Экспансия - Алексей Леонидович Янов

чем устраивали. Знакомой мне системе счёта обучались и все ученики, так как, что ни говори, а она более простая и понятная, и самое главное, уже доказавшая свою универсальность и жизнеспособность временем. Но учителей я всё же решил обучить существующему здесь счёту, исходя из народной мудрости: с волками жить – по-волчьи выть.

Результаты моих подсчётов, к плохо скрываемому удивлению Данилы, сошлись с его собственными расчётами. Вызвав Николая, я выдал ему записку с указанием, чего и сколько выдать Даниле со складов, и отправил купца с его товаром и со своим секретарём на производственные склады.

А сам вышел на улицу размять свои кости. Заводская территория за последние месяцы сильно преобразилась. Плотины с водяными колёсами за ненадобностью были разобраны. Металлургический завод, разнесённый ранее на две части по речкам Городянка и Ильинка, теперь, с появлением воздушных двигателей (двигатели Стирлинга), полностью переехал на берег речки Городянки. Таким образом, СМЗ территориально оказался полностью совмещён с моим княжеским подворьем, окружив мой терем со всех сторон заводскими цехами, мастерскими и складами. Всё подворье, включая здание банка, было обнесено крепостными сооружениями со стенами и башнями – кирпичными бастионами. Вся эта фортификация органично вписывалась в оборонительные сооружения Ильинского конца, защищённого всё ещё по старинке земляным валом с тыном. Но в моих планах было со временем обнести весь Ильинский конец крепостной кирпичной стеной и параллельно обложить кирпичом Левобережный город.

А на берегу речки Ильинки, там, где ранее размещались металлургические цеха, теперь работали только лесопилки. Но и там я планировал вскоре дополнительно выстроить новые производства.

У нас теперь было что и, самое главное, чем производить. Семимильными шагами развивалось станкостроение.

Получили своё развитие сверлильно-расточные станки, применяемые в обработке канала стволов артиллерийских орудий. Они стали всё активнее использоваться и в конверсионных производствах для обработки цилиндров различного назначения, используемых в двигателях, воздуходувных аппаратах, насосах и других устройствах.

Повысить точность обработки цилиндров удалось прежде всего благодаря модернизации борштанги горизонтальносверлильных машин. Для того чтобы добиться механического передвижения режущей головки вдоль образующей обрабатываемого цилиндра, через всю борштангу был сделан глубокий паз, в котором помещён по всей длине ходовой винт. Режущая головка могла свободно скользить вдоль борштанги, так как она была глухо скреплена с маточной гайкой, перемещавшейся при вращении винта. Последний, осуществляя движение подачи, был связан с движением самой борштанги с помощью пары зубчатых колёс. Нечто подобное изобретут в Англии лишь в конце восемнадцатого века (станок Вилкинсона)!

В обработке зубчатых колёс – ответственнейших и наиболее трудоёмких деталей машин – применялся специально изготовленный для этой цели зубофрезерный станок. Он был полностью механизированным, имел три ходовых винта, что позволяло перемещать фрезу в трёх взаимно перпендикулярных плоскостях (это обеспечивало обработку всего профиля зуба). Для фрезерования зубьев применялся делительный диск с пружинным фиксатором. На стержне, соединённом неподвижно с делительным диском, при помощи шайб и гаек крепилась заготовка.

Цилиндрическая направляющая служила опорой для узла фрезы, который мог перемещаться при вращении ходового винта по двум направляющим. Фреза приводилась в движение от приёмного рабочего трёхступенчатого шкива. Изменение положения фрезы в вертикальной плоскости осуществлялось с помощью нажатия на рукоятку рычажного механизма, а изменение фрезы в горизонтальной плоскости – при помощи вращения специальной рукоятки. Для нарезания колёс большого диаметра использовался люнет, он поддерживал обрабатываемый край заготовки для предотвращения прогиба и вибраций. Для сравнения в Европе делительные шайбы появятся во второй половине шестнадцатого века, но сама механизация процесса разметки зубьев и их нарезания будет осуществлена французским инженером-приборостроителем Бионом только через сотни лет, в 1709 году.

Также был сконструирован ещё один фрезерный станок, но его использовали для фрезерования поверхностей металлических заготовок. В устройстве станка не было ничего сложного: шкив приводился в движение при помощи ремня, железный кронштейн поддерживал валик механизма подачи. На валике находились шкив и бронзовый червяк, приводившие валик в движение. Шкив валика подачи соединялся ремнём со шкивом на шпинделе. Червячный вал находился в зацеплении с зубчатым колесом, насаженным на винт, осуществлявшим механическую подачу стола станка, при желании можно было работать и вручную, с помощью рукоятки на червячном колесе.

Нарезание винта осуществлялось на токарно-винторезном станке: вдоль оси заготовки перемещался механический суппорт, и резец, закреплённый в нём неподвижно, выполнял винтовую нарезку. Обдирка поверхностей (литейных швов, штамповочных заусенец и другого), различные шлифовочные работы, а также заточка режущих инструментов осуществлялись на абразивном станке. Исходным сырьём для абразивных изделий (кругов, точил, брусков и тому подобного) служил завозимый с Ростиславля песчаник.

Благодаря применению воздушных двигателей производственные мощности всерьёз возросли, и этот рост в дальнейшем только усилится. В этой связи заводской станочный парк должен дополняться не только количественно, но и качественно, в том числе из-за появления в ближайшее время новых станков. В частности, мастера сейчас активно трудятся над разработкой строгальных (продольных и поперечных) станков, абразивных кругов с искусственной связкой, плюс к этому думают над усовершенствованием уже существующих.

Потихоньку начались первые опытно-конструкторские работы и над паровым двигателем. Я не случайно уделил так много внимания станкам, ведь именно вся эта вышеперечисленная машинерия, управляемая обученным персоналом, непосредственно воплощала в металле наши коллективные туманно-паровые умствования. Теорию работы сдавленного пара, примерную конструкцию двигателя я, как смог, попытался объяснить. Но чувствую, над нормальной, надёжно работающей паровой машиной придётся колдовать ещё не один год.

Послонявшись бесцельно по заводу, вступая по поводу и без в разговоры с мастерами, я направил свои ноги в медеплавильный цех. Готовые медные отливки и руду закупали всё лето у немецких и итальянских купцов.

В этом цеху меня радушно встретил Провотворов Никита, бывший смоленский медник, ныне переквалифицировавшийся в начальники медеплавильного производства. В этом же цеху отливали бронзовые единороги.

Всё бы хорошо, но в последний раз в монетный цех СКБ поступила какая-то странная партия меди. Вот как раз по этому поводу я сюда и направился, чтобы прояснить этот вопрос у Провотворова.

– Никита, а разве вот эти отливки, – я вытащил из кармана медную пластину, – тебе странными не показались? Думается мне, что там помимо меди ещё кое-чего намешано.

Провотворов насторожился. Он, конечно, понимал, что здесь медь с какой-то примесью, будь она неладна, да вот с какой, а главное, как её от этого очистить, Никита не представлял. Медь, проданная по осени немцами, ему приглянулась необычно яркой раскраской, а потому с неё он хотел отлить колокола. Не всё же только бронзовые пушки делать!

– Да, Владимир Изяславич, ты, верно, подметил эти отливки, больно красивые! Хочу я их опробовать на колоколах. Думается мне, что звон таких колоколов очень