Южный крест - Максим Шахов

– Эта чепуха будет стоить тебе очень дорого. Поверь мне. Значит, он сбил пешехода, ты сделал все, чтобы снять с него обвинение, а изуродованного полумертвого человека смешать с грязью. Это, наверно, с твоей точки зрения, по-мужски. Да?

– Зачем эти гнилые предъявы? Он мой сын, и если надо будет, я десяток таких фраеров положу, чтобы его вытащить. Это понятно?

– Понятно. Только косяк вышел. Этот человек не фраер. Пусть у него нет денег, но у него много друзей, которые ему обязаны по гроб жизни. Он их друг, настоящий друг, и чтобы вытащить его, они готовы и могут, как ты заметил, положить десяток таких вот крутых. Это тебе понятно? Ты их обидел своим высокомерным презрением, и теперь ты должен ответить.

– Но ты же понимаешь, кто я и кто он? Со мной так нельзя! – Голос Арчила дрожал, но он все еще думал, что это какая-то дурацкая игра, которая вот-вот прекратится.

– Кто это тебе сказал, что нельзя? Ты ведь убивал и приказывал убивать людей из-за любой мелочи. Бабушек травил, чтобы заполучить их квартиры. Почему же с тобой так нельзя? Кто ты такой, что с тобой так нельзя? Ты ведь не ангел, а простой смертный из плоти и крови, и эту кровь можно выпустить в любой момент. Твое существование само по себе уже ошибка Господа Бога. И ее давно пора исправить.

– Почему же ты не пристрелишь меня сейчас?

– А кто тебе сказал, что ты заслуживаешь быть пристреленным или зарезанным? Ты ведь не убивал нашего друга. Ты родил сына и вырастил его полным уродом. Мстить ему было бы глупо, потому что он сам себя наказал. Он ведь конченый наркоман, и убить его – это значит лишить той расплаты, которую он заслужил. Нет, я сделаю все по справедливости. Твой сын – это твой косяк. За него отвечать тебе. Вот у меня диагноз. Так, перелом восьми ребер… обе голени… множественный перелом левого бедра… разрыв кишечника… открытая черепно-мозговая травма. – Виктор загибал пальцы на левой руке, считая травмы, но потом брезгливо всплеснул руками, будто пытаясь стряхнуть с них какую-то грязь. – Тут еще два десятка пунктов, пальцев все равно не хватит. Весь этот список травм скоро будет твоим диагнозом. Я сломаю тебе каждую косточку, но не сразу, а постепенно. И без наркоза. Это будет справедливо. Если ты и выживешь, то окажешься в реанимации и навсегда останешься инвалидом. Сын твой без присмотра быстро загнется или сядет, хотя на зоне он тоже долго не протянет. Хозяйство твое растащат твои же прихлебатели и компаньоны, а я им помогу. Кроме того, я сделаю так, что твоя семья потеряет все и будет страдать так, как семья нашего друга. По-моему, это будет справедливо. Тебе не кажется?

Арчил молчал, глядя куда-то сквозь Виктора, видимо, пытаясь представить нарисованную последним картину своего возможного будущего.

– Отвечай, Арчил. Я не люблю долго ждать. Тряхните-ка его там.

– Не надо. – Камахидзе поднял стянутые пластиковым хомутом руки. – Есть еще варианты?

– Вот это уже разговор. Только сначала ответь на мой вопрос.

– Да. Это справедливо, – выдавил из себя Арчил.

– Надеюсь, ты так действительно думаешь. – Виктор подлил в бокал коньяку и расслабленно отвалился на спинку кресла. – Только смотри, тебе не удастся потянуть время или обмануть меня. На слово я тебе не поверю, поэтому все наши дела должны быть закончены здесь и сейчас. У нас осталось двадцать минут.

– Что ты хочешь?

– Не я, а наш друг. Когда он приходит в сознание, он, наверно, хочет, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Ты должен оплатить ему ущерб и лечение по самому высокому стандарту. Десяти миллионов евро должно хватить.

– Я не смогу найти такие деньги за двадцать минут. Да и это многовато.

– Мы не на базаре, Арчил. Десять сейчас, а еще попытаешься торговаться, будет двадцать. Я просто хочу быть справедливым. А насчет денег не беспокойся. Твой бухгалтер здесь, он тебе поможет их найти. У него и компьютер с собой, и вай-фай найдется. Ну а чтобы было не скучно, мы тебе можем привести сынулю. Он тоже здесь. У него, похоже, ломка начинается, так что будет весело, пока он совсем не откинется. Он, кстати, тут нам напел с три короба. Себе на десятку и всем дилерам, с которыми он пересекался. Мы это все на видео засняли, так что если не менты, то его бывшие кореша заинтересуются. Яблочко от яблоньки не далеко падает. Я тут пока рыл на тебя материалец, много интересного узнал. Оказывается, ты с девяносто восьмого года на подсосе у ФСБ. Поэтому тебя и не тронули. Скольких ты тогда сдал? И еще положил кое-кого по заказу. С такой характеристикой тебе долго не прожить. Ведь половина из твоих крестников еще живы.

– Хорошо, давайте бухгалтера. Я переведу, только…

– Без только. Просто переведешь и поедешь домой. Правда, ненадолго. Я сказал о компенсации и лечении. Но ты еще должен быть наказан. Даю тебе неделю на сворачивание дел и сборы. Потом все материалы о твоей подпольной работе и видео с твоим отпрыском пойдут по назначению. Уедешь, успеешь спрятаться – значит повезло. А на нет и суда нет.

– Но ты же обещал…

– Я ничего тебе не обещал. Тем более первый вариант еще в силе. Ты говоришь «нет», и завтра тебя отсюда везут в травму, а твоего сыночка в КПЗ. Деньги для моего друга я и без тебя выкручу. Тебе лучше знать, как это делается. Второй вариант более человечный, щадящий, так сказать. Можно просто представить себе картинку, вместо того чтобы участвовать в ней в качестве главного персонажа. Да и мне хлопот меньше. Я ведь не мясник, хотя грязной работы никогда не чурался. Давайте сюда этого зассанца-бухгалтера!

Сидя в припортовом баре в чахлом городишке Карупано на востоке Венесуэлы, Серов-Лобо прокручивал в памяти последнюю неделю своего пребывания дома, начиная с вызова к генералу и странного знакомства с человеком без лица Виктором и заканчивая перелетом Москва – Мадрид – Каракас – Карупано. Слишком много событий уместилось в этот короткий отрезок времени – гораздо больше, чем за предыдущие четыре месяца прозябания на тренировочной базе. Прошли первые возбужденно-восторженные эмоции после удачно закончившейся операции по изъятию компенсации у семейки Камахидзе, и теперь все виделось более четко и осознанно, так что можно было разобраться во всем, проанализировать и сопоставить действия группы и клиентов. Виктор стоял особняком, и к нему так и не удалось найти никаких ключиков. Общались они несколько дней, в основном проходя ликбез по Эссекибо, но Виктора он даже не смог толком рассмотреть, не то что составить о нем какое-то впечатление. В принципе, не стал бы Алексей морочить себе голову, если бы не финал этой истории с Арчилом, о котором он узнал случайно незадолго до вылета из Москвы. В аэропорту в баре он заглянул в газету, оставленную кем-то на столе, и натолкнулся на статью о Камахидзе под заголовком «Жизнь и смерть непотопляемого Арчила». Там рассказывалось о тернистом пути известного авторитета девяностых от фарцовки и валютных операций при коммунистах до легализации выстроенной в середине девяностых бандитской империи в благообразную финансово-промышленную группу. Особенно подчеркивалось, что грозный авторитет и изворотливый бизнесмен, прошедший огонь и воду, умер от банального сердечного приступа прямо у себя в кабинете. Согласно данным газеты, это произошло через три дня после их «тренировочной» операции.