Между Ницше и Буддой: счастье, творчество и смысл жизни - Олег Цендровский

Его история восходит к 1824 г., когда французский физик Сади Карно обратил внимание на тот факт, что энергия необратимо движется от объектов с ее высоким зарядом к объектам с низким. Если поместить сосуд с горячей водой в емкость с холодной водой, то температура (а это просто мера кинетической энергии вещества, мера его движения) будет переходить именно от горячего объекта к холодному, а не наоборот. Будет происходить увеличение того, что физики того времени называли «бесполезной энергией», то есть такой, которая не может быть эффективно использована для работы.

Когда мы сжигаем топливо, то заключенная в нем энергия переходит во все менее концентрированные и полезные формы: она принимает форму выполняемой двигателем работы, газа, излучения и разлетается по окружающей действительности. То, чем стала энергия топлива в процессе расходования (допустим, литр бензина), рассеяно теперь по намного большему количеству пространства, и ее «бесполезность» выросла. То, во что превратился литр бензина в ходе преобразования, уже стократ менее эффективно может быть применено для работы, хотя согласно закону сохранения энергии, ни единый его грамм никуда не исчез. Когда мы съедаем яблоко, заключённая в нем энергия также необратимо деградирует, принимая все менее концентрированные формы.

Прорыв в понимании этих процессов произошел в 1865 г., когда физик Рудольф Клаузиус ввел термин «энтропия», назвав так, по сути, меру бесполезности энергии объекта или системы. Чем выше энтропия, тем более энергия рассеяна по пространству, тем выше, иными словами, энергетическая бесполезность, если пользоваться первоначальным и слегка неуклюжим термином.

Энтропия (как и ее детище – смерть) есть великий уравнитель. Она выравнивает и размазывает по пространству энергетические потенциалы объектов, понижает их структурную сложность и устремляет все в мире к абсолютной однородности и неподвижности.

Так возник физический закон, считаемый многими учеными самым незыблемым, фундаментальным и неоспоримым из всех в науке – второе начало термодинамики. Второе начало термодинамики гласит: энтропия замкнутой системы может только увеличиваться или теоретически оставаться постоянной. Если переформулировать, то энергия везде, всегда и необратимо принимает более «бесполезные» формы, тяготеет к распаду и деградации.

Возможен также сценарий, где ее бесполезность достигает крайних значений и замирает на месте – об этом гласит теория тепловой смерти Вселенной. Положим, находясь в замкнутой системе, мы способны применить энергию для конструктивных целей и создать что-то новое, сложное, высокоорганизованное. Для этого, впрочем, нужно забрать ее из какого-то другого места, произойдет перераспределение с потерей полезности, и хотя на каком-то участке будет наблюдаться явный «прогресс», общее количество энтропии в системе все равно увеличится.

Современное понимание энтропии было сформулировано австрийским физиком Людвигом Больцманом, который провел ее переосмысление с точки зрения организации материи. Из лаконичного уравнения Больцмана для энтропии, высеченного на его надгробии, следует, что она есть не только мера бесполезности энергии, но и мера структурной простоты объекта. Стала ясна наконец и ключевая причина ее постоянного увеличения: статистически существует намного больше способов создать высокую энтропию, чем низкую, и это происходит с намного большей вероятностью.

Иными словами, движение вниз легче, чем вверх, а понизить энергетический потенциал, понизить сложность объекта намного проще, чем наоборот. Наряду с этим после работ Больцмана стало понятно, что теоретически энтропия замкнутой системы может спонтанно снизиться, но вероятность этого ничтожна, после чего все равно начнется обратный процесс.

Чтобы перевести научный экскурс в более практическую плоскость, вспомним слова, которые Черная королева обращает к Алисе в книге Льюиса Кэрролла: «Здесь приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте, а чтобы попасть в другое место, нужно бежать вдвое быстрее». Описанная ситуация справедлива не только для мира детской сказки, но и для всей Вселенной. Она охвачена негасимым пламенем энтропии, которая ежесекундно съедает частичку всякого нашего усилия. Для движения вперед мы должны строить быстрее, чем энтропия ломает, и здесь не обойтись без постоянства. Требуется сохранять верность избранным точкам приложения энергии, целям и приоритетам, если нет веских причин этого не делать, иначе совокупный результат будет стремиться к нулю.

II. Сосредоточенность

Конечно, из милости мы совершим визит в незатейливый мир нашего нагревателя воды, чтобы рассказать ему про козни энтропии и благо постоянства. Причина собственных неудач становится ему наконец кристально ясна. Он выбирает десять наиболее милых его сердцу ведер и отделяет их ото всех остальных. Затем он произносит в сердце своем нерушимые клятвы и приступает к делу, нагревая их по очереди. Один круг сменяется другим, и хотя он полон энтузиазма, желаемого результата все равно нет. Когда он возвращается к первой емкости, вода там уже успевает остыть, так что работа оказывается напрасной.

Достижение кумулятивного (то есть накопительного) эффекта и преодоление энтропии требует не только постоянства точек приложения энергии. Их количество должно быть ограничено и спрессовано на довольно узком временном отрезке. Предположим, вы сходили в спортзал, и мышцы в ответ на стресс запустили ряд механизмов адаптации – они начали расти, улучшать кровоснабжение и менять метаболизм. Затем проходит полторы недели или две, и все названные перемены отбрасываются к стартовой точке. Вы раз за разом приходите, но никакого результата из-за этих перерывов не видно. То же самое случится, если вы позанимаетесь полгода, а потом сделаете паузу на два месяца.

Причина в том, что в вашем плане оказалось слишком много задач, в том числе малых и непродуктивных, вроде праздного лежания на диване. Поток энергии был распылен, недостаточно сконцентрирован и потому усилия оказались обращены вспять энтропией. Названные механизмы настолько универсальны, что действуют повсеместно, в том числе и в сфере умственных достижений. Поставив задачу выучить иностранный язык, вы мало продвинетесь, если это будет происходить неспешно, перемежаясь тысячью других дел и с существенными временными интервалами. Процесс накопления изменений в мозге лишь немного превысит скорость энтропийного распада и вскоре лениво замрет на месте.

Для достижения качественного скачка и выхода на новый уровень нужна достаточная одновременная концентрация количественных изменений. Чтобы вода перешла в твердое или газообразное состояние, недостаточно изменить ее температуру в нужном направлении, это должно опережать противоположный процесс. Одновременная и интенсивная концентрация изменений нужна не только в физико-химическом измерении реальности, но в намного большей степени для личностных трансформаций.

Созидательные ресурсы человека чрезвычайно ограничены, и разбрасываясь ими в стороны или же рассеивая энергию в пространство на холостом ходу безделья, мы подрываем возможности роста. Наша личность, как и ее внешние проявления, оказываются эдакой перемешанной шизофренической мозаикой, вместо того чтобы представлять собой цельную картину. Блестящий философ и стилист Артур Шопенгауэр в своем главном труде «Мир как воля и представление» выразил это так: