Любовь крестоносца - Александра фон Лоренц

— Он еще здесь? Надеюсь, к вечеру его уже не будет, — девушка забралась на свою кобылу, устроилась поудобнее в седле‚ и поскакала лесом в сторону села.

Она долго ехала по лесной тропинке. Хотелось побыстрее добраться до села, ей не терпелось встретиться с людьми, узнать, как они сейчас живут, послушать, что расскажут. Наконец она выбралась из леса.

— Быстрей, Голуба! Что же ты так плетешься! То тебя остановить невозможно, то ты еле скачешь! — Радмила посмотрела вдаль, какое-то-то нехорошее чувство закралось в сердце. Она почувствовала в горле комок.

— Где же село?! Здесь было столько домов! — это повергло ее в ужас, что-то заледенело в груди Радмилы и стало опускаться ниже и ниже.

Вдалеке виднелись темные развалины. Это были избы, сгоревшие полностью или не до конца, точнее то, что от них осталось. Возле некоторых наблюдалось некоторое движение.

— Вперед, Голуба! Почему ты так упрямишься! — взволнованная девушка поторопила лошадь. Из полусгоревшей избы вышла женщина в разорванной душегрейке, с маленьким ребенком на руках. Ему было около двух лет; он плакал и отчаянно бил мать своими маленькими кулачками!

Ей вроде бы было знакомо ее лицо, но она никак не могла вспомнить эту женщину.

— Ты ли это, Марьяна?

Она постаралась вспомнить эту женщину. Когда-то она была красивая, пышная телом. А сейчас перед ней стояла тень. Под глазами были темные круги. Впавшие щеки. Ей было то всего двадцать два года, а можно было подумать, что все сорок. И мужа ее она тоже хорошо знала. Веселый, озорной, он даже к ней сватался года четыре назад, но мать была против. Радмила в ту пору была очень молоденькая, и меньше всего думала о замужестве. Долго парень тогда ее обхаживал — то полевых цветов положит под окно, то корзину ягод соберет.

— Успеешь еще хомут на себя надеть, как детишки пойдут, так твоя вольная жизнь и кончится! Сплошная пахота с утра до ночи, погоди, не торопись! Такого себе жениха отхватишь, все девки от зависти лопнут! — мать считала, что он не пара Радмиле.

Сколько Марьяна слез пролила, одной ей это было известно. Тогда она возненавидела Радмилу и долго с ней еще не здоровалась, сплетни стала распускать, под крыльцо разные гадости подбрасывала. Явор — так звали парня, всегда нравился Марьяне, и не только ей, а еще многим девушкам. Здоровый и крепкий, он даже один раз на спор поднял молодого бычка, пудов под восемь весом. Ему говорили, не надо, мол, живот надорвешь, а тот хоть бы хны. Парень не стал долго горевать после окончательного отказа матери Радмилы. Через полгода примерно он женился на Марьяне. Каким-то образом ей все же удалось его на себе женить. Вскоре у нее родилась дочь, а следом — сын. Ее ревность была настолько сильна, что даже после замужества, она, будучи на сносях, наотрез отказалась позвать старую Баяну принимать роды. Пришлось позвать повитуху из соседнего села, но та не имела большого опыта, в результате дочь Марьяны еле спасли, да и Марьяне тоже не сладко пришлось, только через месяц после родов оправилась.

— Ты меня уже не узнаешь, Радмила. Неужели я так изменилась? ― Марьяна прижала к себе плачущего сына.

Радмила даже не знала, что ей ответить.

— А где твой муж и дочь? — тихо спросила она.

Марьяна в ответ закрыла ладонью лицо и зарыдала.

— Их больше нет! Я успела спрятать сына в погреб, когда они пришли! Эти нелюди! Хотела спрятать Ждану, но не успела… а Явор… Он… — рыданья прервали ее голос.

Радмила спрыгнула с лошади и подбежала к молодой женщине, обняла ее, гладила по спине.

— Марьяна! Ну, не плачь, милая! Их уже не вернешь! Я понимаю твое горе! У тебя еще сын.

— Что ты понимаешь! Тебе не надо ни ком заботится! — женщина отстранилась, не прекращая рыдания — у нее уже начиналась истерика. — У тебя нет детей и мужа! Ты не представляешь, что такое потерять ребенка! Мой сын… Мне его даже нечем накормить! У меня нет молока! А он этого не понимает…кричит и кричит!

— Да. Не представляю. Марьяна, хочешь, поехали ко мне жить. У меня есть коза! В лесах еще полно дичи! Мы бы с тобой справились. Я одна, конечно, не смогу, вдвоем можно попробовать.

— Спасибо тебе, Радмила, я подумаю. Хорошо? — несчастная женщина стала понемногу успокаиваться, — не хочется дом бросать, понимаешь? Мне иногда помогают. Какая с меня охотница, курицу не могу зарубить! Но я подумаю.

— Тогда я поеду. Ну, ты держись! — Радмила забралась на лошадь, мысленно проклиная длинный сарафан.

— И тебе удачно добраться! — Марьяна горько смотрела в след своей бывшей сопернице. — Какая же она удалая, не то, что я, — женщина тяжело вздохнула и пошла к своему обгорелому дому, которым она раньше так гордилась.

Радмила уже подъезжала к своему подворью. Она не стала спрашивать Марьяну про остальных погорельцев. И так было все ясно — треть села сгорела. А она лечила этого рыцаря! Девушка начала себя ненавидеть. Она уговорит Марьяну, вдвоем все-таки веселее. Марьяна бы ей помогала, она хорошая хозяйка и дом у нее всегда был в порядке. Неплохая жена была она Явору. Характер, правда, не простой, но что им уже делить?

Дверь ее избы была открыта. Она же ее закрывала на засов. Радмила очень удивилась — она думала, что крестоносец уехал.

Девушка быстро вошла в избу. Рыцарь по-прежнему был в ее доме. Он сидел посреди избы спиной к выходу и, начищая какой-то продолговатый предмет, напевал себе под нос незнакомую песню, при этом ужасно фальшивя. Ах, это он нашел старый заржавевший меч ее погибшего брата. Радмила никогда его не трогала, он был тяжел для женских рук, и поэтому не представлял для нее никакого интереса. А это что за дела! Он мылся, в избе кругом стояли лужи воды! Радмила посмотрела на его чистые волосы цвета спелой пшеницы — раньше она не могла толком определить их оттенок, так они были испачканы кровью.

Она швырнула свой кафтанчик на скамью. Мужчина прекратил свое пение и повернулся вполоборота. Окинул ее быстрым взглядом, опять начал чистить меч и напевать другую, еще более неприятную для Радмилы песню.

— Чувствует себя повелителем! — Радмила подошла к столу. Сожженный дом Марьяны стоял перед глазами.

— Уходи ты, наконец, из моего дома! Я вылечила тебя, и довольно! — сказала девушка и, чтобы как-то объяснить свое недовольство, топнула ногой в лужу. Брызги разлетелись во все стороны перед самым лицом рыцаря, который уже перестал и петь, и чистить меч. И теперь с безразличным спокойствием наблюдал за Радмилой. Ворон на полке громко закаркал, распустил крылья, как будто тоже выражал свое недовольство происходящим.

— Еще и не выгонишь! Весь дом превратил в болото! Чистюля! И не собирается никуда уезжать! Еще одна ночь такого ужаса, и я сама сбегу отсюда! Пойду спать на сеновал! — Радмила собрала в охапку одеяло, пару шкур, одежду и вышла, закрыв за собой дверь.

— Голуба, ты уже сама зашла, не дождалась! А я сегодня ночую с тобой, ты, наверно, будешь рада! — Радмила прикрыла двери, подошла к своей лошади и обняла ее за шею.