"Ученик лоцмана" - Борис Борисович Батыршин

И вдруг всё закончилось. Снова мгновенно навалилась тьма — и перед носом «Штральзунда» раскинулась незнакомая бухта. Небо над ней словно хлестнуло меня по глазам яркой субтропической какой-то голубизной; справа и слева возвышались неровные контуры прибрежных скал, и в основании их угадывалась россыпь белых домиков. Море было испещрено белыми, жёлтыми, даже коричневыми мазками — паруса, паруса, паруса, — кое-где поднимались к небу дымки пароходных труб, а впереди на кончике далеко выдающегося в море мыса громоздилась скала, увенчанная маячной башней. Фонарь на ней ритмично вспыхивал, несмотря на солнечный день — и я сразу, с первого взгляда понял, что именно он вёл нас сюда через тоннель-фарватер.

— Всё, парень, можешь расслабиться, пришли. — над обрезом кокпита показалась голова моего попутчика. Астролябию он уже успел убрать, как и избавиться от своей зюйдвестки, заменив её на помятую капитанскую фуражку с позеленевшей от морской воды латунной кокардой-«крабом» — и где это он ухитрялся её прятать всё это время?

— Пришли. — повторил он. — Видишь судно без мачт возле брекватера? Правь на него — это таможенная брандвахта, надо представиться, как положено.

Я хотел, было, спросить, куда именно мы пришли, что это за брандвахта, и зачем она торчит, загораживая, по меньшей мере, половину прохода в волноломе, который «пират» обозвал малознакомым термином «брекватер», но вовремя сдержался. Зачем, как говорят профессиональные актёры, «хлопотать лицом», задавая вопросы, на которые и без того скоро получишь ответы?

Зато не стала молчать наша хвостатая спутница. Собака по имени Кора (а я-то и забыл о ней!) выбралась из каюты, где пряталась, пока мы шли через тоннель-фарватер, почесалась, как ни в чём не бывало, шумно втянула носом воздух. Потом вскочила на крышу рубки и весёлым лаем поприветствовала этот очевидно, хорошо знакомый ей пейзаж.

…И заревел морской сигнал, завыл браконьерский рог,

И мрачную «Балтику» воротил, что в тумане шла на восток.

Вслепую ползли обратно в залив меж водоворотов и скал,

И вот услыхали: грохочет цепь — «Штральзунд» якоря выбирал…

— Хорошая песня. — одобрил пират. — Сам сочинил?

— Куда мне… — хмыкнул я, затягивая узлы, крепящие якорь на полубаке. Сейчас в нём необходимости не было — «Штральзунд» стоял возле низкого, длинного пирса, почти упираясь бушпритом в зелёную облупленную корму парусной шхуны. — Поэт один, он давно умер. У него много такого, про моря, войны, Империи… всякого, одним словом.

— Ясно. — он снял фуражку и поскрёб пятернёй в шевелюре, и я заметил, что она вся серебряно-седая, с редкими тёмными прядками. — А я-то решил, что ты, раз название судна то же самое…

— Так отсюда и взяли. Есть и второе такое же, оно «Сполох» называется — третья котиколовная шхуна из этой баллады[1]. А вот «Балтики» у нас пока нет… и теперь, наверное, не будет.

Он покосился на меня с насмешкой.

— Полагаешь, что уже не сможешь вернуться домой? Брось, парень, не такой уж я злыдень. Просто выхода другого не было. Если верить третьему и седьмому лимбам, время у меня оставалось всего ничего, а там фарватер закрылся бы, и я застрял бы у вас надолго. А оно мне надо?

— Мне тоже не надо. — согласился я. — В смысле, незачем торчать здесь, у вас, хотя погода, вроде хорошая, солнышко вон… Так что насчёт возвращения, обсудим? Меня, если не забыли, там люди ждут.

Первое, что сделал «пират» после того, как я выполняя его указания, направил «Штральзунд» к брандвахтенному судну — это многословно и витиевато попросил прощения за учинённое надо мной насилие. С тех пор он повторил свои извинения раза три, не меньше, и каждый раз в новых вариациях.

— Может, тебе ещё и за перевоз заплатить? — ухмыльнулся попутчик. — А что, и заплачу — и за работу, и за беспокойство. А вот чем и как — это мы с тобой, парень, обсудим. А сейчас — давай-ка поторопимся, мы и так вон сколько провозились… Кора, пошла!

Он с кряхтеньем встал на ноги. Собака, которую, оказывается, звали Корой, одним прыжком преодолела узкий просвет между бортом и дощатой кромкой пирса и встала, весело помахивая хвостиком-колечком. Морда у неё при этом была улыбающаяся, широкий розовый язык свешивался из пасти, в карих глазах светилось неподдельное собачье дружелюбие.

— Сходни на корме принайтовлены. — сказал я. — Спустить, или?..

— Обойдусь. — буркнул он и прыгнул вслед за своей хвостатой напарницей. Плащ его при этом распахнулся, и я увидел торчащую из-за пояса рукоятку знакомого револьвера — как раз рядом с сумочкой, в которой, надо полагать, скрывалась таинственная астролябия. Дорка от толчка слегка качнулась, кранцы заскрипели о доски. — Ну что, долго ты там будешь ещё копаться? Нас ждут, не забыл? И, кстати… — он поскрёб пальцами, но на этот раз не в шевелюре, а в короткой шкиперской бородке, тоже седой, с редкими тёмными прядками. — Может, пора уже познакомиться? Тебя как звать?

— Вообще-то гостям положено представляться первыми. — не удержался я. — Но, учитывая наш способ знакомства, придётся мне. Баранцев, Сергей Дмитриевич, шкипер этого вот дырявого корыта. — я похлопал рукой по планширю, — По совместительству ещё и литературный редактор, но это вам вряд ли интересно…

— Не интересно. — с готовностью согласился «пират». — Кстати, Серж… можно ведь тебя называть Серж?

Я кивнул. Отчего бы и нет? Спасибо, не какой-нибудь «Серхио», «Серёнька», или, хуже того, «Гуня», «Гунька». Тоже, между прочим, вариант имени «Сергей» — хотя мало кто его встречал где-нибудь, кроме носовского «Незнайки и его друзей»…

— Меня можешь называть… ну, скажем, мастер Валу. Вообще-то меня зовут Валуэр, Эсмен дорр Валуэр — но ко мне так редко обращаются, разве что по совсем уж официальным поводам, и лишь на собраниях Ложи или когда мне случается забрести по каким-то делам в Магистрат или в Гильдию Лоцманов. И зря ты так уничижительно о своём «Штральзунде», Серж. Дырявое корыто, надо же! Это доброе судёнышко, не всякое вот так, без подготовки смогло бы миновать Фарватер. Ты мне верь, я знаю, что говорю. Корабли, даже маленькие — у них ведь живая душа есть, и не стоит их обижать, тем более, незаслуженно.

— Верю вам на слово, мастер… Балу?

…Честное слово, невозможно же удержаться!..

— Валу. — он покосился на меня с нескрываемым подозрением. — Это сокращение от имени «Валуэр» — Валу, мастер Валу. Несложно запомнить, верно?

— Хорошо-хорошо, извините… мастер Валу. Я запомню.

Я снова склонился к якорю, пропустил под лапой репшнур и принялся затягивать его, хотя особой необходимости в дополнительном креплении и не было. На самом деле, я просто старался выиграть несколько лишних секунд, чтобы обдумать услышанное. Магистрат, Гильдия какая-то, Ложа они тут что, масоны? Сплошь загадки, возможно и содержащие какие-то подсказки, но расшифровать их я пока не мог. Вот и имя нового знакомого — Валуэр, и не просто, а ещё и «Эсмен дорр…» Голландское? Не шибко похоже и непривычно слуху… Что-то такое мелькало в памяти — где то я уже встречал это «Валуэр»… в какой-то книге? Наверняка так, но вот в какой именно — нет, вот так, с ходу, не вспомнить…

Всё, последний узел готов, затянут, якорь закреплён надёжно, и возиться с ним дальше не стоит, это уже начинает выглядеть подозрительно. Вон как старательно Кора наблюдает за моими руками, прямо ни единого движения не упускает…

Я поднялся, отряхнул колени.

— Ну вот, я в полнейшем вашем распоряжении, мастер Валу. Пойдёмте?

— Пошли. — кивнул он. Кара, сторожи!

Собака понятливо тявкнула и перелетела назад, на 'Штральзунд, где и уселась на крыше каюты неподвижной точёной статуэткой. Я удивлённо поднял брось — не доверят мне, что ли, подозревает в намерении устроить побег? Нет, вряд ли — это было бы уж совсем глупо, куда я денусь отсюда? А собака — что ж, пусть сидит, барахло на судне целее будет. Откуда мне знать, что на нравы тут у них в порту?

Валуэр повернулся зашагал вслед за ним по пирсу. над пристанями, над бухтой вздымался лес мачт в паутинах снастей; кое-где с перекошенных реев тряпками свисали паруса, и крошеные чёрные фигурки копошились на их фоне. За всем этим портовым великолепием проглядывали на фоне густо-голубого, крымского какого-то неба и зелёных холмов красные черепичные крыши близлежащего городка. Я шагал себе с независимым видом, заложив руки в карманы штормовки, и мурлыкал под нос:

…По рыбам, по звёздам, проносит шаланду,

Три грека в Одессу везут контрабанду,

На правом борту, что