свон, она этого не одобряла, но держала рот на замке и наблюдала: похоже, образовалась и крепла австралийско-средиземноморская комбинация; на самом деле приятно было смотреть, как растут животные, щиплют траву и устраивают логова и гнезда. Кенгуру и макаки, рыси и динго. Эвкалипты и пробковые дубы. В террариях Мондрагона, предлагающих помощь, великое разнообразие животных.

Свон целыми днями пропадала на ферме, присматривая за новичками. Кустарниковые сойки, каркая, как маленькие вороны, клевали червей и насекомых, выбиравшихся на поверхность почвы. Они поглядывали на нее, словно оценивая какие-то птичьи качества, которых Свон у себя не подозревала. Не говорите со мной по-тарабарски, просила она. Я этого не вынесу. Сойки смотрели на нее так, что она вспоминала взгляд инспектора Женетта.

Иногда после работы Свон уходила к самому бушприту города и оттуда наблюдала, как он скользит по рельсам, заставляя холмы на горизонте двигаться между звезд. Холмы, как всегда, были очень черные или очень белые. Постоянно перемещающийся переход от черного к белому (наоборот лишь изредка) делал ландшафт подвижным, и положение Свон на носу корабля становилось частью геральдического образа — цвет общества во главе истории как фигура на носу корабля, но сам корабль движется по рельсам, уходящим за горизонт, и, конечно, его движение не может быть независимым. Город, если остановится, весь сгорит дотла. А под рельсами ужасный черный туннель, пуповина, связывающая с неким первородным грехом. Да, это ее мир: движение во тьме под звездами по рельсам, которое невозможно остановить. Она гражданка Терминатора, она живет в маленьком зеленом пузыре и плывет над черно-белым миром.