Последний кровник - Иван Черных

К Владимиру подошел закадычный друг и сосед по койке Виктор Беляев с женой Таей, рано располневшей заведующей столовой, из-за которой (может, не только из-за нее) пожелал стать вечным инструктором – быстрого продвижения в училище летчикам не предвиделось.

– Свою ждешь? – спросил Виктор.

Владимир кивнул.

– Не расписались еще?

– Куда спешить. Видишь, как твоя Таичка крепко держит, – пошутил Владимир. – А я люблю свободу, попорхаю еще в небесах обетованных.

– Ну-ну. – Беляев повернулся и направился к входной двери.

– Придержи для нас место.

Владимир непроизвольно вздохнул: Тая ему явно не нравилась. И годами старше, и комплекцией внушительнее, хотя и Виктор на ее харчах прилично раздобрел. Он еще на втором курсе подбил клинья к заведующей столовой, овдовевшей в двадцать два года: муж, летчик-инструктор, разбился вместе с курсантом на «Элке» при заходе на посадку. Комиссия сделала вывод: инструктор передоверил управление курсанту, и тот при выравнивании самолета сделал большой крен, зацепил крылом о землю…

Беляев был неприхотливым человеком, Тая во всех отношениях устраивала его, внешностью Виктор не блистал, и не каждая девица принимала его ухаживания, тем более шла на близость. Будут ли счастливы в браке, большой вопрос. Командир полка Минаков не раз предупреждал курсантов – быть разборчивыми в выборе спутниц жизни, от чего серьезно зависит и летная карьера.

Морозец начал пробирать Владимира, мерзли ноги. Он посмотрел на часы. Уже восемь, выпускники рассаживаются по своим местам. А Наташи все нет. Что-то случилось? Не выдержал, пошел в столовую и позвонил от дежурного.

– Да, – коротко и не совсем ласково ответила Наталья.

– Ты почему еще дома? На улице мороз, ты хочешь сделать из меня Деда Мороза?

Наталья помолчала.

– А стоит ли?

– Ты неправильно сделала ударение, – пошутил Владимир. – Давно стоит, стол накрытый. И ждет нас. И что это за капризы?

– А может, твои?.. Подальше от меня решил укатить.

– Что за чушь ты несешь? Ты же, Ната, умная девушка. В общем, приходи, я все объясню. У меня есть кое-что для тебя. – Он с подъемных купил ей в подарок красивую, из разноцветных искусственных камней, подвеску на шею.

– Хорошо, – не сразу согласилась Наташа.

Она пришла вся в белом: белая беличья шубка, белая шапка, белые сапожки, истинная Снегурочка. Только лицо подкрашено морозцем. Но совсем не радостное, какой он привык видеть ее раньше, – обиженное. И Владимир тут же попытался развеять ее недовольство.

– Пойми ты, инструкторская работа не для меня: учить изо дня в день курсантов взлету и посадке, что это за полеты? Я в душе военный летчик и должен учиться тому, что потребуется в боевой обстановке. Пусть это будет в Благовещенске. Но ведь это не на всю жизнь. Да и ты обещала поехать со мной хоть на край Земли. Хочешь, давай завтра распишемся?

– Нет уж, подождем. – И потянула его в столовую.

За столами уже гудела разноголосица, генерал сказал свой тост, и теперь лейтенанты состязались в пожеланиях друг другу.

Беляев увидел их и помахал рукой – выполнил наказ Владимира, придержал за своим столом два места.

На вошедшую пару многие обратили внимание, да и нельзя было не обратить: в белоснежном, с блестками платье, с ослепительно сверкавшей на шее подвеской (Владимир, когда Наташа снимала шубку, успел защелкнуть на шее), с красивой прической густых темно-каштановых волос, волнами спадавших на оголенные плечи, Наташа выглядела прекрасной Царевной Лебедью, сошедшей с книги Пушкина; и рядом с ней не менее прекрасный Гвидон – хотя и не князь, всего лишь лейтенант, но не менее великолепен и чарующ.

Тая внимательно осмотрела девушку, сказала с нескрываемой завистью:

– Не зря о тебе гудит весь наш городок.

– По-доброму, по-злому? – спросила Наташа.

– Больше по-хорошему.

Виктор наполнил рюмки девушек вином, свою и Владимира – водкой. Поднял рюмку:

– За лейтенантские звезды. Пусть будут не последними…

Потом пили за «милых женщин, прекрасных женщин, любивших нас хотя бы раз», за дружбу, за любовь, за счастье. А когда заиграл оркестр и в специально освобожденном от столов месте закружились пары, Наташа вдруг предложила Владимиру:

– А давай продолжим твое торжество у моей подруги Маши. Ее муж, капитан Клейменов, в командировке. Она приглашала, и мы тоже приготовили тебе сюрприз.

Он не смел в этот, может, последний их вечер отказать своей возлюбленной.

Маша, такая же юная и симпатичная девушка, вернее, уже женщина, заканчивала медучилище. Вышла замуж недавно и была счастлива: капитан Клейменов любил ее и ухаживал, как за ребенком.

Стол был уставлен дорогими закусками и дефицитными винами, «Розовым мускатом», мартини, армянским коньяком (где только достали!), разными напитками.

– Командуйте, товарищ лейтенант! – распорядилась Маша, и Владимир взялся за бутылку с «Розовым мускатом».

– А я предлагаю начать с коньяка. Мы с Наташей тоже выпьем по рюмочке – все-таки мужской праздник, – сказала Маша.

Владимир выполнил просьбу девушек.

Наташа быстро захмелела и начала было снова упрекать возлюбленного за решение ехать на Дальний Восток. Прежние объяснения на нее не действовали. Маша в их препирательства не вмешивалась и нашла повод оставить их вдвоем, сказала, что надо навестить заболевшую соседку, которой обещала сделать укол. Как только она вышла, Наташа повторила уже сказанное ранее:

– Если бы ты любил меня по-настоящему, то остался бы со мной. Настоящие мужчины ради любимых на смерть шли, а ты свою профессию поставил выше наших отношений…

Владимир не на шутку рассердился:

– А ты, настоящая женщина… извини, девушка… чем можешь доказать свою настоящую любовь?

– Доказать? – Наташа тряхнула головой. – Чем угодно. Хочешь меня? – И увлекла его к дивану. Стала снимать платье.

– А что скажут отец, мать?

– Они не узнают. Это наша тайна. Помнишь, как поется в песне: «Тайна случилась ночью, тайна о нашей любви…» Помоги же мне снять платье!

Ее тело, загорелое до кофейного цвета (лишь груди выделялись белыми шарами с темно-коричневыми бусинками сосков), излучало непонятный аромат неведомых ему духов. И он еще больше опьянел от этого запаха, рывками сорвал и свою одежду, стиснул Наташу в крепком объятии и будто слился с нею воедино…

Да, Наташу он любил. Первая любовь! И, наверное, зря не остался инструктором в училище, совсем по-иному сложилась бы жизнь. Да что теперь сожалеть о прошлом. Человек предполагает, а судьба располагает. И былого не вернуть…

Полковой врач предложил ему путевку в Шкотовский санаторий, что на Дальнем Востоке. Он с радостью согласился отдохнуть в полюбившемся ему тихом и безопасном месте, где прослужил более года.