Бегство из пламени огня - Алден Томпсон

Снова дома

Наше пребывание в Шотландии сильно сказалось на мне, причем во многих отношениях. Жизнь за пределами Америки и изучение Библии под руководством людей, смотревших на вещи с совершенно иных позиций, произвели серьезные подвижки в моем разуме и в моей душе. Моя жена Ванда даже сказала мне как–то, что после поездки в Шотландию мои проповеди стали не такие пресные!

Но я знал, что если я хочу поделиться вновь приобретенными знаниями со своей церковью и со своими студентами, мне нужно будет глубже погрузиться в мое адвентистское наследие, дабы найти там нужные отправные точки. Когда мне впервые выпало преподавать историю адвентизма, я решил перечитать все девять томов Свидетельств для Церкви Елены Уайт. Охватывая период с 1855 по 1909 гг., Свидетельства заключают в себе советы Елены Уайт, обращенные к Церкви и к отдельным людям. Таким образом, они представляют собой взгляд на адвентистскую историю глазами Елены Уайт.

В юные годы я попытался пару раз углубиться в Свидетельства, но далеко продвинуться мне ни разу не удалось. Смутно припоминаю, что я просто отложил их в сторону. Но теперь, когда я твердо решил серьезно взяться за весь сборник, глаза у меня открылись. Принявшись за чтение, я быстро понял, почему предыдущие мои попытки не увенчались большим успехом. Я буквально видел клубы дыма, поднимающиеся от 1–го тома. Читать его было все равно что погружаться в самые резкие и нелицеприятные отрывки Ветхого Завета. Подробно здесь говорить не стану, но могу сказать, что я был полон удивления, но оно уже не имело ничего общего со страхом. И слава Богу!

Видите ли, мое решение взяться за докторскую диссертацию в области исследования Ветхого Завета было продиктовано прежде всего моим желанием разъяснить для себя резкий контраст между ветхозаветным Богом и Богом Нового Завета, между добрым Иисусом, заключающим Своих детей в нежные объятья, и Богом, повелевающим убивать младенцев; между Тем, Кто молился за Своих врагов, и Тем, Кто повелевал предавать их смерти. У Синая гибель грозила даже животным, рискнувшим подойти к горе слишком близко. Согласно учению христианской Церкви, которое есть учение обоих Заветов, Бог не знает перемен: «Я — Господь, Я не изменяюсь»[30]. А «Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же»[31]. Христиане, конечно же, верят, что, согласно новозаветному учению, наш добрый Иисус есть также и Бог Ветхого Завета[32]. Так как же мне было совместить эти две противоречивые картины — Бога, убивающего детей, и Бога, их обнимающего?

Мое адвентистское наследие, вкупе с теми знаниями, которые я усвоил в Шотландии, вылилось в замечательную в своей простоте модель, которая, как мне кажется, описывает не только происходящее в мировом историческом масштабе, но и происходящее в сообществах поменьше — скажем, в адвентизме, и в жизни отдельного человека: например, с Еленой Уайт или даже со мной.

Если кратко, движение от Ветхого Завета к Новому — это движение от акцента на Божьем могуществе к акценту на Его благости; от страха, угроз и насилия к непосредственности, радости и нежности; от Бога убивающего (Синай) к Богу умирающему (Голгофа).

Но как такое может быть, если Бог не изменяется и остается тем же вчера, сегодня и вовеки? В мировом масштабе на ответ нам указывает адвентистское понимание великой борьбы между добром и злом: после известных событий в Едемском саду Бог отстранился, чтобы дать греху произвести присущий ему плод — себялюбие, увенчивающееся насилием, примером чему служат Каин, потоп и Вавилон. Затем, начиная с Авраама, чья родня поклонялась другим богам[33], Бог ведет Свой народ долгой дорогой от насилия обратно к нежности. Осторожно применяя насилие — язык, наиболее близкий жестоким людям, Бог — да, да, вы не ослышались — Бог как бы подталкивает их к нежному Иисусу, Божьему великому идеалу — к Иисусу, Который никого никогда не убивал; Который пальцем никого не тронул. Даже во время очищения храма Он переворачивал столы, а не набрасывался на людей[34].

Бог, когда нужно, крут нравом, а когда нужно — нежен, причем в обоих Заветах. Как выразился Павел в письме к коринфским верующим: «Чего вы хотите? с жезлом прийти к вам или с любовью и духом кротости?»[35]. Однако если говорить в целом, то я готов с жаром отстаивать свою точку зрения: переход от Ветхого Завета к Новому — это просто–напросто переход от силы к благости, от страха к радости вместе с Иисусом Христом, самым ясным откровением из всех. И многим из нас предлежит пройти такой же точно путь от страха к радости в своей собственной жизни.

Но есть еще один очень важный принцип, который я усвоил у Елены Уайт, а именно: «Непогрешимы только небо и Бог»[36]. Другими словами, ничто в Писании или в трудах Елены Уайт — или в нашей собственной жизни, не следует принимать за прямое отражение Самого Бога в Его абсолютной чистоте и святости. Все в Священном Писании указывает на Бога, но «непогрешимы только небо и Бог». Если говорить о нашем личном опыте, то здесь будет вполне уместна цитата из К. С. Льюиса:

«Мои представления о Боге — это не Божьи представления. Их нужно раз за разом вдребезги разбивать. Он Сам разбивает их вдребезги… Можно даже сказать, что эти встряски служат одним из признаков Его присутствия в нашей жизни»[37].

Во всяком случае, утвердившись в этой модели перехода от страха к радости, к которой привело меня изучение Библии, и обретя равновесие в восприятии Библии благодаря трудам Елены Уайт, я погрузился в Свидетельства и был поражен. Благодаря тому, что первые пять томов Свидетельств выстроены в хронологическом порядке (охватывая годы с 1855 по 1889), я увидел, как росла и менялась Елена Уайт. Я наблюдал, как она шаг за шагом преодолевала путь от Синая до Голгофы. Я видел, как исчезал суровый лик Божий, на смену которому приходила радость в Господе. Я был просто заворожен.

21 марта 1979 года, в тот самый день, когда начался новый семестр, я дочитал последнюю из более чем 4800 страниц Свидетельств. Я сделал для себя массу пометок. Мне не терпелось взяться за дело. Если кто из читателей брал у меня предмет «История адвентизма» в тот весенний семестр 1979 года,