По волчьим следам - Диана Чайковская

Томаш мог бы вернуться в терем и приехать в Горобовку уже с витязями, чтобы сжечь всё дотла и показать простой оборванке, чего стоила её жизнь на самом деле. «Гадёныш», надо же! Любой девке за такое отрубили бы руку. Или отрезали язык. Никто не смел оскорблять княжича Добролесского, младшего брата Кажимера и Войцеха и верного слугу бога Велеса.

Эти земли принадлежали роду Томаша. Он мог бы брать пшеницу и муку безо всякой платы, но вместо этого прятался по хлевам, как последний вор. А всё из-за прихотей Кажимера, желавшего заточить брата в тереме.

Что ж, придётся разбираться самому.

Томаш осмотрелся, дотронулся до кольца и, убедившись, что оно никуда не делось, спрыгнул с печи. Кто-то даже приготовил ему порты и рубаху, донельзя засаленную и штопаную. Томаш поморщился: таким тряпьём чернавки намывали пол в родном доме. Но деваться было некуда – в обносках его никто не узнает. Даже на белые руки не посмотрят.

Но за неуважение стоило отплатить. Томаш был бы не против поиграть с младшей, этой заносчивой Любашкой, которая смотрела – смешно сказать! – волком. Вот крику-то будет, когда выяснится, что невеста не совсем чиста! Жаль, не было времени – он не мог долго оставаться в Горобовке, ведь по следам шёл охотник. Наверняка братец послал, чтобы проучить.

Охотник неплохо чародействовал, а ещё у него был железный дух. Не каждый умел отделять собственную тень от тела и посылать её вперёд. Томаш пытался – и после провалялся пару дней в бреду. После увиденного сомнений не оставалось: Кажимер (или Войцех?) отправил кого-то сильного, скорее всего, из ближайших знакомцев.

Томаш невесело усмехнулся. По его следам шли гридни, неизвестный чародей, ещё и Добжа мешал. Старый волк желал получить ещё одного прислужника. Тут-то и сошлось!

Да, Томаш отдаст Маржану как временный откуп, а потом перекинется и побежит подальше, чтобы уйти от охотника и прочих преследователей. Он отведёт девку в дом Велеса и женит её на всей стае разом. Вот ведь позор для рода! Ну ничего – сами виноваты, раз не приняли гостя по-доброму.

– Эй! – он позвал Маржану. – Спишь, что ли?

Девка открыла дверь почти сразу. Значит, не спала.

– Чего тебе? – буркнула она.

– Ты со мной или как? – Томаш косо взглянул на растрёпанные космы. – Или уже не хочешь волчью шкуру носить?

– А можно? – в глазах вспыхнул огонёк. – Да я мигом!..

– Жду во дворе, – он отвернулся и пошёл к сеням.

В деревнях вставали рано, поэтому уходить надо было перед рассветом, когда дремали петухи. Томаш осмотрел двор. Захудалый курятник, знакомый хлев и огород, где уже растаял последний снег и пробивалась трава. Весна наступала быстро, словно торопилась загнать мрачную Морану за горы.

Возле порога стояла калина с засохшими ягодами. Видимо, пережила зиму. Удивительно, что никто не собрал. Сам Томаш не любил кислые ягоды – куда больше ему нравилась яблочная пастила из княжеской кухни. Жаль, здесь не попробуешь.

Он тяжело вздохнул. Что-то менялось в Томаше: раньше он морщился, вдыхая носом жуткую вонь что в деревнях, что в городах. Теперь все запахи казались привычными. Глядишь – скоро и вовсе перестанет обращать внимание на помои, которые попадались чуть ли не на каждом шагу.

– Я готова, – Маржана вышла на порог в потёртом кожухе и с сумой в руках.

Томаш чудом сдержался, чтобы не заскрежетать зубами. До чего же глупо она выглядела, да и он был не лучше! Хороший же подарочек Велесу! И это-то после княжеской крови.

Впрочем, временами их богу приносили даже куриц. Эта же… Маржана будет получше всякой животины.

Они тихонько вышли за ворота и повернули к перелеску. Всю дорогу Томаш думал, что девка испугается и повернёт назад. Не зря же к Добже отправляли только сыновей. Хотя ходила байка, будто бы вместе с ними однажды пошла девка, кажется, её звали Милицей.

Милица приходилась Томашу прапрапрабабкой. Ей грозили и проклятиями, и изгнаниями, а ночью и вовсе заперли в покоях и запретили ходить туда даже чернавкам. Но братья вытащили Милицу через окно, и в княжеский дом она вернулась уже волколаком.

В тереме её и почитали, и боялись. Но деревенской девке никогда не сравниться с княгиней Добролесской, не пожалевшей входить в мужнин род (о, сколько шуму было! до сих пор болтали, но шёпотом, потому как боялись людских и звериных ушей).

Маржана умрёт – станет волчихой и будет бегать среди названых братьев Томаша. Он усмехнулся: в какой-то мере девка и впрямь породнится с княжеской кровью, только тогда уже не будет ничего понимать.

Томаш видел её чародейскую силу, и то была не сила, а слёзы – капельки, которых не хватит на борьбу со зверем. Лишь бы Добжа остался доволен, а остальное неважно. Не худшая участь для деревенской девки, в конце концов, особенно такой мерзкой.

Она ведь, Маржана эта, просто ушла с незнакомцем невесть куда, бросив мать и младшую сестру. А последней, помнится, ещё замуж выходить, да уже не выйдет – не посмотрит никто на опозоренную девку.

Томаш невольно коснулся кольца. А может, Маржана была настолько глупой, что не понимала, чем обернётся её побег? Замечталась – и всё. Не её первую волчья шкура сводила с ума. В ранних преданиях, писаных на старой бересте, Томаш читал, что прежде волколаков почитали почти как богов. Их любили, им завидовали, об их участи мечтали настолько, что лишались рассудка и бежали в лес.

Потому однажды князья Добролесские перестали показываться всем в зверином облике. Кто-то даже пустил слух, будто они лишились силы и покровительства Велеса. Но некоторых волчья шкура продолжала будоражить.

Томаш знал по себе: кольцо могло разорвать душу, вгрызться в неё и заставить владельца побежать к Добже на поклон. Эта борьба длилась всю жизнь – и никто не мог остановить её. Оставалось сопротивляться и гнать всё звериное прочь.

Чонгар очнулся на полу. Потный, грязный и уставший, он со стоном перевернулся на другой бок. Доски заскрипели. Сколько же сил отнимала клятая ворожба! А самое паршивое – ускользающий волчонок. Он едва чуял перевёртыша. Запрыгнуть бы мигом в седло и помчаться следом, да только Чонгар едва мог подняться на ноги.

И чем он думал, когда посылал тень? Забыл уже о последствиях и о том, что после будет лежать полумёртвым весь день. О, псы бы их всех побрали!

Чонгар стукнул кулаком по полу и глухо зарычал. На миг ему показалось, что всё внутри стало звериным, а в рёбрах закипела чёрная жижа. Так захотелось почувствовать чужую кровь во рту, что аж свело челюсть. Он достанет волчонка и притащит шкуру перевёртыша князю! Чародей Чонгар выжил