Испытательный срок - Лора Патрик

Данк, улыбаясь, возразил:

— Хотите мне польстить?

— Можно сказать и так. Готова побиться об заклад, что вы замечательный мастер.

От этих слов в его кровь выплеснулся адреналин.

— Стараюсь.

— Надеюсь, вы любите свою профессию.

— Люблю, хотя меня и обвиняют в том, что я ничего не понимаю в чувствах.

— Кто обвиняет? Тот, кто вас знает?

Пытаясь отвлечь Бет, Данк положил руку на ее плечо. Лицо Элизабет моментально залил румянец, куда более яркий, чем прежде.

— А что нужно вашей душе, Бет?

— Вы снова меняете тему.

— Черт побери, именно это я и делаю.

Она умолкла, чтобы передохнуть.

— Кто-то разбил вам сердце.

— Я спрашивал о вашей душе. Вы сказали, что вы младшая из Менсонов, и что вам двадцать восемь лет. Неужели вы только и делали, что работали? Неужели на лодочных станциях яхт-клубов не нашлось молодого человека, который поухаживал бы за вами?

— На лодочной станции? Конечно, нет.

— А с кем вы проводите время?

— Одна.

Данка раздирали противоречивые чувства. Желание держаться от Бет подальше не выдерживало борьбы с желанием поцеловать ее. У него горели губы, и прежде чем восторжествовал разум, он приник ко рту Элизабет. Сжатые губы были теплыми, мягкими, прикосновение к ним оказалось невыразимо приятным. Бет затрепетала и удивленно прошептала его имя…

Язык Данка раздвинул неподатливые губы. Шеи Хаммела коснулись холодные пальцы, но они успели согреться, пока спускались по его спине. От этой ласки по телу Данка разлилось блаженство. Достаточно было бы стоять неподвижно и впитывать его, но Хаммел гладил ее волосы, щеки, шею и мечтал прикоснуться к другим, более эротичным местам. Он закрыл глаза и явственно увидел ее пальцы, гладящие рукоятки инструментов. Ее касания возвращали ему веру в себя. Слишком долго он жил без этого.

Данку пришлось кашлянуть, чтобы вернуть себе дар речи.

— Пожалуйста, больше не делайте этого, — тихо сказала Бет.

— Вы бы не могли остаться здесь до вечера?

Бет медленно покачала головой.

— Тут есть камин, чтобы погреться, и берег для прогулок. А из-за кризиса и межсезонья рестораны гоняются за посетителями.

Она все еще пыталась совладать с дыханием.

— Соблазнительно, но я не собиралась… Мысль не слишком удачная.

— По-моему, идея совсем неплохая. Чем же она вам не нравится?

Казалось, взгляд Данка обжигает ее. Бет сделала полшага назад и отвернулась к окну.

— Вы переезжаете в Кейп-Норд?

— Да, с минуты на минуту.

— Смешивать дело и удовольствие — это уже чересчур.

— Единственное дело, которое меня с вами связывает, это хранение лодки. Удовольствие — совсем другая статья.

Она убрала с лица разметавшиеся пряди.

— Все, что меня интересует, это мое дело. Но мне бы хотелось дружить с вами. Данк, вы умеете целоваться. Я всегда это знала.

— Не говорите мне, что вы мечтали об этом.

— Это интересовало меня с тех пор, как я себя помню.

— Ну что, удовлетворили старое любопытство?

— Да.

Поняв, что Данк пригласил ее к себе совсем не для разговоров, она улыбнулась и вновь шагнула в гостиную. Сердце Элизабет неистово колотилось, и она была уверена, что Данк слышит этот стук. Едва дыша, Бет все же собралась с силами и добавила со всей твердостью, на какую была способна:

— Вы спрашивали о моей личной жизни. С этим у меня все нормально. Она ничего общего не имеет со станцией, а те места, куда я направляюсь по служебным делам, тоже можно считать частью станции. Здесь стоит лодка, которую нужно переправить в Кейп-Норд.

— Я согласился бы с вами, если бы нам предстояло проболтать в Кейп-Норде всю зиму, то и дело сталкиваясь друг с другом в бакалейной лавке или у зубного врача.

Бет хотела было поспорить, но отвечать на вопросы о ее планах и ожиданиях — означало бы уйти в глухую защиту. Она чувствовала, что с Данком Хаммелом надо придерживаться другой тактики и задавать вопросы самой, поэтому немедленно спросила, где у него ванная.

— Рядом со спальней, — неохотно ответил он, убирая со стола грязные тарелки.

В ванной было очень чисто. Целую полку занимали принадлежности для бритья. На полу лежала циновка, о которую можно было вытереть мокрые ноги. Поверх занавески, прикрывавшей душ, висело полотенце Данка. Интимность этой сцены заставила ее вздрогнуть.

Она смочила запястья холодной водой и села на край ванны, спрятав лицо в ладони. Ее душа ликовала, как у пятнадцатилетней девочки, она готова была запеть. Он целовал ее! Бет встала и ополоснула щеки.

В соседней комнате ее ждал вовсе не безусый подросток, сын богача, умеющий потрясающе целоваться. Там, в убогой гостиной, стоял взрослый мужчина, в котором поразительным образом сочетались сила и сдержанность, скромность и талант, дерзость и неуступчивость.

Бет негромко застонала и снова ополоснула лицо, чтобы охладить и свое любопытство, и свое желание.

Личная жизнь, карьера и явная неугомонность Данка Хаммела ее не касаются. Она поцеловала его. Он ей понравился. Она удовлетворила свое любопытство. Достаточно!..

Бет вышла из ванной, освеженная и успокоенная. Главное — это решительность. Между ванной и гостиной находилась спальня. У окна стояла королевских размеров кровать. Поверх стеганого ватного одеяла, лежавшего слегка косо, покоились пышные подушки, еще хранившие отпечаток головы Данка. Бет стояла в изножье. Кровать была сделана из вишневого дерева, отполированного до сверкающего блеска, и опиралась на конусообразные ножки, которые покрывала затейливая резьба в виде фестонов и раковин. Если бы Бет увидела эту кровать в Кейп-Нордском доме Хаммелов, она бы подумала, что это антиквариат или наследство далеких предков.

Элизабет провела ладонью по стеганому одеялу и встала на колени.

— Чудесно, — прошептала она самой себе, погладила резьбу на ножке и сунула руку под одеяло. Посреди задней спинки красовались две выпуклые раковины. На левой из них было вырезано «ДСХ». На правой оставалась только выемка, но резьба на левой казалась совсем свежей и даже незаконченной. Словно хозяина оторвали от работы во время отделки второй буквы вензеля.

Она опустила одеяло, сгорая от любопытства. Сквозь открытую дверь было слышно, как Данк звякает тарелками. Как мало она знала этого человека и как много черпала из собственного воображения…

В четверг, в пять часов пополудни, Данк массировал себе поясницу и смотрел в окно на раскинувшийся вдалеке остров. Как и дачи соседей, коттедж Хаммелов был огромным, выстроенным с размахом. Его соорудили еще до наступления Великой депрессии. Приусадебный участок занимал приличный кусок побережья, отрезая местных жителей от берега и заставляя их пользоваться только городскими пляжами.