Предать нельзя Любить - Лина Коваль

поверхность стола. Его лицо морщится, словно от головной боли. — У нас не так много времени.

— Арсений Рудольфович. Можно, кое-что скажу? — интересуюсь севшим голосом.

— Говори, — хмурится.

— К сожалению, боюсь что не отвечу ни на один ваш вопрос, — понуро опускаю голову.

Он молчит. По-моему, просто в шоке от такой чистосердечности.

— Тогда мы слишком поспешили с твоим приемом на работу. Деньги за потраченное время получишь на карту. Не будем друг друга задерживать, Плевако.

— Но… почему?! Я же стараюсь быть полезной. Привела в порядок картотеку, разобрала все запросы за полгода. Разве оттого, что у меня никудышная память, я не могу быть превосходным сотрудником? — спрашиваю горько, на глазах невольно выступают слезы.

Я правда этого не понимаю.

Почему мужчины устанавливают дурацкие правила и ограничения там, где их можно избежать?!

— Арина… — предостерегающе произносит Долинский. — Я приведу тебе простой пример. Ты можешь явиться во врачебный кабинет и сколько угодно заниматься канцелярией, но врачом ты от этого не станешь.

— Я… — коротко смотрю в сторону и возвращаю взгляд на строгое лицо. Неужели так все закончится? — … у меня это с детства. Не могу ничего запоминать.

Чувствую на себя изучающий взгляд.

— В конце концов, зачем обязательно учить это наизусть? — коротко пожимаю плечами. — Есть ведь интернет. Всегда под рукой.

Хватаюсь за телефон на столе и демонстрирую вспыхнувший экран.

— Арина, — цокает Дракула и отрицательно покачивает головой. — В этом и заключается главная проблема современности. И я так предполагаю, что твоя в том числе.

— Какая проблема? — зацепляюсь за абстрактную тему.

Арсений Рудольфович откидывается на спинку стула и прикрывает глаза, словно очень утомился от моей глупости.

— Ну, смотри. Каких-то сорок-пятьдесят лет назад люди для того, чтобы располагать специфической информацией читали книги, труды ученых, штудировали научные статьи в библиотеках. Для того чтобы подготовиться к экзамену студенты усваивали материал. Ну, ладно, — вскидывает загорелую ладонь. — Максимум строчили шпаргалки. Только в этот момент память тоже работала и что-то в голове да откладывалось. Понимаешь?

— Да, — соглашаюсь вяло. Потираю горящую щеку.

— А в наше время? Каждый тешит себя надеждой, что он специалист и мудрец, просто базируясь на том, что может в любой момент открыть Википедию. Человек чересчур много времени проводит в интернете. Формируется призрачная иллюзия: всё, что имеется во всемирной сети — это и есть познания самого индивидуума. Отсюда прорва шарлатанов и умников. В голове у них ноль. Отними телефон — поговорить не о чем.

— Никогда не считала себя умной, — удручающе вздыхаю.

— А что ты сделала, чтобы начать так думать?! Я просмотрел твой диплом. Там неплохие отметки. Как ты справлялась, если не знаешь элементарного?

Фыркаю про себя. Никак я не справлялась. Отошла в мир иной бы со скуки в первый же день учебы. Внезапно начинаю злиться и нервничать.

На Долинского, потому что прицепился со своими расспросами.

На себя за то, что вообще очутилась в подобной ситуации.

— Ну и совершенно тупой тоже себя не считаю, — с вызовом смотрю в холодные как море глаза, в которых тут же вспыхивает ирония.

— Я тоже так не считаю, — произносит он, словно успокаивает пятилетнего ребёнка. — Но может поменьше дефилировать по барам?!

Мое лицо заливается румянцем. Всё-таки узнал меня в субботу, зануда!

— Кстати, почему ты была в парике? — сужает подозрительно глаза. — Есть от кого прятаться?!

Незаметно сжимаю кулаки и не могу затормозить прорывающиеся эмоции.

— Да, Господи. У нас была тематическая вечеринка. Что криминального в парике?!

— Ничего, — пожимает Арсений плечами. — А почему тогда сбежала?!

Черт бы побрал этих рассудительных адвокатов с причинно-следственными связями!

— Думала, вдруг приставать начнёте, — раздражительно ухмыляюсь.

Широкие плечи содрогаются от хохота, будто я сказал что-то сверхсумасшедшее.

— Забавно, Арина, — выговаривает сквозь смех.

Фыркаю и сама еле сдерживаю легкую улыбку. Мне нравится то, как теплеют сери-синие глаза, когда он смеется. А еще как меняется его лицо.

— Арсений Рудольфович, — укладываю руки в умоляющем жесте. — Не увольняйте меня, пожалуйста. Я всему научусь, вот увидите.

— Арина, — тянет он неторопливо. — У меня нет времени тебя натаскивать. Мне нужен готовый специалист.

— Ну ведь его пока нет?! — восклицаю. — А я уже здесь. Я всё сделаю, чтобы вам понравилось.

Прикусываю язык от двусмысленности фразы.

— Это я уже тоже понял, — на секунду зажмуривает глаза и резко поднимается с места. — Ладно. Оставайся до первого предупреждения.

Тяжело выталкиваю воздух из легких и прикладываю руку к груди. Радуюсь ровно до того момента, пока не слышу:

— Поступлю с тобой, как наш преподаватель по Конституционному Праву. Приготовишь конспект от руки.

— В смысле конспект? — с ужасом округляю глаза.

— Перепишешь Конституцию, — говорит так легко, будто это как в соседний магазин за козинаками сбегать. — Может что-то в голове и останется.

Он что надо мной издевается? Вскидываю подбородок, чтобы задать ему этот вопрос, но напарываюсь на категоричное выражение лица, которое заглушает мой порыв.

— Ладно, — подавленно отвечаю. — Я согласна.

— Хорошая девочка, — говорит он хрипло, а я чувствую, как в груди сладкий сироп от его слов расплёскивается.

Воздух в комнате снова становится густым, как утром в лифте.

Арсений Рудольфович резко разворачивается к окну и размещает руки в карманах. Жадно исследую весь его образ.

— Иди на свое рабочее место, Арина, — произносит черство.

— Хорошо, — вскакиваю со стула. Юбка приклеилась к ногам намертво.

Медленно иду к двери, цокая каблуками. Бьюсь об заклад, теперь он меня рассматривает, потому что поясница покрывается мурашками.

— Сегодня придет наш доверитель. Яна Альбертовна Соболева. В девичестве Шацкая. Нужно приготовить копии ее документов и заверить у нотариуса. Справишься, надеюсь?

Шацкая?! О ней предупреждал Виктор Андреевич.

Боже мой! Мне в действительности придется обманывать Долинского и транслировать информацию отчиму?! Встать по ту сторону баррикад от этого красивого мужчины?!

Как я справлюсь вот с этим?! Как?!

В голове мелькают цветные картинки. Ржавые ворота детского дома, которые я покинула в тринадцатилетнем возрасте. Красивый особняк отчима. Дорогая одежда, телефон последней модели и еще куча вещей, которыми он меня обеспечил.

А еще то, с какой необыкновенной теплотой Виктор Андреевич отзывается о мамочке.

— Я справлюсь, — твердо отвечаю самой себе, но на мой ответ Долинский тоже удовлетворительно кивает.

Глава 9. Арина

Весь день стараюсь не думать об отчиме и Тёме.

Когда я только пришла сюда… когда всё завязалось… казалось, наш план — это далёкая псевдореальность и до противоправных действий с моей стороны еще не скоро.

Но сейчас…

Сейчас мне страшно и стыдно. А еще сердце режет какое-то мерзкое чувство, что предательство, в моем случае — это точка невозврата.

Конечно, я