Командир красной армии - Владимир Поселягин

Дед из-под прилавка достал зеленый прямоугольный предмет. Откинув крышку, показал, что это. Этот котелок напоминал тот, что был у нас в армии, цеплялся он к поясу, был литра на два с половиной. Сверху крышка, которую можно использовать как тарелку для второго. Напоминал современный, привычный мне, но немного другой формы.

Внутрь котелка легко уместились и кружка, и ложка. Туда же я отправил кулек с солью.

Убрал все в сидор, набив его до отказа, и расплатился с дедом (двадцать рублей — блин, дорого!), закинул сидор на плечо и зашагал к вокзалу. Обед уже прошел, был час дня, так что можно подкрепиться в привокзальном ресторане и протянуть время до отхода поезда.

При выходе на привокзальную площадь я едва не столкнулся с рыжим, который, отсвечивая лиловым пятном на скуле и начавшими заплывать глазами, пронесся куда-то в сторону рынка. На меня он даже не посмотрел. На площади было много военных, десятка три точно.

Плотно пообедав в привокзальном буфете (хотя на мой взгляд, два с половиной рубля все же многовато), я прошел через здание вокзала и, найдя свободное место на одной из лавок, стал ожидать прибытия поезда. Я знал, что он будет стоять на втором пути.

Поглядывая на большие вокзальные часы, думал о том, что надо бы купить наручные, но никуда идти не хотелось. Ворье наверняка своих уже на ноги поставило, ищет, кто их предводителя убил и на бабки опустил. Ничего, прибуду в Москву, куплю билет до Киева и, если будет время, добуду часы.

Пригревшись под солнцем, я через часок услышал шум приближающего состава. Сбив фуражку с носа на затылок, потянулся, выпрямил ноги и широко зевнул, хотя спать не хотелось.

Пшикая паром из-под колес, паровоз протащил состав и, поскрипывая тормозами, подогнал его к перрону.

— Похоже, мой, — пробормотал я.

— Не только твой, и наш тоже, — хмыкнул кто-то рядом.

Повернув голову, я увидел рядом на скамейке двух лейтенантов с танками в петлицах.

«Точно, в Казани же танковое училище. Похоже, оперившаяся молодежь вылетела из своего гнезда».

— В Москву? — спросил я.

— Пересадка у нас там, — кивнул один из лейтенантов. — Лейтенант Григорьев. Александр.

— Виталий Мишин, лейтенант запаса, — последнее я добавил, чтобы пояснить отсутствие знаков различия. Таких в запасе за все пребывание на вокзале я видел двоих. Один — командир вроде меня, другой, похоже, из сержантского состава.

— Руслан Ибатуллин, — протянул руку второй.

— Ну что, идем? — спросил Григорьев.

— Он тут стоять будет с полчаса, так что успеем, — ответил я. Продираться сквозь выходящих пассажиров мне не хотелось. — Минут через десять можно идти устраиваться, поспокойней будет.

— А вы кем были? — спросил Григорьев.

— Командир пулеметного взвода.

Я сам не знаю, почему представился командиром пулеметчиков, хотя думаю, просто так, от балды, благо в этом оружии немного понимаю. Даже читал очерк о боевом применении во время финской войны пулеметов «максим».

— А почему в запас ушли?

— Я «пиджак».

— Что?

— «Пиджаками» называют не кадровых командиров, а тех, кто пришел после военной кафедры. Так понятно?

— Да, — кивнули молодые.

— Я три года на физматематическом факультете отучился, а тут комсомольский набор. Дали младшего лейтенанта, и пошел служить. За два года успел лейтенанта получить, как раз месяц назад, перед тем как в запас ушел. Вот хочу восстановиться и продолжить учебу.

— Понятно, — опять, как болванчики, кивнули мои собеседники.

«Уф-ф, вроде пошло. Прошла деза. Если что, есть версия, кто я и откуда», — подумал я, облегченно вздохнув.

— Кстати, можно идти, перрон посвободнее стал, — кивнул в сторону поезда, который состоял из трех купейных вагонов, вагона-ресторана и шести плацкартных за ними.

Командиры подхватили фанерные чемоданчики с оббитыми железными уголками углами, а я свой сидор.

У танкистов был третий купейный вагон, у меня пятый плацкартный, сразу за вагоном-рестораном, поэтому, попрощавшись, мы разошлись.

— Билет, — протянула руку женщина в форме. — Ваше место седьмое, проходите.

Проходя по узкому коридору, я рассматривал попутчиков: кто устраивался, кто спал, а кто играл в шахматы. Дойдя до своего места, я кинул сидор в изголовье. Место у меня оказалось внизу. Вместе со мной ехали женщина с трехлетним мальчишкой и старый дед. Видимо, семья. Обращались они друг к другу по именам. Старик, немного помявшись, попросил поменяться местами, тяжело ему было забираться на верхнюю полку. Подумав, я легко согласился.

Представившись, я скинул сапоги, вместе с портянками убрал их под нижнюю полку (запах, конечно, появился, но не такой ядреный, как я ждал), убрал фуражку за сидор и лег, прикрыв глаза. Постельное белье еще не выдали. Как сказал дед, его будут выдавать, когда поезд тронется, поэтому я спокойно мог отдохнуть.

* * *

Не спеша поезд шел на Москву, в вагон-ресторан я не ходил, питался своими запасами, только чай просил у проводницы во время остановок. Титана тут не было, так что горячую воду брали на станциях. Ехали мы, как я уже говорил, не слишком быстро, можно сказать, без особых проблем и, по словам проводницы, на следующий день к обеду должны были прибыть в Москву. Однако утром девятнадцатого я все-таки вляпался в неприятности. А дело было так.

Весь мой сухпай закончился, да и горяченького захотелось — борща там или щей — поэтому решил плотно пообедать в вагоне-ресторане, чтобы до Москвы хватило.

Пообедал без проблем, но меня подвела моя же наблюдательность. Прикончив второе, я оторвался от тарелки, взял стакан с подстаканником, откинулся на спинку кожаного сиденья и стал лениво попивать чай с печеньем.

Мое внимание привлекла компания из капитана-артиллериста и двух гражданских, которые уже с утра гужбанили за соседним столиком. Капитан уже поплыл, было видно, как он полусонно почмокал губами и захрапел, уткнувшись лбом в окно. Сидевший рядом парень быстро обшмонал капитана и, когда разворачивался, наткнулся на мой взгляд. Другим со стороны было ничего не заметно, но с моего места рассмотреть руки в карманах капитана было возможно.

Парни сделали вид, что ничего не произошло, лишь изредка незаметно бросали на меня взгляды. Допив чай, я поставил стакан на столик и направился обратно.

Подойдя к двери, заметил в остеклении, что парни быстро меня нагоняют.

«Убрать свидетеля решили, ну-ну. Ствол у них точно есть. Что-то топырилось у одного за поясом, а работать будут наверняка ножами. Ну ворье!..»

В тамбуре было пусто, поэтому, подойдя к двери, что вела наружу, я проверил, открывается ли она. Оказалось, закрыта. Ничего, что-нибудь придумаем. Стоял я спиной к двери в вагон-ресторан, наблюдая за ней по отражению в стекле.