Инженер - повелитель гномов - Олег Никитин

На площади стало светло, словно на поверхности в солнечный полдень. Гномы неподвижно стояли на своих местах и, раскрыв рты, смотрели на происходящее перед ними невероятное зрелище. Где-то наверху, высоко над головами собравшихся, громыхнуло, и со всех сторон раздалась неземная музыка, настолько ошеломительная, что поначалу Ранбарт даже не понял, что он слышит. Музыка рвала душу в клочья, звала вперед, манила обещаниям великого счастья и одновременно уверенного спокойствия. Ничего похожего раньше гном не слышал и даже представить себе не мог, что такое совершенное великолепие может существовать в мире. Самые лучшие эльфийские песни по сравнению со звучащей сейчас мелодией казались лишь отвратительным уханьем слизи в полнолуние. Тем временем над провалом полыхнуло, и на площади возникла огромная фигура, словно сотканная из яркого света светильников, багровых брызг лавы и пламени раскаленного железа в горне.

Народ на площади подался вперед, но сверкающая фигура, властно подняв руку, решительным жестом остановила толпу. Она величественно окинула площадь взором и раскатистым голосом обратилась к народу:

– Мне больно смотреть, как мои потомки исчезают во мраке. Медленно умирает мой народ. Мои плоть и кровь. Пройдет еще немного времени, и последние кирки затупятся, топоры проржавеют, и мой род прервется. И только орки будут рассказывать о нас своим детям в сказаниях.

Фигура замолчала и грозно нахмурила брови. В толпе раздалось несколько истошных женских криков, а спустя пару ударов сердца по неподвижно замершему гномьему морю сперва тихо, а потом все более и более громко пронеслось имя:

– Это же Ортрун, предок всех гномов… Ортрун… Первоначальный… Владыка…

У Ранбарта сдавило горло, стало трудно дышать. То, что сейчас происходило на его глазах, было настолько запредельным событием, что у молодого гнома начала кружиться голова. Оглянувшись по сторонам, юноша увидел, что в подобном состоянии находятся все гномы. А у всегда сурового и грозного главы его рода подозрительно заблестели глаза.

Владыка еще раз окинул взглядом площадь, переложил боевой топор из руки в руку.

Слева от Ранбарта началась какая-то возня. Один из старших кузнецов весьма ощутимо тыкал огромным кулаком под ребра своему сыну и, не отрывая глаз от Первоначального, беспрестанно повторял:

– Запоминай, запоминай, дубина каменная. Топор запоминай. Доспех запоминай, каждую детальку запоминай. А не запомнишь, я тебя на наковальню положу и молотом так оприходую, и мамка не защитит… Запоминай, запоминай…

Ранбарт после этих слов встрепенулся и впился взглядом в Первоначального. Владыка был красив и могуч. Все сказания, что слышал ранее гном об Ортруне, не давали почти никакого описания его внешности. Почему это так произошло, Ранбарт понял мгновенно. Описать простыми словами, как выглядит Первоначальный, попросту невозможно. Ортрун настолько прекрасен в своих великолепных, невиданных никогда ранее доспехах, что рассказать кому-либо об этом не получится. А борода Владыки… Такую бороду может иметь только один гном в мире. И имя этого гнома – Ортрун…

Рудокоп так засмотрелся на Первоначального, что не сразу сообразил, что тот снова начал говорить:

– …я этого не допущу! Я люблю слушать, как стучат кирки об камень. Я люблю, когда дымы кузниц поднимаются к самым небесам. Люблю слышать, как кричат в ужасе наши враги. А вы! Что делаете вы? – голос Ортруна стал поистине страшен. Гном резко взмахнул топором и сердито нахмурился. – Я сейчас слышу только, как смеются наши враги надо мной и над моим народом! Хватит! Больше этого не будет. Я забрал ваших правителей к себе в чертоги. Для вас прошло двести ударов сердца, а для них долгие годы. У меня они набирались тайных знаний у наших лучших мудрецов.

Владыка расправил плечи, победно вскинул подбородок:

– Теперь все зависит от вас. От каждого из вас. Судьба всех гномов в мире в ваших руках. Я ухожу, но помните, что только самых достойных я жду в своих чертогах. Помните это.

Первоначальный неодобрительно посмотрел на стену королевского замка, явственно нуждающуюся в серьезном ремонте, раздраженно плюнул на землю и исчез. Прекрасная музыка, солнечный свет и великолепное сияние исчезли вместе с ним. Гномы на площади замерли в молчании, и лишь слабый крик короля, отчетливо донесшийся из провала, нарушил тишину:

– Твою дивизию! Вытащит нас кто-нибудь из этой дыры или нет?

Высокий и худой (разумеется, по меркам гномов) верховный маг метался из угла в угол по небольшой комнате, вплотную примыкавшей к личному обеденному залу короля. Сам же Его Величество с испуганным лицом прятался за широкой спинкой кресла и время от времени выглядывал из-за нее, пытаясь хоть немного успокоить мага.

– Павел Анисимович! Прошу вас, не горячитесь! Так вы все помещение вдребезги разнесете!

Маг резко остановился, зло зыркнул глазами по сторонам, обхватил руками голову и тяжело плюхнулся на скамью, целиком вырезанную из красивого темно-зеленого камня.

– Да успокаиваюсь я, успокаиваюсь. Я уже говорил вам, голубчик, что моя психоматрица в момент переноса вошла в небольшой конфликт с матрицей предыдущего владельца тела. Что-то пошло не так, как должно идти. Но слава Богу, дело это поправимое, и чувствую, что с каждым разом приступы моего неконтролируемого гнева становятся все слабее и слабее. Скоро я полностью возьму ситуацию в свои руки, – к концу речи Нагибин действительно несколько угомонился, лицо разгладилось, и с него почти сошло гневное выражение. Минут пять маг сидел в глубокой задумчивости, время от времени поглаживая окладистую бороду. А потом, глубоко вздохнув, вскочил со скамьи, протяжно зарычал и обратился к инженеру:

– Вы это, голубчик, – прячьтесь. Чувствую – сейчас снова начнется. – Нагибин пронзительно взвизгнул и вскинул руки вверх. – Гномы! Гномы, твою мать! Но почему именно они? Какого хрена именно они! Что, никого другого не нашлось! Арх…

Маг, уже совсем нечленораздельно рыча, в бешенстве ударил кулаками по каменной столешнице. Из-под его рук в разные стороны полетели синие молнии вперемежку с небольшими огненными шарами. Один из них с противным шипением врезался в спинку кресла, за которым прятался Осипов, и громко взорвался. Еще два попали в скамью, она оглушительно треснула и развалилась на несколько частей. По стенам змеями заискрились молнии. Неприятно запахло жженой материей, озоном и горелой электропроводкой. Висящий на потолке светильник зашипел, несколько раз моргнул и погас. В комнате стало темно, лишь тончайшая полоска света пробивалась из-под двери.

– Павел Анисимович! С вами все в порядке? Вы целы? – раздался в темноте обеспокоенный голос Осипова.

Маг отозвался после непродолжительного молчания:

– Цел я. Цел. В этот раз что-то совсем худо мне пришлось. Но сейчас полегчало. Надеюсь, окончательно.

Осипов выбрался из-за кресла и, водя перед собой руками, стал пробираться к выходу из комнаты.

– Это радует. Жаль, кстати, светильник. Старинная вещь, таких уже не делают. Да таких ламп всего-то в кладовых с дюжину осталось. – Николай толкнул плечом дверь, та моментально открылась, и Осипов безвольно рухнул на выложенный разноцветными камнями пол коридора.