Штормовые времена - Мазо де ля Рош

Аделина по очереди изъяла из спальни Тимоти. К происшествию она отнеслась легкомысленно: заявила, что Тим ничего не может с этим поделать. Филипп разозлился, а затем ему стало неудобно.

По правде говоря, чем больше времени он проводил в семье Аделины, тем менее ему нравились ее члены, за исключением леди Гонории. Он чувствовал, что Ренни Корт, при всей его преданности земле и арендаторам, плохо управлял и тем, и другим. Тратил слишком много денег и времени на скачки с препятствиями. Что же до политики, то они не осмеливались затрагивать эту тему, столь резко противоположны были их взгляды. Чем больше проходило времени, те более напряженной становилась обстановка.

Филипп и Аделина приняли приглашение нанести краткий визит Корригану Корту, кузену, жившему в десяти милях от дома, и одним прекрасным весенним утром, оставив Августу, ее няню и Бонапарта на попечение леди Гонории, отправились к нему. Ренни Корт сопровождал их на норовистой серой кобыле.

Длинная аллея, обрамленная двойным рядом лип, вела к довольно впечатляющему дому кузена с башенкой, увитой плющом. Корриган Корт с женой ждали их на террасе. Пара была кузенами, но совершенно непохожими друг на друга. Он был брюнетом с изогнутыми бровями, вальяжным и высокомерным, она – румяной красавицей, полной сил. Они были женаты несколько лет, но все еще не имели детей, Бриджит Корт тепло обняла спешившуюся Аделину.

– Боже, Аделина, дорогая, как я рада тебя видеть! – воскликнула она. – Это твой муж? Вы идеальная пара! Добро пожаловать, добро пожаловать.

– Ах, Бидди Корт, как я рада нашей встрече!

Аделина так же радушно обняла ее, но Филиппу показалось, что между кузинами не было особой любви.

Вечером за ужином появился еще один гость – старый лорд Киликегган, дед Аделины. Это был красивый старик, и Филиппа позабавило, что Аделина, стоявшая между дедом и отцом, была похожа на обоих. «Как она прелестна в своем желтом атласном вечернем платье, – подумал Филипп. – Никто из женщин не может с ней сравниться».

Джентльмены остались в столовой и изрядно выпили, благо портвейн оказался превосходен. Проходя с хозяйкой дома в гостиную, Аделина в изумлении остановилась перед картиной, висевшей на темной стене холла. На других картинах были изображены мужчины в охотничьих костюмах, бархатных придворных нарядах или в доспехах. Но на этом портрете оказалась девочка лет восьми, с личиком, похожим на цветок, обрамленным венчиком каштановых волос. – Это же я! – воскликнула Аделина громким голосом. – Что я здесь делаю, интересно знать, Бидди Корт?

Бидди Корт смущенно помедлила, а затем произнесла:

– Это Корри. Твой отец задолжал ему и в уплату отдал этот портрет. Это вовсе не покрыло долг, отнюдь. Пойдем же, Аделина, пойдем! Здесь ужасный сквозняк.

Но Аделина стояла как вкопанная. Она схватила горевшую свечу, которая стояла на сундуке, и поднесла ее к картине, чтобы осветить личико.

– Как я была прекрасна! – воскликнула она. – Какое же красивое у меня было лицо! Позор моему отцу, что он отдал такое сокровище Корри Корту. Этого хватит, чтобы я выплакала свои глаза.

Она яростно повернулась к кузине:

– Каков был долг?

– Я не знаю, – ответила Бриджит. – Знаю только, что портрет стоил вдвое больше.

– Тогда это, должно быть, целое состояние, потому что портрет писал один из величайших ныне живущих художников.

– Пожалуйста, забирай картину, – предложила Бриджит. – Если только ты оплатишь долг.

– Я не буду платить никаких долгов, кроме собственных. Но как же я хочу эту картину! Вот бы взять эту чудесную вещь с собой в Канаду и повесить рядом с моим новым портретом, тем, о котором я тебе рассказывала.

– Полагаю, ты собираешься заказывать свои портреты до ста лет. Ах, как бы мне хотелось взглянуть на последний портрет. Ты же станешь писаной красавицей, Аделина.

– Я не исчезну с лица Земли, а это больше, чем станешь ты!

Все еще с зажженной свечой в руке Аделина пронеслась через холл и распахнула двери в столовой. Четверо мужчин негромко беседовали, камин отбрасывал на них мирные отблески пламени, спокойно горели свечи.

– О, какой же ты фальшивый отец! – воскликнула Аделина, не сводя с Ренни Корта взгляда. – Отдать портрет собственного ребенка за ничтожный долг, не стоящий и позолоченной рамы! Я шла по холлу в неведении и вдруг увидела висящий на стене портрет, который едва не кричит от стыда, что там находится. О, я хорошо помню, как мать возила меня в Дублин, чтобы его написали, и как великий художник дарил мне цветы и сладости, чтобы меня развлечь, а бабушка подарила мне прелестное маленькое коралловое ожерелье. Ах, дедушка, ты знал, что мой отец так сделал?

– Девочка сошла с ума? – спросил лорд Киликегган, повернувшись к зятю.

– Нет, нет, она не в настроении. – Ренни повернулся к Аделине и сурово сказал ей: – Ну же, хватит об этом! Картина того не стоит.

– Не стоит! – воскликнула она. – Немного же ты знаешь о ее ценности! Когда я назвала лондонскому художнику имя того великого человека, который написал меня в детстве, он сказал, что с удовольствием проделал бы путь до графства Мит, чтобы взглянуть на этот портрет.

– А как зовут великого художника, Аделина? – внезапно спросил Корриган Корт.

Ее рот приоткрылся. Она прижала пальцы к бровям и задумалась, а затем печально сказала:

– Вылетело из головы, Корри. Вот только что, минуту назад, помнила… – Просияв, она повернулась к мужу: – Я же много раз называла тебе его имя, правда, Филипп?

– Да, – твердо ответил Филипп. – Много раз.

– И ты тоже его забыл? – переспросил Корриган.

– Да. Ускользнуло из памяти. – Филипп слишком много выпил, и его честное лицо раскраснелось.

– Один взгляд на портрет, даже издалека, и я вспомню, – сказала Аделина.

Она повернулась и снова вышла в холл. Четверо мужчин поднялись и отправились следом. Примерно в десяти шагах от картины она остановилась и устремила взгляд в ее правый нижний угол. У нее было превосходное зрение.

– Я не могу прочитать имя отсюда, да? – спросила она.

– Нет, – ответил Корриган. – Даже если ты уткнешься в картину носом, ты не увидишь никакой подписи, потому что либо художник не счел нужным ее подписать, либо стыдился своего имени.

Она едва не швырнула канделябр ему в голову.

– Ты сам замазал его имя, Корри Корт! – закричала она. – Ты закрасил его, чтобы скрыть его огромную ценность! Ты знал, что, если какой-нибудь знаток увидит его, он расскажет моему отцу, что ты заключил с ним нечестную сделку!

Ренни Корт бросил подозрительный взгляд на кузена Корригана. Затем взял свечу из рук Аделины и, поднеся близко к портрету, изучил