Джордж Оруэлл. Неприступная душа - Вячеслав Недошивин

Само письмо Оруэлла – единственное посланное им в СССР – хранится ныне в фонде журнала в РГАЛИ, но не в той архивной папке, где лежит копия приведенного обращения к Оруэллу Динамова, а в другой – в рассекреченном лишь в 1990-е годы специальном архивном «деле». Аннотировано оно примечательно: «Письмо Оруэлла Джорджа Динамову С. на англ. яз. с приложением копии письма редакции журнала… в Иностранный отдел НКВД». Длинновато, но зато – смачно!

Что же такого «секретного» написал наш «бакалейщик», подписавшийся «Братски ваш»? И чем же «таким» ответили ему московские «братья», которые почти полвека страшились опубликовать эту переписку?

«Дорогой товарищ, – писал Оруэлл Динамову 2 июля 1937 года, – простите, что не ответил ранее на ваше письмо от 31 мая. Я только что вернулся из Испании, а мою корреспонденцию сохраняли для меня здесь, что оказалось весьма удачным, так как в противном случае она могла бы потеряться. Отдельно посылаю Вам экземпляр “Дороги на Уиган-Пирс”. Надеюсь, что Вас могут заинтересовать некоторые части книги. Я должен признаться Вам, что в некоторых местах второй половины книги речь идет о вещах, которые за пределами Англии могут показаться несущественными. Они занимали меня, когда я писал эту книгу, но опыт, который я приобрел в Испании, заставил меня пересмотреть многие взгляды.

Я до сих пор еще не вполне оправился от ранения, полученного в Испании, но, когда я смогу взяться за работу, я попытаюсь написать что-нибудь для Вас, как Вы предлагали в предыдущем письме[39]. Однако я хотел бы быть с Вами откровенным, а потому должен сообщить Вам, что в Испании я служил в ПОУМ, которая, как Вы, несомненно, знаете, подверглась яростным нападкам со стороны Коммунистической партии и была недавно запрещена правительством; помимо того, скажу, что после того, что я видел, я более согласен с политикой ПОУМ, нежели с политикой Коммунистической партии. Я говорю Вам об этом, поскольку может оказаться так, что ваша газета (так в тексте. – В.Н.) не захочет помещать публикации члена ПОУМ, а я не хочу представлять себя в ложном свете… Братски ваш. Джордж Оруэлл».

Надо ли говорить, что упоминание про ПОУМ не только поставило крест на будущей публикации Оруэлла, но на десятилетия закрыло имя его для русских читателей? А Динамову, получившему эту «бомбу в конверте», оставалось либо промолчать и сделать вид, что он ничего не читал (хотя существовала опасность, что письмо еще до этого было перлюстрировано спецслужбами), либо ответить неопределенно (хотя это могли истолковать как вступление в переписку с врагом), либо, наконец, прямо обратиться в НКВД. По-со-ве-то-вать-ся! Разумеется, именно этот вариант он и выбрал. Правда, записку в органы подписал уже не он: «28.07.1937. В Иностранный отдел НКВД. Редакция журнала “Интернациональная литература” получила письмо из Англии от писателя Джорджа Оруэлла, которое в переводе направляю к сведению в связи с тем, что из ответа этого писателя выявилась его принадлежность к троцкистской организации “ПОУМ”. Прошу вашего указания о том, нужно ли вообще что-либо отвечать ему, и если да, то в каком духе?.. Редактор журнала “Интернациональная литература” (Т. Рокотов)».

«Прошу вашего указания…» – не мило ли? На всякий случай в тот же день и с той же просьбой редакция обратилась и к заместителю заведующего отделом печати ЦК ВКП(б) П.Ф.Юдину – одной из самых одиозных идеологических фигур эпохи. Такие были времена!.. Кто такой Тимофей Рокотов и что с ним стало, я не знаю. А вот про С.С.Динамова известно точно: не пройдет и года, как его арестуют и расстреляют. Что же касается ответа Оруэллу, то, как свидетельствует его папка в архиве журнала, к «делу» был прикреплен вырванный из настольного календаря от 6 июля 1937 года листок с неким торопливым (с «правкой и зачеркиваниями») наброском текста. Видимо, ответ Оруэллу диктовался по телефону и тут же «редактировался». «Мистер Джордж Оруэлл, – гласит этот черновик. – Редакция журнала “Интернациональная литература” получила ваше письмо, в котором Вы отвечаете на п/письмо от 31 мая. Характерно, что Вы откровенно поставили нас в известность о своих связях с ПОУМ. Вы этим правильно предположили, наш журнал не может иметь никаких отношений с членами ПОУМ, этой организации, как это подтверждено всем опытом борьбы испанского народа против интервентов, одним из отрядов “пятой колонны” Франко, действующей в тылу республиканской Испании»…

Самого ответа, который дошел до Оруэлла, в «секретной папке» нет, но Гордон Боукер подтвердил: последняя фраза полученного Оруэллом письма из СССР буквально повторяет текст, надиктованный Лубянкой. «Ответ, – пишет Боукер, – оказался жестким. “Наш журнал действительно не может иметь ничего общего с членами ПОУМ, той организации, которая в многолетней борьбе испанского народа против мятежников и фашистских интервентов показала, что является частью «пятой колонны» Франко, действующей в тылу героической армии республиканской Испании”…»

В этой истории всё интересно. Во-первых, слово «характерно» в ответе из Москвы («Характерно, что Вы поставили нас в известность о связях с ПОУМ»). Это, как замечает Мария Карп, действительно было «характерно» для Оруэлла. «Честность – самая характерная черта Оруэлла», – пишет она. Во-вторых, показательно, что и в Англии, и в СССР общаться с Оруэллом даже литераторы стали исключительно через свои спецслужбы, цели которых, казалось бы, были едва ли не противоположны. Ну, а в-третьих, ответ из Москвы не только точь-в-точь повторял надиктованный Лубянкой черновик, но и совпадал почти дословно с ответом, который в те же дни (29 июля) получил Оруэлл от Кингсли Мартина – почтенного редактора «самого правдивого» журнала Лондона New Statesman… Чудеса, ну просто чудеса!..

Словом, к 1937 году Оруэлл оказался не просто в кольце отчужденности на Западе – он оказался в одиночестве в необъятном, казалось бы, мире! На какой-то невообразимой «нейтральной полосе» между враждующими идеологиями и лагерями. И при этом – не «над схваткой», как иные писатели, а в самой гуще реальной драки.

Беглец! Беглец из лагерей победителей. Мне страшно нравится эта фраза, которую Ричард Рис выбрал для названия книги об Оруэлле. Из «лагерей победителей» благоразумные люди вообще-то не бегают. Но знаете ли вы, что выражали эти слова? Что речь в них шла не о беглеце – о «беглянке»? Так вот, в классическом варианте этого выражения (об авторе его до времени умолчим) подразумевалось понятие «справедливость». Первой «беглянкой» из лагерей любых победителей является, представьте, именно Справедливость… Именно так, с большой буквы!

2.

«Be careful, Eric!» – кричала когда-то мать Оруэлла вслед сорвавшемуся с горы велосипедисту, мальчугану в «коротких штанишках». «Be careful», «будь осторожен» и ты, читатель, чтобы не принять сорвавшегося в гнев и ярость Оруэлла, «Дон Кихота на велосипеде», за злобного одиночку, за брызжущего слюной монстра, которому «всё не так», за мизантропа и человеконенавистника. Он не был таким! Ни на минуту!..